Оборванный трос

«Мы больше не "не-встречаемся"‎» Бегущая строка без начала и конца. Слова пульсировали в голове неоновыми цветами, дрожали, гремели и возвращали внимание на себя, стоило Клаусу хотя бы попытаться отвлечься. Донышко пустого бокала опустилось на поднос, а зубы нервно стукнули о край нового. «Мне кажется, всё так, как должно быть». Он прижал к губам визитку портного Миранды, сшившего потрясающий костюм Битлджуса и тут же спрятал за поясом собственной юбки. Самая сладкая из арсенала его улыбок сползла с лица, когда великая и ужасная достала телефон и, не говоря ни слова, направилась вглубь выставочного зала шагом женщины, которая знает, что ей нужно. Клаус готов был поклясться, что даже в стуке её каблуков слышит «Пятый, Пятый, Пятый». Вдохнул, выдохнул, но воздуха категорически не хватало как внутри помещения, так и снаружи. Так что проблема было точно не в отвратительной вентиляции, на которую хотелось всё списать в первую очередь. И не в давящем вороте рубашки, которой на нём не было. В нескольких десятках метров, на другой стороне дороги он заметил небольшую группу людей, а когда разобрал, что у кого-то из них на телефоне играет запись его песни, всерьёз задумался о том, чтобы вернуться на выставку. Пусть это и грозило ему смертью от удушья. — Простите… — Что?! — Обернулся, пошатнулся и не сразу сфокусировал взгляд. Одёрнул себя и повторил уже тише. — Что? — Вы случайно унесли бокал… — Волонтёр смущённо кивнула на его правую руку. — Могу я забрать? Искра раздражения растаяла, не успев разгореться. Порывистым движением Клаус опрокинул в себя остатки игристого полусухого и вернул бокал. Даже приобнял девушку на секунду дольше, чем стоило. Хотя, наверное, вообще не стоило. Но волонтёр успела разглядеть активизировавшихся поклонников и, не ясно уж вследствие проявления его пьяной нежности или исключительно по доброте душевной, подсказала, что за углом галереи обычно стоит несколько автомобилей такси. Салон одного из них пропитался запахом приторно-сладкой дыни, а из радио по ушам прицельно бил разухабистый мотив. Сущая пошлость после музыки Пятого. Цокнул, запрокинул голову на сидение и ругнулся под нос. — Куда едем, мистер? К Дейву? Одному из клиентов потребовалась экстренная помощь и только небо знает, когда он освободится. Слишком поздно, чтобы звонить Ване. Или слишком рано? В каком она часовом поясе? В клуб? Нет, в клуб не стоит. Может, кто-нибудь из списка контактов составит ему компанию? Должен же быть кто-то… — Мистер, — водитель даже кашлянул с индийским акцентом. — Счётчик крутится. Сжал пальцы на мягкой обивке сидения и, не поднимая головы, назвал свой адрес. Компания, которая ему нужна, жалась друг к другу стеклянными боками на полке домашнего бара. Вино, початая бутылка текилы, подаренные Дейву благодарными клиентами виски и коньяк — ничто из этого не было хорошим выбором, когда в пустом желудке уже плескалось почти две бутылки шампанского. — Даблядь! Удар мизинцем о ножку кофейного столика вырубил все мысли. К сожалению, ненадолго. Во внутреннем кармане завибрировал телефон и, провалив несколько попыток достать трубку, Клаус стянул с себя пиджак и вытряс над диваном. Это был Дейв. Кто же ещё? Даже просто его имени на дисплее невозможно было сопротивляться и Клаус улыбнулся совершенно по-идиотски. Ноги подкосились, он осел на пол. Почти принял звонок, но палец замер над подрагивающей иконкой с зелёной трубкой, а экран успел потухнуть, чтобы через секунду вспыхнуть сообщением. «Я закончил. Похоже, ты ещё на выставке, так что поеду домой. Завтра буду извиняться свежей выпечкой. Целую». Телефон выскользнул из руки. Клаус закрыл лицо ладонями и почувствовал влагу на щеках. Вой, рвущийся наружу, комом застрял в основании горла, и алкоголь не помогал от него избавиться. Ответа на вопрос «почему так больно?» он тоже не давал. «Мы больше не "не-встречаемся"‎» Хлопнула выдернутая пробка. Бутылка почти выскользнула из