Элой убрала кисти и краски пылиться в дальний угол походной сумки, когда стало понятно, что её жизнь больше не принадлежит ей самой. В постоянных разъездах между Меридианом и руинами, времени на сон и приёмы пищи не оставалось, не говоря уже о рисовании.
Она слукавит, если скажет, что не задумывалась о том, чтобы начать всё с новой баночки краски. Каждый раз проходя мимо маленького магазинчика с товарами для рисования, в её глазах загорался задорный огонёк, а в голове то и дело происходил нешуточный диссонанс.
Казалось бы, чего сложного в том, чтобы вновь взять в руку кисть? Вновь дать своей душе выразить все её переживания, через выведение цельной картины на пожелтевшем от времени пергаменте. Ощутить, как пальцы вновь вырисовывают какие-то силуэты, похожие не то на человека, не то на машину. Снова вдохнуть запах крови железных великанов, из которой делалось абсолютное большинство красок.
Но её мысли всегда прерывались одним аргументом — нет времени. Единственные мгновения, которые она могла посветить себе — время, потраченное на сон или же езду на машине. Во время второго можно было разложить по полочкам все мысли, что появились за время выполнения поручений. Обсудить это всё с самой собой и оставить в голове до лучших времён. Сон же убрать из жизни нельзя, такова печальная правда. Телу её желания не интересны.
Поэтому, после того как закончилась битва у Шпиля, Элой осмыслила и приняла тот факт, что теперь нет нужды тратить десятки дней на исследования руин Предтеч и исходя из этого можно наконец вернуться к рисованию. Эмоции были тогда двоякие. С одной стороны, теперь она сможет вернуться к истокам. Вновь посвятить себя искусству, может даже отправиться в путешествие, зарисовывая быт соседних племён. Но с другой, появилась ещё одна проблема — она совсем не помнит, как нужно рисовать. Озерам всегда говорят — «мастерство не пропьёшь!». Но как бы не так.
Элой помнит, как нужно держать в руке уголёк. Как нужно выводить линии, рисовать тени, даже некоторые правила из старой книжонки, всё ещё были у неё в голове. Но она совсем позабыла, как вкладывать в это душу.
Все картины получались какие-то, безликие? Будто нарисованные ради того, чтобы быть, а не показывать. Не вызывать эмоции, а просто быть. Быть примерами прекрасной техники, но маленькой души.
И вот, сидя на крыше собственного дома, она вновь размышляла о былом. О том как приятно было брать кисть в руку раньше и как обыденно сейчас. Будто это не предмет искусства, а ложка, которой она каждый день ест завтрак. Она не имеет важной цели, не поменяет чей-то мир. Нет, она просто ложка. Элой разжала ладонь и бурый предмет полетел вниз, кувыркаясь, и десятки раз ударяясь об предметы, будто пытаясь замедлить свой полёт, но в конечном счёте разбиваясь на мелкие кусочки.
И вот когда она потеряла всякую надежду на просветление, явился Эренд. Хотя нет, скорее ворвался в её мир, не оставляя и момента на размышления. Каждый раз, когда она видела его, то ладони, как сказала Петра, в одну из их первых встреч: «начинали чесаться от того, что им нужно занять делом». Но она долго не могла уговорить его посидеть пару часов на одном месте, дабы она наконец нарисовала его. Он всегда находил отговорки.
Сначала у него была важная встреча, следующие несколько раз Король Солнце нежданно, негаданно находил причину его увидеть, а после дошло до абсурда — «в районе летает не убитый Буревестник» — и это прямая цитата. И всё бы ничего, она бы даже поверила в эти до ужаса нелепые попытки «повесить мне лапшу на уши». Если бы не его постоянные заикания и неловкие почёсывания шеи, что он делает только, когда нагло врёт. В следующий раз на смену буревестнику пришёл откуда не возьмись появившийся в джунглях Алмаза Громозев, именно тогда она и решилась поговорить с ним честно. Узнать причину столь странных ответов и в конечном счёте оставить Эренда в покое, дабы не портить ни ему, ни себе нервы.
Но всё оказалось ещё тяжелее, чем Элой ожидала. После её простого на первый взгляд вопроса, Капитан Авангарда ушёл, не сказав ни слова. Она была поражена столь странному «ответу», но не решилась расценивать это как личностное оскорбление. Во дворце Солнца сказали, что Авангард отправился на задание, но на душе легче всё равно не стало. Счёт шёл сначала на дни, потом на недели, а вестей от Эренда всё ещё не было, и несостоявшаяся художница, уже представляла, как будет обивать его пороги, в поиске прощения, но всё обернулось наиболее странным путём.
