Искра в темноте. Дьявольское наследие

***

Клаус пришел, чтобы убедить Камиллу, эту упрямую, но цепляющую блондинку, свою невольную стенографистку, уехать. Покинуть Новый Орлеан, и все забыть. Забыть о нем, и о том, что он ей наговорил вовремя их встреч, все из которых были под предлогом написания мемуаров, хотя на самом деле… ...ему было одиноко. Его семья — Ребекка и Элайджа не доверяла ему, особенно в тот единственный раз, когда это было столь необходимо, и не слушала, а Хейли, пусть и была беременна, но была невыносима. Особенно если речь заходила об оборотнях с болот, которые, как она втемяшила себе в голову, были, якобы, ее семьей. Эта дурочка весьма быстро забыла, что они ее так-то бросили и не интересовались все эти годы ее судьбой. Марсель, хотя и улыбался, и даже согласился разделить с ним бремя правление городом, явно был все еще зол. Того и гляди воткнет нож в спину. Вот тут ему и попалась Ками, которая была не такая как все девушки, которых он встречали на своем пути. Она прямо могла сказать ему, что она о нем думает, могла заставить задуматься над тем, кто он и что творит, хотя и делала все это под внушением. Хотя, и это ее не остановило. Гибрида даже невольно восхитили ее упрямство и нежелание сдаваться. Иначе то, что она упорно пыталась обойти внушение, назвать и нельзя было. Оставила себе подсказки, фотографию, его и Марселя, столетней давности, нашла… И Клаус был уверен, что это еще не все. Но в этот раз он убедится, что больше никаких уловок у нее нет, и отправит ее прочь. Гибрид не хотел, чтобы о его секретах знали и не хотел… ее смерти. Его волновала ее жизнь, и это было слабостью. Он терпеть не мог быть таковым. Это всегда заканчивалось для него плохо: причиняло ему дополнительную порцию боли и оставляло очередной шрам от предательства на его душе. Хватало и того, что теперь была Хейли с ее… ценным грузом. Как ни странно, но ему до сих пор, не верилось, что она беременна от него. Что он станет отцом. В данном случае, в нем вдруг проснулся скептик, который не верит не во что, пока не коснется этого или не узреет. И даже растущий живот Хейли его, пока, до конца так и не убедил. Лично Клаус думал, что пока ребенок не родится так и будет. Пока он сам не возьмет его на руки и не увидит… …вдруг он замер прямо посреди коридора, в конце которого была дверь в квартиру Камиллы. Его волк, который редко столь сильно проявлял себя, вдруг резко встрепенулся, и заскулил. Это было странно, ведь большую часть жизни он дремал в душе Клауса, и даже после того, как проклятие пало, его волчья сущность по большей части была кроткой и не проявляла себя особо сильно. Только, в виду последних событий, с потомками стаи его кровного отца, тот дал о себе знать. Фырчал и рычал, чтобы он спас их, ведь они члены стаи. И вот теперь. Но этот зов был сильнее. Волк в этот раз буквально рвался наружу, гибрид не знал, но в этот момент его глаза сияли желтизной, и желал куда-то бежать. Его глубинные, первобытные и древние инстинкты, пробудились и подчиняли себе его волю. Взгляд Клауса бессознательно съехал с двери в квартиру Камиллы, и переместился на соседнюю дверь. Он тут же понял, что его волк желает, чтобы он вошел именно туда, но зачем?.. Там, насколько он знал, жила кузина Ками, которую он еще не разу не видел, да и особо не горел желанием на нее смотреть. Ведь какое ему дело до просто девчонки, да еще и с выводком сопливых детишек, насколько он знал. Она в его дела не лезла, и явно не была чем-то особенным. Да, Клаус даже имени ее не знал!.. Но, тем не менее, в этот момент его волк страстно возжелал войти в квартиру этой девушки, и гибрид, чувствуя прилив любопытства, и забыв о причине своего визита, прищурился и направился к двери. В конце концов, что он теряет? И даже если ничего интересного не найдет, то сможет просто перекусить. Около двери, Клаус вновь замер и глубоко вдохнул аромат, который и был спусковым крючком, возбудивший его волка, но уловил кое-что еще. Шоколад с горьковатыми нотками апельсина. Он был уверен, что уже некогда осязал его, но вспомнить не мог. Может все было дело в запахе молока, выпечки, фруктов и овощей, преимущественно морковки и яблок, которые так же сильно исходили из квартиры, и частично перебивал его, как и тот странно родной запах, что заставил его притормозить? Сломать замок в этой двери оказалось сложнее, чем Клаус думал, когда привычно сжал сильно ручку и что есть силы повернул. Обычно замки в американских домах последнего века были слабыми, и он с одного касания мог их сломать, но тут пришлось потрудится. Кем бы не была кузина Ками, она явно страдала паранойей. Впрочем, что-то такое он и впрямь припоминал. Блондинка, кажется, и впрямь ему как-то обмолвилась, что ее кузина страдала легкой формой ПТСР и недоверием к окружающим. Кажется, у той было какое-то травматическое прошлое… …наконец дверь удовлетворительно хрустнула, и Клаус вошел внутрь квартиры, которая была по планировки точно такой же, как и квартира О’Коннелл, но более