рук. Желудок взбунтовался быстрее, чем Клаус того ожидал и быстрее, чем он успел добраться до ванной комнаты. Цепляясь за фаянсовые бока унитаза, он надеялся, что к утру, вместе со скудным завтраком, алкоголем и, возможно, самим желудком, избавится и от чувств к Пятому. Нет, Клаус отчаянно об этом молился. Но крупица надежды была уничтожена слишком яркими воспоминаниями, каждое из которых каменной плитой придавливало к полу. Как на одной из вечеринок целую вечность назад, Клаусу было так же плохо, Пятый пусть и зачитывал ему нотации про последствия беспорядочного употребления разных градусов, в голосе слышалась тревога, а пальцы заботливо пробегали по спине, перепрыгивая с позвонка на позвонок. Как соприкасались их пальцы, летающие над белыми и чёрными клавишами во время игры в четыре руки — не нарушая музыки, но подло сбивая сердцебиение. Как переплетались, утопая в подушках и смятых простынях. Такие красивые, длинные, его пальцы. Скользили по горячей коже бёдер, зарывались в волосы во время порывистых поцелуев. Зубы сталкивались друг с дружкой, а Пятый тогда улыбался только для него. Теперь он улыбался для Долорес. Легендарной Долорес. Чудесной, искрящейся добротой, теплом. Отвечающей Пятому тем же. Прижался щекой к холодному кафелю и заскулил. Иногда, в сновидениях к нему приходил Пятый, но сегодня Клаус его не ждал. Очевидно, он сейчас у Долорес, в просторном лофте с высокими потолками. — Клаус… Клаус? — Ты пришёл… — прильнул щекой к ладони, коснулся губами тёплой кожи и улыбнулся. — Конечно, я пришёл. Клаус с усилием разлепил ресницы и сам не понял, был ли он рад или вздох, сорвавшийся с губ, пропитан разочарованием. Перед ним на корточках сидел Девид. Нет, он был рад. — Эй… — Эй. — Я немножко перебрал… — Ты конкретно нажрался. Губы скривились, но из сонных глаз Клауса улыбка не исчезла. Девид помог ему подняться и преодолеть расстояние в несколько шагов до кухни. После ночи на полу в ванной он никак не мог удобно усесться на мягкой подушке стула. Вытащил из-за пояса смятую и врезавшуюся в кожу визитку, растёр ладонями лицо. За это время на столе рядом появился стакан воды и спасительная таблетка «антипохмелина‎». Здесь же лежала фирменная коробка из семейной пекарни за углом — через окошко в крышке были видны слойки с кленовым сиропом и орехом пекан. Его любимые. А чуть поодаль журнал с пёстрыми заголовками и фотографией во всю первую полосу — Долорес на коленях у Пятого. Они так близко, что соприкасаются носами. Уже запив таблетку, Клаус отвёл взгляд и сделал несколько лишних глотков. — Похоже, выставка прошла успешно, — Дейв забрал стакан и вместо него появилась чашка сладкого чёрного чая. Он же прислонился к кухонной поверхности, сложил руки под грудью. — Разумеется. Просто сенсационно, — тряхнул головой и чуть поморщился от резкого движения. — Картины Долорес восхитительны. С первого взгляда ловят в свои сети и не отпускают. Тебе обязательно нужно их увидеть! — А Пятый? — Что Пятый? — У него тоже была своего рода премьера. — Его музыка гениальна, как и сам засранец, — Клаус выдохнул, ещё мазнул ладонью по лицу, потёр шею. — Кстати, он просил передать, что нашёлся, наконец, мозгоправ, достойный занять твоё место. — Отлично. Я рад. — Угу, — вытащил ложку из чашки и положил её рядом. — А почему ты себе не налил? — Я ухожу. — Мм? — Нахмурился и тут же кивнул. — Да, конечно. Работа не ждёт! Сходим куда-нибудь вечером? Если у тебя не будет внезапного форс-мажора, мы можем поужинать… — Я ухожу насовсем, Клаус. От тебя. Уголки губ дрогнули, и улыбка превратилась в напряжённую маску. — Что? — Мы должны расстаться. В груди оборвался трос, и Клаус летел в черноту. Ощущение падения — как во сне, да только проснуться не получалось. — Нет. Не должны, — во рту мгновенно пересохло и язык отказывался отлипать от нёба. — Почему? — Ты сам знаешь почему. — Почему? — Прозвучало требовательно и капризно. Клаус закусил губу и не моргал, но слёз в глазах было