***
Оставаться незаметным в клубе, набитом людьми, не так уж трудно. То есть, трудновато, но куда легче, чем изначально представляет себе Андрей. Он ничуть не пожалел о своем решении поприсутствовать на концерте Славы, тем более, что его, как оказалось, действительно были бы рады видеть на сцене, но не увидели. Моноспектакль есть моноспектакль! А повыёбывается Замай в другом месте. Ждать Славу в гримёрке не хочется. Быстро попрощавшись с ребятами, он делает вид, что сваливает пораньше, а на деле просто торчит на улице. Ждать приходится минут двадцать, не страшно. Вечерний город мерно гудит, становится всё свежее и свежее. Всё, о чем получается думать — Славка. Точнее, испытывать радость за него. Как за младшего брата, ей богу! Какой он на сцене-то был! Живой, горящий. О том, что происходило год назад с Машновым, хочется теперь забыть, будто бы о страшном сне, и поверить, что больше такого никогда не случится.***
— Ну и морда у тебя довольная, — Андрей смеётся. Он тянет Славе руку, а после за неё же утаскивает в объятия. — Фу, ты… Мокрый. Я, это, такси уже вызвал. Ждём. — Ахуенно! — Машнов смеётся, — Скорее бы снять уже с себя эти шмотки. Ещё минут пять они ждут машину. Слава пытается отдышаться и задирает подол толстовки в попытке освежиться. Голова гудит, в горле першит от крика в микро. Машнов лишь надеется, что не сорвал голос. — С балкона видно так себе, кстати, — говорит Замай и морщит нос, — но я достойно простоял там полтора часа. Ты ахуенный, Слав, реально. — Спасибо. — Но в Питере всё равно лучше было, — тут же подмигивает Андрей и пихает Машнова в бок. Слава хохочет и в уголках глаз появляются весёлые морщинки. Замай их сразу же замечает, но ничего не говорит. Такси подъезжает прямо к чёрному входу и мужчины устраиваются на заднем сидении. Всю дорогу они молчат, а таксист едва заметно морщится от запаха пота и приоткрывает окно. Свежий поток воздуха треплет волосы Андрея — это до сих пор непривычное чувство, но приятное. На губах мужчины появляется слабая улыбка. Никаких планов на вечер (ночь) они не имеют. Просто хо-ро-шо. У них всё хорошо. Гостиничный номер убран и проветрен, потому настроение только улучшается. — Тебе в душ. Давай, а я пока что пожрать чего-то закажу. Ты ж не пьешь, да? — Да, — в голосе Славы слышится нотка сомнения, но он себя сдерживает. — Давай что-то легкое, ок? Не особо голоден, меня до сих пор ебашит, — он смеется и скрывается за дверью ванной комнаты. — Ага… Только не сиди там два часа! Я тоже хочу, весь липкий, — Андрей провожает его долгим взглядом. Оказавшись в ванной, Слава сразу же стаскивает с себя шмотки и бросает их прямо на пол. Отрегулировав воду попрохладнее, он забирается в ванну, задёргивает шторку и переключает напор воды на душ. Сверху на него тут же льется чересчур холодная вода и Машнов ойкает, выворачивая красный кран. Становится терпимо. Слава стоит недолго, прикрыв глаза и позволяя прохладной воде стекать приятными, освежающими ручейками по телу, а потом протягивает руку и берет с полочки гель для душа и мочалку, любезно предоставленную отелем для гостей. Выходит из ванной Слава свежим и мокрым, с полотенцем на бёдрах, и сразу же направляется к дорожной сумке, что стоит у кровати. Замай проводит его тем же устало-любопытным взглядом и сам идет в душ, по пути стягивая с себя серую футболку. У двери он останавливается. — Если что, забери хавчик, — говорит он Машнову и захлопывает за собой дверь. — Угумс, — Слава выуживает из сумки трусы, треники и футболку, а минутой позже влезает во всё это и плюхается на кровать. Двойная… Бля. Пока