Маргаритки

      Ночь — наипрекраснейшее время суток, по мнению Гарри Озборна. Именно ночью все менеджеры и секретари переставали тиранить его голову отчётами и списками всевозможных технологий. Только ночью бесконечные таблицы и схемы мирно покоились в папках и жёстких дисках, а не жужжали у него в ушах. Когда на город опускалась ночь, с его плеч спадал строгий пиджак с жилетом, уступая место просторному халату. Может, закутываясь в мягкую ткань, он и выглядел старичком, но эта мысль просачивалась в мозг только утром, когда этот самый халат сползал с отлёжанных плеч на бёдра, держась на честном слове и таком же мягком поясе. В ночную пору он позволял себе безбожно-расслабленно развалиться на огромной кровати, читая книгу и жадно поедая какую-нибудь сдобу с кофе или какао…       Но эта ночка была из списка тех исключений, которые хотелось скомкать и бросить в мусорку.       Сегодня Гарри устало выдохнул, когда дворецкий любезно закрыл дверь, и поплёлся к шкафу. Жилет давил на плечи сильнее обычного, а про невозможный галстук вспоминать не хотелось.       Облачившись в белый халат с синими узорами и коричневыми вставками, как в священную мантию, парень вжался в мягкую ткань лицом и упоенно засопел. Очень хотелось упасть и заснуть прямо на полу, но нельзя… Чёртовы отчёты не прочтут и не проанализируют себя до завтрашнего дня. Точнее, утра. — Так, Гарри, соберись… Вот закончишь с отчётами и поспишь… — повёл плечами молодой глава корпорации, направляясь к рабочему столу. — И когда только Джордж успел принести их сюда? — в очередной раз поражаясь расторопности дворецкого, произнёс он. — И какого чёрта они такие большие?.. — с гораздо большей усталостью, нежели раздражением, выдохнул Озборн, пробегая глазами по страницам лишь одного отчёта. — Я буду читать их часа три, не меньше… А время…       Покосившись на электронные часы, парень скорчился ещё больше. Бирюзовый циферблат показывал половину первого. — Если конференция в восемь тридцать, то, применяя нехитрые вычисления… У меня будет четыре часа на сон. Что больше на двадцать три минуты моего вчерашнего сна, — усмехнулся Гарри. — Как завещал Великий Человек-Паук, во всём нужно искать позитив! О, Джордж ещё и печенья принёс! Надо будет поднять ему зарплату в этом месяце.       Озборн младший уселся за стол, закинул в рот печеньку с малиновым джемом, запил её любимым кофе и принялся через силу пролистывать первый отчёт, останавливаясь на схемах и чертежах, чтобы лучше вникнуть в суть. Их все, как несложно догадаться, прислал старый менеджер, свято верящий в незыблемость печатной литературы. Гарри не был против макулатуры, но искренне не понимал, зачем на отчёты, в которых от пятидесяти до ста сорока семи страниц, переводить ценный ресурс, когда их можно отправить по электронной почте…       Ах, да, почте… На которой сейчас завал из всевозможных писем, отчётов и предложений… А её, кроме Гарри, никто проверять не должен и не будет. Попытка скинуть это дело на плечи Джорджа потерпела сокрушительное поражение в силу «только молодой господин имеет право владеть данной информацией». И нужно ли винить в этом дворецкого, добросовестно исполняющего свои прямые обязанности?..       После неприятных воспоминаний о своих порталах и восемьдесят седьмой страницы второго отчёта его виски назойливо стянуло утомление, а в комнате стало душно. Не желая слушать жужжание кондиционера, парень решил открыть окно. Тихое гудение машин где-то внизу било бы по нервам не так сильно.       Расправив плечи, глава корпорации медленно добрался до окна, потягивая каждую мышцу в теле, открыл то нараспашку, тут же чертыхнулся от резкого порыва ледяного ветра и быстро зарылся руками в халат, скрывая за тёплой тканью голую грудь. Вопреки стойкому желанию зайти в комнату, в комфорт, парень вышел на балкон. Лёгкие, голубоватые занавески быстро заволновались, шурша на ветру, а его чёрные волосы приняли форму первородного хаоса, когда пару раз беспорядочно лезли в глаза.       Однако надежда на мгновенную бодрость скоропостижно скончалась, когда от очередного дуновения веки предательски сомкнулись в сладкой неге. Но наклонившаяся вбок голова его быстро отрезвила. — Та-а-ак, Озборн, не спать… — зевнул он, стараясь всмотреться в линии домов и цветастые витрины магазинов внизу.       