Одним вечером, она услышала громкий стук во входную дверь. На дворе уже сгущались сумерки, поэтому столь поздний визит вызывал определённые вопросы. Предусмотрительно вооружившись копьём, она пошла встречать незваного гостя. У лестницы стоял Эренд, переминаясь с ноги на ногу и держа в руках тяжёлую на вид сумку. Вторую же руку он спрятал за собственную спину. По его не выражающему агрессию лицу, Элой предположила, что он пришёл с миром, и пропустила его в дом. Девушка нервно заламывала пальцы на руках, стараясь заглушить накатывающее волнение. Дошли до комнаты в молчании и только перешагнув порог гостиной, она всё же нашла в себе смелость спросить.
-Почему так поздно пришёл? — девушка устало зевнула, осознавая, что если пришёл Эренд, то сон можно смело убирать из списка ближайших дел.
-Не рада меня видеть? — он всё ещё не показывал, что у него спрятано за спиной. На его лице была смесь радости и замешательства. Недолго медля, девушка стала отнекиваться.
-Нет, конечно же нет! — Элой эмоционально всплескивала руками и пыталась объяснить, что она рада ему всегда. Видимо из-за переживаний она не уловила в словах сарказм. — ты ведь знаешь, я рада тебя видеть даже ночью.
-Элой, я пошутил, — Эренд укладывал свою сумку на стол, пока Элой, ещё раз убеждалась в том, что она совершенно не понимает людей. — но всё равно приятно слышать, — она судорожно выпустила воздух из лёгких и попыталась перевести тему.
-Что принёс? — Эренд сделал шаг назад, когда девушка стала подходить ближе. Когда Элой стала заглядывать за спину мужчины, в попытках узнать, что он скрывает, Эренд неаккуратно дёрнул рукой и из ладони вылетел букет свежих цветов, приземляясь аккурат у ног рыжеволосой. В комнате воцарилось молчание. Она посмотрела сначала на Озерамца, потом на цветы и так несколько раз. После рыжеволосая подняла букет с пола и пыталась понять, что это значит.
-Какая неожиданность, не правда ли? — послышался нервный смешок и Элой выгнула бровь, скептически оглядывая его подарок.
—Озерам всегда приносят цветы в знак извинения? — Эренд недоумённо махнул головой, чем вызвал у Элой ещё большее удивление. — тогда зачем они? — она уже потянулась свободной рукой к визору, дабы узнать название этого «подарка», и его предназначение, как её остановила холодная ладонь
-Нет, — девушка ошеломлённо посмотрела на своё запястье, которое крепко обхватили чужие пальцы. Столь сильный захват отдавал болью на всю руку, и охотница недовольно шикнула. Озерамец как ошпаренный отдёрнул свою руку. Такая реакция, её позабавила.
-Я же не хрустальная, — эта мысль пришла ей в голову, но вслух она её озвучивать не стала.
Девушка подняла голову, желая спросить, что гость хотел этим сказать, но её остановило осознание того, что их лица сейчас находятся слишком близко друг к другу. Вопреки логике, она не стала отодвигаться, правда в ушах зловеще стучало сердце.
—Давай я сам расскажу, — девушка судорожно кивнула, понимая, что не видеть лицо Эренда вблизи, было сущим преступлением против её внутреннего эстета. — это фиалки, — он пальцем указал на голубо-фиолетовые бутоны с неровными лепестками. Элой выпрямилась, из-за того, что спина начала жутко болеть. — а это жёлтые тюльпаны. Аристократы считают, что, подарив такие цветы, можно выразить восхищение улыбкой, того кому их дарят, — его пальцы дотронулись до ярко-жёлтого бутона, что издавал приятный аромат — а это называют утёсник. Некоторые Карха считают, что он символизирует преданную любовь. Правда у него были колючки, пришлось их оторвать, — она удивлённо посмотрела сначала на жёлтые цветы, потом на Эренда. Совершенно непонятно было, правильно ли она поняла посыл, но на душе определённо стало теплее. Девушка показала пальцем на сумку, стоящую на столе, и поинтересовалась.