Замай принимает душ и, судя по звуку, подсушивает феном волосы, Слава успевает и передохнуть, и забрать принесенную персоналом еду. — Красавица, ты долго там? Ща остынет всё, — нарочно манерно мурлычет Слава и стучит костяшками пальцев по двери в ванную комнату. — Да сейчас, не заёбывай, — отзывается приглушенный голос Андрея. — Ууу… Замай открывает дверь и чуть не ударяет ею Машнова по лбу, благо тот успевает отшатнуться. — Заебал всё-таки, — выпаливает он Славе в лицо и смеётся, подтягивая полотенце и взмахивая рукой следом, — Отойди с дороги. Машнов послушно отступает назад, позволяя Андрею пройти, и сам идёт к столу, на котором им же расставлены тарелки с ужином. — Давай быстрее, — кричит он Замаю через плечо. Андрей же копошится в сумке и шуршит пакетами, что-то ворча, пока Слава откусывает дольку яблока и наливает себе сок, а потом наконец устраивается напротив того уже одетым. — Приятного аппетита, — говорит он и берёт в руку вилку. — Приятного. Не, не, давай сначала выпьем, ну, сока. За меня! — со всей скромностью заявляет Слава. Пить сок с тостами — ну, ладно. Чего тут сделаешь-то, когда одного обычного злого мальчика беречь нужно. Замай вздыхает и улыбается: — За тебя, Слав. Еда с тарелок исчезает достаточно быстро, как и сок, но в мини-баре остается ещё, а потому заказывать дополнительно ничего не приходится. — Подлей мне, а, — Андрей, уже успевший устроиться в полусидячем на кровати, протягивает другу пустой стакан. — И иди сюда. Будем фотки и видюхи по отметкам смотреть, тут как всегда угарно. — Момент, — Машнов подходит к холодильнику и к удивлению Андрея вытаскивает оттуда пиво. — Реально? Ты решился типа? — недоверчиво спрашивает Замай. — Это для тебя, дурак, — беззлобно отвечает Слава, усаживаясь на кровать рядом и протягивая другу бутылку. Тот пожимает плечами и, не церемонясь, открывает её об угол кровати. Некоторые истории в инсте и правда заставляют смеяться. — Вот эти ребятки, — Слава, натурально гогоча, тычет пальцем в экран, — прямо передо мной стояли, блять. Вообще неадекватные, посмотри на их рожи только! Они, — тут он валится спиной на кровать и поджимает ноги, взрываясь хохотом. — Они уёбаные в хлам были, сука! Посмотри, они бошками трясут так, что вот-вот отвалятся. Андрей держит в руках телефон Машнова и с улыбкой смотрит то на него, то в экран, где группа явно неадекватных парней орут песни Славы из последних сил. — Кстати! — Машнов поднимает палец кверху и принимает сидячее положение, — один из них цапнул меня за руку и попытался перелезть через ограждение. Так тянул меня, сука, что я чуть не упал. — Да, я видел, — кивает Андрей.— Бывают люди ебнутые, что тут скажешь? — А ты видел ту девчонку, которая перелезла? Там в основном пацаны лезли, которых охрана крутила, а тут она. Блять, я так ахуел! Испанский стыд просто, Андрей! Ёбаный испанский стыд! — Пиздец, реально. У меня пацаны на сцену запрыгивали в феврале. Ну, всё адекватно было в основном. Один забрался, пожал мне руку и сиганул со сцены прямо в толпу… Ну, ты видел в клипе, думаю, как он ласточкой по рукам пошёл. Один просто забрался, сразу ко мне подскочил, хотел чего-то сказать, видимо, или хуй его знает, но его прямо на сцене скрутили и вывели. Вообще, — усмехается Андрей, — если смотреть вниз, на лица, то можно понять, у кого кураж, а у кого гаш. По глазам. Слава с улыбкой кивает и добавляет одну из историй себе. Бутылка пива уходит быстро, а потому очень скоро Замаю приходится встать за другой. Он выясняет, что всего их в холодильнике три штуки. Неплохо! Так и подмывает предложить бухло