Пробуждение

«В качестве последнего испытания ты должна усмирить Короля Земли». Что? Она? Эта девчонка? Она. Слабая. Слабая. Он насмехается. Он не смотрит. Он не помнил ее лица, не запомнит и впредь. Он знает — у нее ничего не получится. Она стоит перед ним — кулаки сжаты. Что-то шепчет себе под нос. Наверное, врет самой себе, что сможет. Врет. Она не справится, и никто не справится — очень скоро Сатана откроет врата в Ассию, и все пропадет. Пропадет и эта девчонка. Больше не будет врать и сжимать кулаки. Больше ничего не будет. Девчонка читает заклинания, бормочет, что справится. Но верует, что не сможет. Смиряется с этой мыслью. Давно смирилась. Смешно. У нее нет ни шанса. Но кое в чем и он себе врал. Он запомнил ее, не лицо — глаза. С тех самых пор, когда она толкнула его в Академии Истинного Креста, заступившись за Рина. Защищать сына Сатаны — самая дурацкая идея из всех когда-либо возникавших. Защищать того, кто не нуждается ни в чьей защите, кто самый опасный из ныне живущих. Смертоносное отродье, порождение зла. Защищать его… Сочувствовать полудемону. До чего глупо. Испуганные распахнутые глаза с мелькнувшей тогда самой искренней злостью. Он их помнил. Она редко позволяла себе злиться – он знает. Его названная невеста — сколько чувств в ней живет? И сколько страха. Желания угодить другим, забыв о себе. Спасти всех — себя оставить гореть. Никчемная идиотка. Разве так можно?! Раскаты грома терзают небо над головой. Бьют молнии, бьет он — Амаймон, стонет земля. Сейчас он покажет ей. Глупая. Глупая. Наследница Шемихазы — она эту участь не выбирала, как и все они. Никто не волен. Но ведь смирилась она по-особому — безропотно, закрыв глаза, считая, что должна принести себя в жертву. Он чувствует гнев. Его могли вовсе не беспокоить — она и в его отсутствие сдалась бы, просто склонилась и подставилась под удар. И абсолютно никому на всем этом свете ни к чему ее доброта, ни к чему самоотверженность, ни к чему чуткость, ни к чему вся она. Никчемная. Она никчемная. По телу разливается горячая злость. Почему? Он презрительно смотрит на заблестевшие слезы. Ничтожество. Размазня. Прах. Он говорит с ней, рассказывает, какая она нелепая. Она слушает и верит. Не заблокировала ни одну атаку, не воспротивилась, не отшвырнула в ответ. Это было слишком легко. Моментально. Она слушает, но неужели не слышит? Сколько можно жить, вот так — для радости остальных? Сколько можно не знать себя, забывать себя, проклинать? За слабость, за неловкость, за ошибки. Ждать одобрения. Ждать чужих слов, ждать похвалы, ждать поддержки. Глупая. Слабая. Маленький несмышленыш. Беспомощная в его руках. Он может сделать все, что захочет. Распростертая у его ног, стертая отовсюду. Разметались светлые локоны, на бледном лице отметины. И мертвые глаза. Вот и вся битва. Вот и всё. Неужели, она никак не поймет, что ждать ничего не нужно? Что нужно жить. Что ее искренняя улыбка может разогнать тучи. Просто одна ее настоящая улыбка. Он злится. Он разъярен. Он не пожалеет ее, он ей покажет, проучит, подчинит. Он будет дергать за ниточки, пока не надоест, раз она позволяет. И пока это длится, кукла будет слушать его смех. Куклы созданы радовать — значит, он поиграет. Он дразнит ее. Смеется. Издевается. Он возвышается над ней и требует встать на колени. Она исполнит - она привыкла делать, что говорят. Он ждет. Эта моментальная, самая последняя, битва пролетает за считанные мгновения. Осталось совсем чуть-чуть, до ее окончания, и до конца всего живого. Ведь скоро Сатана откроет врата в Ассию и все исчезнет. Он ждет. Ждет... И вдруг - что-то меняется. Зарождается. Изменяется само пространство вокруг. Мертвые глаза оживают, и смотрят, смотрят на него — смотрят. И он чувствует — она верит. Только уже не в то, что должна для кого-то, а в себя. Снова злость, искренняя. Которая не сжигает, а движет вперед. Она не боится смотреть на него, вот так — близко-близко, глаза в глаза. Перехватывает запястье. Злится, верит и забирает свое. Все здесь теперь заполнено ее бушующей силой. Отныне и навсегда — неугасимой, необъятной, всеобъемлющей. Все здесь заполнено Ею. Тот, кого она так боялась, у ее ног. Кошмар снов и реальности. Он растерян. Она потрясена. Все свое существование он ненавидел проигрывать. Удивление в его взгляде сменяется на понимание, и что-то еще — неуловимое, нечитаемое. Иной прищур, по-иному сжимается и приоткрывается его тонкий злой рот. Он смотрит. Теперь он видит ее. Всю Ее. Отныне властвует здесь она. Она склоняется - не перед, а над ним. Смотрит в глаза. Заглядывает в Него. Она требует. Она получит, что пожелает. Ее слово — закон. Вся она — непреложная истина. Запечатанная тюрьма и свобода. Разрушительный смерч и попутный ветер. Священный исток. Ему кажется, что мощные ветви оплетают и накрепко держат все тело. Но на самом деле лишь молодые нежные листики, вплетенные в ее волосы, невесомо лежат на лице. Жизнь пробуждается. Вокруг снова щебечут птицы, солнце дотягивается лучами, грозы больше нет и в помине. Король Земли рад своему поражению.