минималистично обставлена. И пахло здесь вкуснее. Клаус медленно прошел дальше, следуя за тем ароматом, который его сюда и привел, наравне с нестерпимым зовом волка, и оказался в небольшой гостиной, где сейчас был тихо включен телевизор, перед которым было расстреляно покрывало, а на нем, увлеченно наблюдая за картинками на экране, сидела светловолосая малышка с мягкой игрушкой в руках. Ей было около года, она была одета в розовый костюмчик с кошками, и она, как завороженная, смотрела на экран, немного распахнув рот. Клаус прислонился на миг к косяку, и едва заметно улыбнулся при виде такой картины невинности и чистоты. Нет, он не был фанатом детей, как Ребекка, страстно их желающая, но даже у него были принципы, и детей он не трогал. Таких маленьких, уж точно. Особенно теперь, когда он знал, что и у него такой скоро малыш появится. Тут, неподалеку от ребенка, кто-то заворчал, и гибрид, вспомнив о свое первоначально цели визита, оттолкнулся от стены, и теперь уже и сам будто заколдованный пошел в сторону люльки, которая стояла чуть поодаль, и была ранее им незамеченная. А едва его взгляд упал на нее, Клаусом непривычно сильно, но завладели волчьи инстинкты, которые так и кричали: «Подойди! Успокой! Мое!» Последнее было самым странным, но прибывая в своем трансе, гибрид даже не сразу на это обратил внимание на это, ведь он уже был около колыбели, склонившись над которой Клаус застыл. Его дыхание так же замерло, а черное сердце, вместо которого, как многие думают, у него в груди был камень, остановило свой бег. Глаза. Он попал в плен самых красивых глаз на свете, которые внимательно сейчас смотрели на него с ангельского личика крохи, лежавшей в колыбели. Они были неестественно серьезными для такой маленькой девочки, а он был отчего-то уверен, что это девочка, и смотрели ему в саму душу, которой он отнюдь не гордился, но самое главное, Клаус уже видел эти зелено-голубые глаза. Он видел их каждый раз, когда смотрел в зеркало. Это были его глаза. Точно такие же, до последней голубой крапинки в светло-зеленой радужке. Даже золотисто кольцо возле зрачка, которое у него появилось после того, как пало проклятие, имелось в глазах этой крошки, которой было от силы несколько месяцев отроду, не больше. Но это невозможно!.. Тут девочка улыбнулась своим беззубым ртом, отчего у нее на пухлые щечках появились слабые ямочки (так же похожие на его собственные ямочки на щеках!) и потянула к нему ручки, сжимая и разжимая пальчики, которые были едва ли больше фаланги его пальца, что-то счастливо лепеча. Его волк тут же заурчал в глубине его души, а руки Клауса без всякой мысли потянулись к ребенку в ответ, но едва он успел коснуться небольшого кулачка, как вдруг раздался свист воздуха где-то позади него и его спину полоснуло болью. — Ааа! — вскрикнул он, и выгнулся, пораженный тем, что к нему вообще кто-то смог подкрасться и нанести удар. Его спину невыносимо жгло, и гибрид без сомнения знал, что нож, которым его нагло ударили был смочен, как минимум, в вербене, что ясно указывало на то, что стрелок знал о вампирах, хотя рану жгло куда сильнее, чем обычно от этой травы бывало. Клаус зарычал, чувствуя, как внутреннего нарастает ярость. Под его глазами вздулась сетка вен, клыки удлинились во рту, и он резко обернулся, готовый вцепится в горло тому, кто посмел на него напасть. Наглый, бесполезный, глупец!... И вновь, который раз за эту ночь, он замер. Ему потребовалось, несмотря на столь сбивающую с толку деталь, как светлые волосы, секунда, чтобы узнать человека перед ним. И он был последний, кого гибрид ожидал увидеть. Нет, не так. Он вообще не ожидал когда-либо вновь увидеть эту женщину, искреннее считая, что этот род оборвался, а конкретно эта особь покончила с собой, так как не одно поисковое заклятие, так и не смогло ее найти. Ни один его шпион, гибрид, или ведьма, не смогли ее найти! Но вот она. Стоит здесь и… — …Клаус?.. — ошеломленно выдохнула девушка, так и замерев с поднятым в воздух необычным на вид кинжалом, явно собираясь ему нанести еще один удар. Выдохнула очень живая Елена Гилберт. Чертов двойник, который от него сбежал, и смог заставить думать, что он мертв. — Ты… Ты... Живая.... — выдал в ответ гибрид, широко распахнутыми глазами смотря на девушку, и хотел было сделать шаг вперед, но тут боль в спине стала совсем невыносимой, его конечности внезапно онемели. Клаус, как подкошенный рухнул на колени, и удивленно поднял глаза, что сделать было отчего-то невыносимо трудно, и, чувствуя, что и язык стал неметь, через силу, пробормотал:  — Как ты?... Что… ты… со… мной… сде-сде… А потом его тело окончательно потонуло в потоке боли, от которой он даже не мог вскрикнуть, так как не мог пошевелится, и Клаус завалился на бок, способных лишь мутным взглядом смотреть на домашние балетки двойника и девочку, которая оторвала взгляд от телевизора и посмотрела на него своими светло-карими глазами полными детского любопытства. После чего, его взор окончательно потемнел, и все исчезло.