Славе, но как-то… Совесть, что ли? — Давай на ноутбуке что-то включим фоном? От телефона глаза устали, — предлагает Андрей. Ответа он не дожидается, а просто идет в сторону столика, на котором лежит компьютер. Пиво мажет медленно, но верно. Усталость становится ощутимее, но настроение не меняется, как было приподнятым, так и остаётся. — А меня как звали, ну, — усмехается Замай, листая ролики на ютьюбе. — Мне кажется, слил кто-то, что я в клубе. Уж очень упорно орали ребята. — По любому, — лениво тянет Слава. — Гений, отец русской демократии… — Бля, тут нихуя нету, — раздраженно говорит Андрей, глядя с разочарованием в монитор. — Да что угодно включи. Давай это… «Полуночная проповедь». Тупо с первой серии, там кислота такая, — Машнов зевает. — Ага. Не спи. — Да скоро уж и на боковую надо, — устало отвечает Машнов и подвигает к спинке кровати, хлопая по покрывалу рядом с собой. — Залезай. Замай передает ему открытый ноут, подползает к другу, кряхтя, и устраивается рядом. — А ты знал, Замай, что за один сезон размножения самка зелёной морской черепахи откладывает более тысячи яиц? — Чего? — Андрей поворачивает голову и пялится на Машнова. — Да это я так, — Слава взмахивает рукой, широко зевая и щурясь. — Давай одну серию и спать. Уже полночь, а нам вставать в… — Восемь, — Замай улыбается и поигрывает бровями. — Не, в семь. Слышь, ты меня давай не путай, а. Слава включает сериал и немного сползает вниз, устраивая ноутбук перед собой на вытянутых ногах. Андрей вздыхает и снова присасывается к бутылке, в которой остается уже меньше половины. Он откидывается на подушку и смотрит в монитор. Правда, внимание сконцентрировать никак не получается. Взгляд блуждает по комнате, по кровати, по ногам… Ногам Славы. Красивые ноги, стройные и длинные, но не слишком худые, как часто бывает у девочек подобной комплекции. Такой сосредоточенности друга на себе Машнов не замечает. Он попивает свой сок и сонно моргает, наблюдая за красочной анимацией. Встрепенуться обоих заставляют резкий хлопок и скрежет. Стеклопакеты приглушают шум улицы на отлично, но вот со звуком ДТП не справляются. — Ой, чего там? — Слава, будто бы не он только что клевал носом, отставляет ноутбук и, подойдя к окну, отодвигает в сторону плотную серую штору и выглядывает. — Врезались. Но все живы… Вроде как, — заключает он. Замай садится на кровати и смотрит на Славу. Происшествие заставляет встрепенуться, но пиво явно делает своё дело. Сейчас Андрея уже не сильно интересует происходящее за окном. Тем более, всё уже озвучено. — Вылезли из машин и стоят орут друг на друга. Точно живые, — продолжает комментировать Машнов. Андрей медленно спускает ноги с кровати и встает. Его чуточку качает от выпитого. Он подходит к окну, встает позади друга, вытягивая шею, и стараясь всё-таки разглядеть улицу из-за чужого плеча. Тут Машнов неожиданно круто разворачивается и врезается подбородком в Замая, да так, что тот пошатывается и отступает назад. — Ёб твою мать! — Андрей хватается за глаз и обиженно глядит на Славу. — Поаккуратнее можно, а? — Прости, я ж не знал, что ты там пристроился… — Придурок. — Дай посмотрю хоть, — Слава подходит к Андрею и хватает его за руку, которой тот прикрывает глаз. — Да нормально всё, — отмахивается тот, но оказывается тут же схвачен за голову сильными руками. Машнов зафиксировал его лицо так, чтобы было удобно и сказал: — Руку убери. Замай послушно, но со вздохом, опускает руку и, жмурясь, вглядывается в друга. Вместо чёткой картинки — муть, которая постепенно все же рассеивается. — Всё нормально, — отзывается Андрей