Сотни оранжевых огней, жёлтых кривых, красных треугольников, овалов, синих квадратов и радужных вспышек сияли подобно звёздам, очерчивая контуры чёрных небоскрёбов, тёмно-коричневых многоэтажек и стеклянных, холодных крыш отелей. Как по венам, по серым дорогам метались большие и малые машины, ревели мотоциклы. То зажигались, то затухали окна в зданиях, напоминая собой волшебство разноцветных светлячков. Само ночное небо отдавало бело-жёлтыми бликами, когда касалось крыш города вдалеке. Принимали эту игру и кучевые облака, особенно низко стелившиеся сегодня над Нью-Йорком, пока где-то в вышине наливалась силой полная Луна. Красота, да и только. — Где-то там сегодня геройствовал Питер, — произнёс парень, облокачиваясь о загородки балкона. — Интересно, какой злодей бесчинствовал на улицах Нью-Йорка в этот раз… — Опять Женщина-Кошка. Ничего нового, — раздался знакомый голос где-то сверху. Озборн младший дёрнулся и мысленно ругнулся на героя. — А потом прибежал Тинкерер, откуда-то приполз Скорпион, а в конце явилась ещё парочка злодеев, которых я не знал… Видимо, новички в злодейском мире. — Вам не говорили, что подкрадываться к людям со спины, а, тем более, пугать их — не очень-то и вежливо, Человек-Паук? — оборачиваясь, поинтересовался он. Тут же руки потянулись к голове, и шикнув что-то несуразное про ветер, Гарри провёл пальцами по взъерошенным волосам, кое-как укладывая чёрные локоны. — А вам, Гарри Озборн, не говорили, что не стоит выходить в одном халате на балкон в холодную ночь? — несмотря на маску, молодой глава корпорации был уверен, что его гость сердито усмехался. — Только что о вас вспоминал… Знаете, я начинаю верить в поговорку «Помяни чёрта, и он появится». — Ну уж нет! Я понимаю, что мой костюм не очень «современный», но называть меня чёртом! Вы нанесли мне наиглубочайшую душевную рану, месье Озборн! — театрально покачивая головой и спускаясь на паутине, выдал герой, пряча другую руку за спиной. В глаза другу бросились две синие ленточки, шуршащие позади супергероя. — Ох, нет, как же я мог так поступить! — не сдерживая довольной улыбки, выдохнул Гарри, подходя к нему. — Как я могу загладить свою вину, о Великий Человек-Паук? — Ну, раз уж вы так любезно предложили, не могли бы вы чем-нибудь угостить всенародного любимца? — отпустив паутину, спросил Паркер. — А ещё я, смотрю, вашему костюму не помешает чистка… Боже, Пит, в чём ты плавал перед этим? — помахивая рукой перед носом, высказал парень, рассмотрев вблизи привычно-красно-синий костюм в непривычно пыльном и испачканном в каких-то коричневых, жёлтых и серых разводах свете. Кое-где даже порванном. — Мне не повезло поближе познакомиться с кирпичной кладкой, угодить в несколько мусорных баков, а после — в единственный на всей улице открытый канализационный люк. Единственный на миле вокруг! — искренне возмущался Питер Паркер, стягивая маску с бледно-красноватого лица и показывая другу тёмные мешки под глазами. Такие же серо-бурые, как и у него самого. — Я понимаю, что приходить к тебе после долгого перерыва в подобном виде, мягко говоря, не этично и не романтично, да и, скорее всего у тебя сейчас тоже есть дела, та-а-а-ам… Конференции, например… Хотя, чёрт, какие конференции могут быть ночью?.. Хотя я бы не удивился подобному… Кхм… — почёсывая шею, выдал парень. — Но эта, искренне надеюсь, единственная ночь хотя бы на этой неделе, когда мы можем встретиться, пока у меня выдалась свободная минутка от злодеев, жаждущих покромсать меня в, цитирую, «паучий фарш», от моего завала по учёбе, от твоих поездок по различным филиалам Оскорп, моих бесконечных подработок и-и-и… О, Боже мой! Я совсем забыл предупредить мистера Чаплина! Я и так прогулял две смены подряд! Он же убьёт меня! — резко схватившись руками за голову, запаниковал герой. — Воу-воу, полегче, Паучок, иначе весь букет растрясёшь, — сначала взволнованно, а потом с лёгкой улыбкой произнёс Гарри, успокаивающе приподняв руки. — О, я…       Теперь Озборн младший мог рассмотреть свой подарок.       Это был маленький, аккуратный, пышный букетик насыщенно синих, пушистых маргариток в бархатистой коричневой бумаге со складками и обвязанный двумя такими же синими, лаковыми ленточками, переливающимися на бликах комнатного света.       