флюорит и калькулятор

еще только в 9:30 было прохладно и приятно, не хотелось утопиться в ледяной воде, лишь бы укрыться от жарких, ленивых вздохов лета, но сейчас субин мечтает об еще одной литровой бутылке холодной воды - первую он осушил за первый урок очередной подготовки к экзамену, быть точнее, его пересдаче. математика - шляпа; зачем считать что-то в уме или в столбик, если можно взять калькулятор? субин думает так же. поэтому парится в душном кабинете. плевать он хотел на формулы и принципы решения, но ему нечем - во рту пустыня. в голове - перекати поле. - эй! у тебя есть вода? - какой-то парень сидит у забора; сверстник без школьной формы, с недружелюбным взглядом и потным лбом. - эй - зовут свиней. - не нуди, дай попить, прошу. - парень сжаловался, лишь потому, что казалось этот парень упадет от обезвоживания. он роется в рюкзаке, потертом, разрисованном, обклееном и затыканном значками. - лови. - как тебя зовут? - енджун. /// они видятся почти каждое утро субиновой подготовки, не договариваясь и не задавая лишних вопросов. у енджуна всегда с собой вода, разные носки и странные вопросы. у субина - учебник, исписанная тетрадь и полуживая ручка, а еще огромное желание поотвечать на вопросы, как оказалось, старшего. - не думал стать дизайнером? - с чего бы? - да, подумай! мотаться в париж, милан, америки всякие! - париж, скажешь тоже... я и без дизайнерства хочу по миланам-парижам кататься. - так поехали! енджун слишком серьезный - значит из параллельной вселенной. енджун никогда не говорит по-взрослому, не может без всякой ереси и кислых радужных мармеладок. енджун начинает привязывать к себе субина после сдачи учебников и всех экзаменов. ему хочется спрашивать о встречах(и он спрашивает), хочет знать о новом значке на сумке. после разговора о звездах, такого банального и по всем правилам клише. вот только с енджуном ничто не кажется скучным и предсказуемым. старший чхвэ болтает о созвездиях в ранние 12 часов как о лучших частях сумерков, а субин видел лишь одну часть - последнюю. джун ковыряется в звездах, когда их не видно и выдает, что когда увидит самое обычное созвездие, то обязательно назовет в субинову честь. потому что он обычный. и этим он енджуну нравится. - все чет из себя строят, херовы строители, а ты - ничего! ты такой, какой есть. говоришь, что хочешь, что думаешь, делаешь - так же! - и заливается пораженным смехом. бину больше не обидно. - давай тогда построим ракету! - ракету я не потяну, а вот кровать с крыльями - легко - нет, именно ракету! люди же их уже делали, а мы люди! - да...мы люди.. /// с помощью, наверно, зубенко михаила петровича, ен нашел дом мелкого и звонил сотню раз, прежде чем трубку взяли. - ты че, уже десятый час. - пошли порисуем на асфальте, я мелки взял. - у какого ребенка спер? - купил я! выходи давай, не парь мне мозг, я - не рис. - родители еще не спят. - через окно, у тебя первый этаж! - откуда ты з.. - я под ним стою - поймаю. тишина была мотылькем. проедала нервозность, парила на спокойном, даже уютном молчании. в таком же молчании они нашли место под фонарем, вытеснили мелки из своих жилищ. крылья мотылька их направляли: парни выводили силуэты чьих-то лиц, может, городов или гепардов, что несутся как время, не желая тормозить. у этих двоих время не имеет счета. счет имеет лишь калькулятор, которому чхвэ младший не изменяет ни в коем случае. они будто танцевали. они кружились, согнутые вдвое, над своим(негласно общим) творением, они не наступали на линии и не отвлекались. они слились в танце, со стороны выглядя до коликов в животе нелепо. в один момент, мотылек, руководящий труппой, решил, что пора - они врезались головешками сначала друг с другом, а затем и пятыми точками - с асфальтом. нити связали их взгляды и светлячки щекотали - они смеялись. очень громко, валясь на землю, хватаясь за руки, им было легко, необычайно тепло и странно притягивала их ночь, призывая остаться в ней навсегда, изредка выныривая в реальность, потому что юность - одна. юношество, молодость - ночь. а молодости нужна первая любовь, поцелуи в губы, грязная одежда и детская радость. у них это все есть. прямо здесь и сейчас, ведь чхвэ не могут ждать. губы греют о чужие, лежа на своем искусстве, желая раствориться не в цветной извести и бетонне, а в земле, в самых ее недрах и слиться в красивейший флюорит, наслаждаясь жизнью и силой земли, как водой после целого урока математики.