и пару раз моргает, следом закрывая глаза вовсе. — Мутно, но скоро пройдёт, так бывает. Машнов в ответ молчит. Замай вдруг чувствует, как его смачно, но без нажима, целуют в глаз, а следом обнимают. Андрей смеётся, уткнувшись в чужую грудь, сам не зная отчего, а через секунду его смех подхватывает и Слава. — Всё, пойдём спать, поздно уже. — Уверен? — спрашивает Замай, поднимая голову и отстраняясь от друга с внезапной ухмылкой. — Нет, — Машнов улыбается в ответ, снова крепко обнимает Андрея, приподнимает его над полом и тащит к кровати. — Слава, блять, у тебя грыжа вылезет. Отпусти, — хохочет Андрей и в итоге валится на кровать, утягивая Машнова за собой следом. Тот наваливается сверху и вдавливает в постель своим весом. Замай пытается выбраться, всё ещё посмеиваясь, но теперь в его голосе слышна то ли неуверенность, то ли смущение. — Да встань ты с меня, — говорит он Славе. — Не-а, — лыбится Машнов. — Че за сексуальное домогательство? Ты, блять, мне даже продвижение по карьерной, сука, лестнице не предлагал, а уже в постель, — шутит Замай и упирается ладонями в плечи друга. Слава смотрит на него очень серьезно. Он приподнимается на руках, но всё ещё нависает над Андреем, да и тот тоже затихает. Смотрит. В голове Замая вдруг проносятся совершенно бредовые мысли о том, что все его взгляды были заметны со стороны, что он даже и не пытался прятаться, а потому с потрохами спалился, что… Становится страшно. Он приоткрывает рот, чтобы сказать что-то, но тут же оказывается заткнут настойчивым, мокрым поцелуем. Пиздец. Андрей не думает ни о чём. Он пальцами сжимает плечи Славы и отвечает жадно, страстно, пытаясь перенять на себя инициативу, чего ему сделать не позволяют. — Чё ты?.. — в перерыве шепотом спрашивает Замай. Он смотрит мутными глазами в лицо сверху. — Просто заткнись, Андрей. Молчи. И снова поцелуи. Снова в голове пустота. Потом влажные губы ощущаются на шее. Очень даже ощущаются. Замай откидывает голову, закрывает глаза, позволяя Машнову делать с его шеей всё, что только придет тому в голову. Горячий язык с нажимом проходится где-то за ухом. — Снимай, — Слава приподнимается и дёргает его за край растянутой футболки. — Ты всё-таки гей ебаный, — как-то слабо отвечает Андрей и снимает с себя футболку, выгнув спину, а после приподнимая торс. Футболка почти застревает на шее, а Слава молча оглаживает его грудь и взгляд у него такой, что хочется спрятаться. Глаза в глаза. — Андрей, — голос Машнова звучит хрипло. — Что? — шепчет Замай в ответ. — Ты знал, что в один сезон размножения самка зелёной морской черепахи откладывает более тысячи яиц? — От тебя узнал, — также тихо отвечает Андрей и прикрывает на секунду глаза. — Хорошо, — Слава, без тени улыбки на лице, опускает голову и целует сосок, утыкаясь носом в волосатую грудь. «Какие нахуй черепахи?» — проносится в голове у Андрея. Машнов прикусывает, лижет и целует его соски, гладит бока, сжимает пальцами кожу. Постепенно вообще все мысли растворяются в потоке эмоций и ощущений. Ни Андрей, ни Слава не говорят и слова и не отрываются друг от друга. Их ласки почти отчаянные, такие, будто бы мир вокруг разорвется на части, если хоть один остановится. Однако, отстраниться всё-таки приходится, пускай и всего на минуту. Делает это Слава, чтобы взять из сумки презервативы. Андрей снимает остатки одежды, пользуясь моментом. Завтра он наверняка будет в шоке от себя же самого, но сейчас просто не думает. Не думает и Слава, который возвращается в кровать и первым делом толкает друга в грудь, валит на спину и снова целует, целует, целует… — Смазки