Ну, это было бы в идеале…       Сейчас же в скованных беспомощностью руках любимец города держал букет, который не раз подлетал в воздух и не раз оказывался в каком-то пыльном месте. Многие бутоны были покошены и потёрты, где-то даже оторваны или просто закрыты, бумага измялась от перехвата уставших пальцев, стёрлась и порвалась по концам, а ленточки, которые должны были блестеть на свету, словно от чего-то задыхались и ничего не отражали. Таким же был и их даритель: пыльным, грязным местами, помятым, уставшим, с досадой смотрящим на несчастные, по его мнению, маргаритки перед ним… Не нужно было произносить это вслух. Гарри всё прекрасно понимал.       Глядя на резко сжатый букет, Паркер вздохнул сильнее: — Даже тут облажался… — Эй, они всё так же прекрасны, разве нет? — мягко улыбнулся Озборн, обхватывая холодные латексные пальцы с хрустящим букетиком. Он видел его идеальным: таким же насыщенно синим, пушистым, очаровательно-сияющим, несмотря на потёртости и пыль. Нет. Скорее, именно они и придавали ему особую, сердечную ценность, от которой хотелось зарыться носом в потрёпанные растения и с уверенностью сказать, что прекраснее запаха просто нет на свете. Хотелось касаться сломанных маргариток, хотелось ими дышать, хотелось целовать лепестки, не боясь испачкаться…       Нет.       Хотелось испачкаться, чтобы их целовать. — Не представляю, как сложно было уберечь их во время сражения… — Особенно от падения в канализацию… — неуверенно усмехнулся Питер, склонив голову ниже, чтобы скрыть смущение. Взмокшая от пота чёлка упала на глаза и нос.       Наклонив голову вбок и поддавшись вперёд, Гарри поцеловал своего героя. Неспешно. Нежно. Умиротворённо. Желая успокоить, показать, что всё чудесно, что не нужно переживать о том, что ты сделал что-то не так. В его полуприкрытых голубых глазах, отчасти скрытых чёлкой Питера, можно было прочитать поддержку и благодарность. Они говорили: «Ты ничего не сломал, Пит. Всё в порядке, всё позади. Расслабься».       Паркер сперва вздрогнул, словно ожидая удара, опять зашуршал букетиком, но после разжал покусанные губы с холодными руками и робко ответил на поцелуй. Правда, когда вспомнил про свой внешний вид и канализационный запах с примесью пота, напрягся снова.       Когда поцелуй закончился, Гарри слегка отстранился, желая посмотреть в лицо любимому супергерою, но его опять скрыла грязная чёлка. — Я-я всего лишь хотел сделать тебе маленький сюрприз… Надеялся, что хоть он-то у меня получится идеально… — хрипло произнёс парень, глядя на маргаритки. Пальцы под холодным латексом слабо задрожали. — И у тебя получилось, — обнимая Питера за талию и вновь соединяя их лбы, сказал Озборн. — Ага, эти несчастные цветы прошли Вторую Мировую, пока добирались до твоего дома… Как и мой костюм, — без радости добавил герой. — Тогда они имеют ещё большую ценность, — Гарри не собирался сдаваться. — Костюм можно постирать, маргаритки — поставить в воду со специальными витаминами… Тебе же не помешают мягкий халат и крепкие объятия. — Пх… Чёрт, это просто… — начал было Питер, чувствуя, как в горле появляется противный ком. — Да, это просто.       Спокойный и нежный тембр Гарри и успокаивал, и выбивал воздух из лёгких, вынуждая громко вдохнуть, сжать того до синяков на рёбрах и уткнуться носом в мягкое плечо в поисках защиты, как в далёком детстве, когда было страшно. — Я соскучился… — Я тоже…       От резкого дуновения маргаритки зашуршали. Несколько лепестков и даже надломленных бутонов упали на пол, покружившись в воздухе. Где-то внизу гудели машины, пищали рекламные щитки. — Я просто, знаешь, шёл по какому-то рыночному переулку, где сидели милые бабушки с цветами, увидел этот букетик и… У меня что-то щёлкнуло… Подумал: «О, Боже, они же так подойдут к такой синей и ненавистной Гарриной бабочке», — тихо произнёс Паркер, глубже вдыхая запах Озборна. — Ну, вообще-то, она у меня серая, — хихикнул ему в макушку Гарри. — Сделаем вид, что она внезапно перевоплотилась в синюю, — недовольно засопел Питер, с прищуром взглянув на друга.       