–А там что? — он будто вышел из транса и вернулся на старое место, доставая оставшиеся внутри вещи. Он поставил на стол кувшин, закрытый импровизированной пробкой, с чем-то подозрительно вкусно пахнущим внутри и ещё один небольшой мешочек. После мужчина повернулся к хозяйке дома лицом и пояснил.
— Это вино, лучшее во всём Доме Солнца и… — гость замолчал, по всей видимости подбирая слова — в общем, ты же говорила, что рисуешь и я подумал, что ты не будешь против принять этот подарок, — Элой забрала из его рук бархатный мешок и потрясла его. Послышался железный звон, а после девушка развязала завязки. Ей на руку высыпались несколько прозрачных тар с краской и очень приятные наощупь кисточки.
-Я не знаю, что и сказать, — ей редко дарили подарки, поэтому художница не знала, как нужно на них реагировать — спасибо, наверное, — когда она развернулась к нему спиной, то услышала нервный вздох. — в шкафу лежат кубки, достань их, — она подошла к дальней полке, подпрыгнула, дабы дотянуться до вазы, от чего та покачнулась и полетела вниз. Её спасла только ежесекундная реакция Элой. Уже через несколько минут на столе стояла ваза с вкусно пахнущими полевыми цветами, а на стуле рядом уселся Эренд, пьющий вторую кружку напитка.
-Я могу тебя нарисовать? — она ясно понимала, что он вряд ли согласится, но стоило попробовать вновь. Вдруг получится? Как говорят Карха: «Не попробуешь — не узнаешь!»
-Ну, рискнём, — он вальяжно расселся на стуле, держа в руках кубок с напитком, и пытаясь выглядеть статно, но получилось скорее нелепо. Элой искренне улыбнулась, и достала из сумки, что лежала неподалёку, кусок пергамента. В комнате сразу запахло книгами и стариной, от чего девушка невольно погрузилась в воспоминания.
Она вспомнила, как впервые купила у Карста, занимательную книгу, по его словам, рассказывающую о «искусстве рисования Карха». Сначала будущая художница отнеслась к трактату скептически. Мол: «у меня есть множество других дел и на эту глупость просто не будет времени.» Но она ошиблась, слог писателя так затянул её, что после прочтения, она даже попыталась своими руками нарисовать какую-нибудь картину. Вполне логично, что ничего не вышло. Но сдаваться не было в её характере, и она рисовала снова и снова, постепенно придавая своим рисункам подобающий художнику вид. Это не могло не радовать.
И уже к пятнадцати она прочитала все книги, что предприимчивый торговец сумел найти в ассортименте партнёров из других племён. Учение пошло на пользу, и летом её шестнадцатого года жизни, она впервые нарисовала человека.
***
Спрятавшись невысоко в горах, неподалёку от своего дома, Элой вооружилась бумагой и угольком. Женщины Нора из соседней деревни часто приходили на местные поля, в поисках ароматной ягоды, которой тут было в достатке. И тот день не стал исключением. Одна из местных девушек присела в кусты, что очень удачно находились прямо под скалой, на которой расположилась новоиспечённая художница. Пока та Нора копалась где-то снизу, Элой переносила её лицо на лист бумаги. Художница всеми силами старалась изобразить всё так, как её и учил в своих книгах, некий Карха, называвший себя «Текути справедливый».
-Как он и говорил. Чёткие контуры, игра с тенью. Цвет глаз нужно сделать красками, а после высушить её. И…– она тихо шептала себе под нос, опасаясь, что её кто-то услышит. Все мысли ушли на второй план, а в голове были лишь идеи и советы из учений, как сделать этот рисунок особенным. — готово, — она нанесла на голубую краску на место для радужки глаза и подула на неё, стараясь поскорее высушить.
Когда девушка стала собираться уходить, Элой нервно выдохнула, мысленно подготовила себя к очередному провалу, и сбросила с высоты тот самый рисунок, а сама спряталась в кусты неподалёку. Выражение лица Нора было сначала удивлённым, а потом, восхищенным? Когда та мило улыбнулась и стала оглядываться в поисках автора, то Элой поняла, что ей действительно нравится творить. Несмотря ни на что.
***
-Эй, ты что заснула там? — Элой потрясла головой и наваждение прошло, но лицо той девушки всё ещё стояло перед её глазами.