нет, но там на презервативе, — шепчет Машнов. — Будет норм. И слюна. — Ч… Стой! — у Замая будто бы пелена спадает с глаз. Он упирается ладонью в грудь напротив. Страшно, но хочется. Страшно. — Стой, Слав. — Нет, нихуя, — снова глаза в глаза смотрит. — Андрей. На живот давай, — привычный мурлыкающий расслабленный тон вдруг меняется на довольно строгий. Замай смотрит. Смотрит. Он выдыхает прерывисто и тянется за новым поцелуем, получив который, переворачивается на живот. Сердце, если верить ощущениям, колотится в горле. Он не может вспомнить, когда в последний раз что-то подобное переживал. Не может вспомнить, сколько раз фантазировал об этом. — Андрей, я, ну… Люблю тебя, — тихо говорит Слава и гладит друга по бедру. Нежно так. Улыбается— Очевидно, угу? — он усмехается, стараясь забить накатывающее смущение, и, зажав между костяшками блестящую упаковку, надрывает её зубами, а после выдавливает немного смазки на пальцы. — Доверься мне сейчас, ок? Знаю, что тебе хочется. Замай жмурится изо всех сил, напрягаясь, словно струна на гитаре, вот-вот готовая лопнуть. Когда Слава кладёт руки на его ягодицы и раздвигает их, Андрей дёргается и пытается увильнуть. — Давай не надо? — он оглядывается на Машнова. Тот задумчиво скользит по его телу взглядом и задерживается на глазах, в которых плещется почти что паника. Радужка Славы отливает металлическим блеском, почти стальным. — Замай, расслабься, — тихо и уверенно говорит он, а после добавляет почти с мольбой в голосе: — Пожалуйста. Андрей отворачивается, с силой утыкаясь лицом в подушку, чтобы не дай бог не вскрикнуть и пытается расслабиться. Ему действительно страшно. Слава гладит его задницу и пальцами сползает между ягодиц, не медленно, а быстро и уверенно, чтобы не было возможности повернуть назад. Первый рубеж пройден, указательный палец поглаживает сфинктер нежно, но с напором. Андрей забывает, как дышать, и виной тому совсем не то, что в лицо утыкается подушка, препятствуя нормальному дыханию. Мужчина поворачивает голову и тупо смотрит куда-то мимо окна. Глаза его распахиваются совсем широко, когда Слава проникает пальцем внутрь, но Замай мужественно стискивает зубы и, не моргая, смотрит в никуда. «Какое мужество к чёрту, Андрей, если тебя сейчас выебут в сраку?» — проносится в голове мысль и Андрей нервно усмехается ей. Он хочет. Хочет вопреки всем своим страхам. — Если ты постараешься расслабиться, будет легче. Я же плохо не сделаю тебе, ну, — говорит Слава. Его самого потряхивает уже, но совсем не от страха, а от желания. Машнов проталкивает палец глубже и наконец упирается им в простату. Андрей реагирует сразу: вздрагивает, снова напрягается, но расслабляется довольно быстро. — Сука, — шепчет Замай в подушку. Слава усмехается. «Сука». Массаж помогает расслаблению отлично, потому скоро к первому присоединяется и второй палец. Андрей больше не реагирует так резко, он поддается, а Слава явно знает, что делает. — У тебя спина красивая, — говорит он Замаю. — Чё? — Ничё. В момент, когда крепко стоящий член проникает в старательно растянутую дырку, Слава успевает уже совсем известись от желания, потому он явно торопится. Он придерживает бёдра друга, не давая тому увиливать и отталкивать, и двигается ритмично, каждый раз входя до половины. Чуть позже — до конца. Андрей сперва только дышит тяжело и сжимает пальцами подушку до побелевших костяшек. Ему больно и приятно. Всё мешается в гремучую смесь. Правда, постепенно приятного всё-таки становится больше. — Боже! — выкрикивает Андрей хрипло и надрывно, когда Слава заходит особенно глубоко, а