так много, что они соскальзывали по нижним ресницам. Чёрт, оказывается, ночью он выплакал не всё. Дейв стоял напротив и не прятал глаз. Совершенно уверенный в каждом слове и самом поступке. Клаус поднялся, задев рукой край стола и чашка тихо звякнула. — Почему? — Потому что ты всё ещё любишь Пятого. И даже не предпримешь попытки это отрицать. Вот, видишь. От сдержанной улыбки Девида стало ещё больнее, но Клаус не мог выдавить и слова. — Это было понятно с того самого момента, как вы оба оказались в одной комнате. Но я думал, что твои чувства спровоцированы той аварией. Такое бывает — ты чуть не потерял человека, с которым прежде имел связь, и чувства вернулись с новой силой. Но, я ошибся. Ты любил его всё время с вашего расставания. — Но… — скрип из горла. — Я люблю и тебя. — Знаю, — кивнул чуть погодя. Оттолкнулся от столешницы и приблизился. Снова приложил ладонь к щеке Клауса. — Я тоже люблю тебя. — Так останься! — Схватился за борта пиджака. — Мы же… У нас же всё хорошо, правда? Мы счастливы вместе… — Ты ошибаешься, Клаус. Пока ты живёшь воспоминаниями о Пятом и мечтами о том, что у вас могло бы быть, я никогда не смогу сделать тебя счастливым… — Не говори так. Не продолжай. Просто останься… Я… Я люблю вас обоих. Клаус чувствовал дыхание на своих губах, но откуда-то знал, что Девид его не поцелует. Он прижался лбом к мягкой ткани пиджака, вдохнул его одеколон. Привычные древесные ноты и цитрус. А ещё запах бальзама после бритья. — Не уходи. — Клаус… — Прошу! — Ты должен отпустить Пятого. — Нет, не ставь мне таких условий, — всхлипнул, почувствовав, как сжимаются на плечах пальцы Девида. Он насильно отстранился. — О нет, Клаус, это не условия. Это не ради меня, а для тебя. Ты задыхаешься в этой клетке уже сколько? Десять лет? — Нет, я не могу. Пятый, он… Он просто такой… Девид поджал губы. — Так скажи ему об этом. — О, профессиональные фишки полезли! Клаус не хотел огрызаться. Или хотел? — Это просто совет. Но, если решишься, у меня есть знакомый, работающий по этому профилю… — Думаешь твоя наука — ответ на всё? — Моя наука может тебе помочь. — Но почему не ты? — Как, Клаус? Предлагаешь мне делить тебя даже не с человеком, а с призраками прошлого? — Но я же с тобой! — Нервно отшагнул назад, наивно полагая, что это расстояние защитит его от болезненных слов. Сжал кулаки. — Я люблю тебя, сплю только с тобой, мы практически живём вместе! — И поэтому мне должно быть легко наблюдать, как ты мучаешь себя, когда Пятый просто рядом? Смотреть, как из-за него доводишь себя до такого состояния, а я ни черта не могу сделать? Или я должен быть уютной гаванью, в которой ты пережидаешь всё это, — кивнул на обложку журнала, — готовый убежать в любой момент, стоит Пятому только поманить тебя пальцем? Клаус обнял себя за локти. После расставания с Пятым, он никому не позволял бросать себя. Если отношения в его жизни начинали выходить за пределы флирта без обязательств, Клаус всегда расставался первым. Но он не заметил, как мимолётная интрижка с Девидом превратилась в глубокую привязанность и не хотел с ним расставаться. Ведь, в отличие от скребущей боли от воспоминаний о Пятом, одна мысль о Дейве превращалась в улыбку и разливалась теплом под кожей. Клаус любил его шутки, внимание и чуткую заботу. Любил когда Девид для него готовил, целовал в шею, массажировал плечи после трудного дня. Приезжал на концерты или дома внимательно слушал его игру на инструменте. Как доводил его до исступления каждый раз, когда они оказывались в постели и заставлял забыть обо всём. Он любил Девида и никогда не пытался использовать его в качестве замены Пятому. Поэтому сейчас Клаусу было так же чудовищно больно, как и десять лет назад. Но ещё хуже было от того, что, оказывается, страдал не он один. — Это всё, Дейв? — Это всё. Когда входная дверь захлопнулась, Клаус запрокинул голову, ожидая, что ужасный сон вот-вот закончится. Но он всё ещё летел в черноту и не мог проснуться.