-Нет, нет, сейчас, — она взглянула сначала на рисунок, потом на натурщика. Руки уже по привычке вывели на листе ровный круг и разделили его на секторы. Дело оставалось за малым — дорисовать подбородок, перенести черты лица на лист бумаги и нарисовать тени. Она закончила достаточно быстро и протянула гостю лист.
-Очень красиво, — хоть Эренд и хвалил её, наверное, даже искренне, но внутри всё равно оставалось неприятное чувство. Будто рисовала и вовсе не она. Говорить об этом было бы настоящей наглостью, и художница приняла решение промолчать. — у кого ты училась?
-У самого лучшего учителя, что мог быть мне доступен, — Озерам не понял, но почему-то промолчал. Наверное, его остановило отрешённое выражение её лица.
Распрощались очень быстро, можно даже сказать, что Элой просто выгнала его на улицу. Когда в помещении стало тихо, она присела на пол и разложила перед собой краски.
-Была не была, — она позволила себе не слушать голос разума и совести, и стала выводить на бумаге контуры лица Эренда. Когда она закончила с его наброском, то дорисовала себя. Изображать собственное лицо было до ужаса непривычно и странно, но она всё равно продолжила.
В итоге на рисунке расположились два человека. Эренд стоял позади Элой, обнимая её за плечи, его голова покоилась на её макушке. Девушка улыбалась, глядя вперёд, будто рассматривая неизвестного зрителя. Рыжие волосы покоились на её плечах, в некоторых местах выбиваясь из общей аккуратной картины. Девушка держала в руках букет красных тюльпанов, на которых сидела серо-голубая бабочка, под цвет глаз мужчины.
От занятия её отвлёк голос Эренда прозвучавший для художницы, словно похоронный марш. Глаза девушки округлились, а пульс участился. Она «случайно» уронила на пол полотно, надеясь, что Эренд не заметит. Такая паника была обусловлена фактом того, что она уже слишком давно не показывала людям собственные рисунки, нарисованные от души, да и ещё и людям, к которым она неровно дышит.
-Я тут у тебя кувшин забыл, — Озерам вразвалочку прогуливался по комнате, в поисках нужной тары. Девушка ногой судорожно отодвинула стакан с грязной водой, заметая улики, и стала глазами искать вещь, стараясь найти её быстрее, чем Эренд дойдёт до того места, где лежит бумага. Не повезло ей уже дважды, потому что в порыве любопытства тот поднял полотно с пола.
-Это конец! — про себя подумала Элой, пока собственный дьявол в её подсознании уже начал исполнять похоронную процессию, посвященную её дружбе с Эрендом. Казалось бы, сейчас самое время начать оправдываться, но это уже бессмысленно. Ощущение у девушки было, будто Эренд только, что узнал всё её тайны и теперь она предстала перед ним в истинном облике. И не важно, что это всего лишь рисунок. Это была тайна! — лучшая защита, это нападение — правда нападение не удалось, потому что как только она разомкнула губы, чтобы начать возмущаться, их накрыли накрыли чужие. В животе порхали бабочки, а в голове пели свою песню сверчки. Первые её ощущения были — страх, непонимание, удивление. Наверное, эти ощущения можно сравнить с её первой охотой, только сейчас они в сто крат сильнее. Но после на душе стало действительно легко, будто после приёма снотворного. Было приятно чувствовать мягкие прикосновения к собственной шее, оставляющие на ней мягкий шлейф тех самых цветов. Когда он отстранился, на её языке остался вкус ягод и терпкой выпивки.
-Я… — она замолчала, пытаясь подобрать слова. — да, — в голове тот дьявол, что несколько десятков секунд назад играл похоронную процессию, теперь ехидно кричал о том, что она опять нелепа. — Да, что ты несёшь, Элой? — мимолётная мысль пролетела в голове девушки, вызывая внутри целую бурю эмоций. Эренд же молчал, от чего ей становилось только более неудобно. Про себя она недовольно произнесла. — в Меридиане час от часу не легче, — признаваться, что дело далеко не в городе, она не стала. Когда девушка неловко опустила голову, дабы скрыть яркий румянец, то почувствовала на своих плечах мягкое прикосновение.
-Эй, ну ты чего? — Эренд заключил её в тёплый кокон объятий, укрывая от всех проблем. Элой зацепилась за его плечи, словно за спасательный круг. Длинные пальцы легли на мягкую кожу веснушчатого лица, попутно стирая чёрт пойми откуда, взявшееся там чёрное пятно.
–Просто уголёк.