затем протяжно скулит в подушку. — Что? — Машнов приостанавливается. — Н-ничего. И снова эти толчки сзади, на этот раз сильнее. Замай чувствует, как Слава ударяется яйцами о его бёдра. Внезапный грубый рывок назад и куда-то вверх — Машнов почти ставит его раком и Андрей уже упирается локтями в мягкое покрывало. Теперь Слава буквально вколачивается в него. В какой-то момент с силой входит до конца и выгибается в спине. Горячий твёрдый член пульсирует внутри. Слава снова подаётся назад, а после опять до упора. — А-а-а, — как-то смазано и глухо то ли стонет, то ли подвывает он, и начинает толкаться в быстром, сбитом ритме. Андрей роняет голову на постель, руки слабеют, теперь он трётся щекой о покрывало в такт рваным движениям. — Черепахи. Откладывают. Более. Тысячи. Яиц. Господи! Андрей! — слова тоже вырываются толчками. Упав грудью на кровать, Андрей совсем отставляет задницу кверху и открывает рот. Первый стон срывается с его губ. Черепахи. Слава вбивается в него по самое не хочу, его волосы спадают на глаза, прилипают ко лбу, будто бы он и не уходил со своего концерта. Дыхание сбито, Машнов буквально хрипит при каждом вдохе, а Замай сдавленно постанывает, когда Слава делает уже очевидно финальные толчки. У него кружится голова, горит и ноет тело, но как же это, сука, приятно. В момент, когда Слава кончает и отстраняется, Замай ложится на живот с тяжелым выдохом. — Пиздец, — говорит он опять же в подушку и та заглушает слова. Слава падает на спину. Он убирает прилипшую к лицу прядь, снимает презерватив и оставляет тот на полу — не забыть выбросить. — Андрей, ты как? — спрашивает Машнов, борясь с одышкой. Замай не отвечает, а только сопит. Слава приподнимается и подбирается ближе. Он обнимает друга и губами прижимается к влажному от пота плечу, целует. Он гладит Андрея по спине. — Дюш. Замай что-то бормочет в подушку, но слов не разобрать. — Давай-ка на спину, — говорит Машнов и тянет Андрея за плечо, но пальцы соскальзывают. Замай поворачивается самостоятельно. Он ложится на спину и устало смотрит куда-то сквозь Славу, а потом говорит хрипло: — Опять? У меня сил не осталось. — Не, не, не, — Машнов мотает головой и отползает чуть назад, почти к ногам Андрея. — Ты не понял. Андрей смотрит на Славу полувопросительно. Он выглядит ужасно уставшим и измотанным, но точно не несчастным. Потерянным скорее. — Тебе тоже должно быть приятно. Я помогу, — улыбается Слава и кладёт ладонь на низ живота. — Ты… Слав, — Замай улыбается и, прикрыв глаза, роняет голову на подушку. Его член полустоит, так что Машнову ещё придётся постараться дополнительно и завести друга как следует. В общем, ему самому это в кайф. — Единственное, чему я удивляюсь, Дюш, что мы только сегодня до этого дошли. Андрей не отвечает, только хмыкает. Даже дурацкое «Дюш» из уст Славы звучит особенно приятно. Он приоткрывает глаза и смотрит снизу вверх. Слава отвечает на взгляд, лукаво улыбается и широко лижет собственную ладонь, которой после обхватывает член Андрея. Он наклоняется и помогает себе ртом, дополнительно смачивая слюной. Когда Машнов обхватывает его член губами, Замай широко открывает глаза и поражается в очередной раз за вечер: неужели ему сосёт Слава КПСС? Выглядит это так, как будто Андрей бредит. Слава пытается коряво ласкать головку языком, берёт глубже, втягивает щёки, причмокивает. По его подбородку с нижней губы стекает первая капелька вязкой слюны. Андрей немного подаётся вперёд бедрами, он хочет схватить его за волосы, но держит себя в руках. Член во рту Славы уже затвердевает полностью и тычется куда-то в нёбо. Машнов снова обводит головку языком, на этот раз более удачно, чем до этого и берёт слишком глубоко даже для себя. Он быстро отстраняется и, перегнувшись через кровать, сплевывает лишнюю слюну прямо на пол. Пытается отдышаться, смаргивая рефлекторно выступившие на глазах слёзы. — Не торопись так, — замечает Андрей, а потом театрально поднимает к потолку глаза. — Как же мы докатились до такого, а, Слав? — Хуй знает, — отвечает тот, вытирая тыльной стороной губы и вновь наклоняясь над пахом Замая. — А ты хорошо сосёшь. Сразу видно, что рэпер, — не удерживается Замай и усмехается. Слава тоже фыркает, но не более, потому что у него явно есть занятие поинтереснее. Он, наконец, принимает не такой уж большой к собственной удаче член полностью, придерживая у основания рукой, но особенное внимание уделяет головке. То и дело напряженный кончик языка проходится по уздечке, очерчивает чувствительное место по контуру, зализывает сочащуюся солоноватой смазкой уретру. Минет — это практически медитация. Нихуёво так позволяет уйти в себя в стремлении сделать приятно. Слава выкладывается на полную. Попутно с оральными ласками он массирует мошонку, трогает и поглаживает чувствительную кожу. — Хочу кончить тебе в рот, — хрипит Андрей, ощущая, что вот-вот сдастся под напором ласк. — Мугу, — мычит Слава и ускоряет темп. Теперь Замай уже не пытается сдержать своих порывов, он кладёт раскрытую ладонь Славе на затылок и надавливает. Тот послушно принимает его член до упора, утыкаясь носом в лобковые волосы, но довольно быстро сдаётся и поднимает голову, вовсе выпуская член изо рта. — Давай подрочу пока? — предлагает он и сжимает ствол пальцами у основания. Андрей кивает и Слава и ведёт рукой вверх, до головки. Дрочка получается у него какой-то смазанной и слишком уж быстрой, поэтому Замай вскоре перехватывает его руку. — Стой. Я сейчас лучше на бок лягу и… — он поворачивается и, снова положив ладонь на затылок друга, придвигает его голову ближе. Слава опять берёт в рот, но на этот раз процессом уже полностью управляет Андрей. И это ни в коем случае не месть. Андрея просто захлестывает волной такой страсти, что дышать становится трудно. Он придерживает голову Славы аккуратно, но крепко, не давая отстраниться. Чувствует, как слюна и слезы оставляют следы на лобке и низу живота, как хлюпают в глотке от каждой фрикции. Машнов же максимально расслабляет горло и просто отдаётся, позволяет ебать себя в рот так, как того хочет Замай, не сбивая и не внося своих корректив. В этом есть особое удовольствие. — Сука, — шипит Андрей. Он толкается снова и замирает. Кончает, оставаясь глубоко во рту Славы, но после сразу отстраняется, позволяя тому сглотнуть и выдохнуть. Слава глотает, сгибается, тяжело дыша, но после перекатывается на спину. Андрей пытается встать, найти что-нибудь, чтобы вытереть остатки спермы с лобка и ляшек, но сил не хватает — он падает рядом со Славой и закрывает глаза. — Спасибо, — еле слышно шепчет Машнов и нащупывает руку Андрея, лежащую на животе. — За что? — вяло спрашивает тот, не открывая глаз, и позволяет Славе сплести пальцы с его, липкими. — За то, что поехал в Москву со мной на этот ёбаный концерт. И за то, что ждал там, у выхода. И за это. За всё, Андрей. Правда, — Слава подносит руку друга к своему лицу и целует тыльную сторону чужой ладони, следом без сил роняя их сцепленные руки на кровать. Андрей не отвечает. У него под сомкнутыми веками плавают в мирно колышущихся водорослях большие и красивые зелёные черепахи. Те самые, что в один сезон размножения откладывают более тысячи яиц.