Конечно же, он подбирал маргаритки не только под «синюю» бабочку для костюма, но и под такие невозможные, сверкающие, азартные, пленяющие тёмно-голубые глаза, перед которыми сам Великий Человек-Паук был совершенно беспомощен. Но делать столь откровенный, как ему казалось, комплимент было слишком для Питера Паркера. Он бы умер от смущения прежде, чем Гарри бы сдержанно хохотнул и сделал ответный комплимент его красным ушами.       Но Гарри всё прекрасно понимал, и Питер был искренне благодарен ему за это.       Холодные руки Озборна поглаживали спину, зарывались пальцами в спутанные, грязные, каштановые волосы, тонкие губы что-то шептали на ухо, приятное дыхание согревало щёки…       Подождите, холодные?       Питер, словно его водой окатили, резко вскинул голову и ткнулся губами в губы напротив. Они оказались бледными и холодными. Только сейчас он вспомнил всю ситуацию: молодой наследник корпорации Оскорп, Гарри Озборн, вышел на балкон в час ночи в одном халате и без тапочек и уже продолжительное время стоит без движений на этом же холодном балконе с ним в обнимку…       Только Паркер отстранился и собирался завести тираду, как его рот накрыла бледная рука, а Гарри невинно улыбнулся. — Давай мы тихо-мирно зайдём в комнату и сделаем вид, что этого не было… — вздрогнув от особо сильного порыва, предложил молодой глава корпорации.       Стоило чужой ладони освободить губы, как Паучок слегка подбросил букетик, отвлекая друга, и тут же впился прохладными пальцами под ткань халата, обширно щипая ещё теплую кожу нижней части боков и спины. Схватив рукой встрёпанные маргаритки, парень издал сдавленный полусмех-полуписк и попытался отстраниться, упираясь свободной рукой в крепкое плечо. — Вам же не было холодно, господин Озборн, — коварно ухмыляясь, выпалил супергерой. — Пощадите, о, Великий и ужасный Человек-Паук! Я заплачу засохшим печеньем и остывшим кофе! — Меня искренне подкупает ваша щедрость, месье Озборн!       Вдоволь посмеявшись, друзья зашли в комнату. Молодой наследник Оскорпа щёлкнул пальцами, ещё немного приглушая свет. Паркер пробежался глазами по спокойной обстановке, задерживая своё внимание на стопке бумаг, такой непривычной для одной из самых передовых технологических корпораций мира. Подойдя к столу, он стянул латексную перчатку и осторожно поддел листы пальцами. — Эти отчёты мне нужно просмотреть до завтрашней конференции, — видя интерес парня, ответил Гарри, стоя у шкафа. — Точнее, сегодняшней. — Какая жуть… — без смешка выдохнул Питер, мельком замечая процентные соотношения, но после переключил внимание на тарелку с печеньками. — Так, вот твой халат. Раздевайся, а я пока поставлю маргаритки в вазу, — оставив одежду на изголовье кровати, Озборн вышел из комнаты и направился в ванную. Благо, она была по соседству.       В белом шкафчике над стиральной машинкой стояли несколько вазочек разного размера, формы и цвета. Раньше Гарри искренне не понимал, зачем дворецкий оставляет их здесь, а не, скажем, на той же кухне. Он всё загадочно приговаривал: «Всему своё время». Вспоминая сейчас расслабленное лицо Джорджа и его лёгкую улыбку, когда мужчина говорил так маленькому Озборну, парень мысленно благодарил дворецкого за возможность не ходить на далёкую кухню в два часа ночи.       Наполнив маленькую синеватую вазочку слегка тёплой водой и осторожно поставив растрёпанный букетик, Гарри взял маленькое тонкое полотенце, слегка намочил его и принялся аккуратно смахивать остатки пыли на ещё открытых и уже закрытых бутонах, попутно поправляя края порванной бумаги. Ему хотелось верить, что маргаритки оценят столь милый жест и подольше сохранят свою прекрасную синеву. — А я-то думал, что ты там так долго делаешь с цветами, — появившийся в дверном проёме Питер заставил Озборна вздрогнуть. Опять. — А я вот думаю, когда ты перестанешь пугать меня своими внезапными появлениями. — Издержки профессии, — без толики сожалений усмехнулся Паркер.       Парень, наконец, посмотрел на друга, ожидая оценить новый халат, специально подобранный к каштановым волосам и зелёным глазам, но увидел оголённую кожу, покрытую старыми и новыми, растёкшимися по плечам, груди и бокам синяками. Они напоминали пролитые чернила, только с добавлением кровоподтёков, лёгких царапин и ссадин. Они бы на любом смотрелись устрашающе, но на худощавом, пусть и подтянутом теле Питера выделялись больнее прочего…       Видя испуганный взгляд Озборна, Паркер засомневался в своём решении, посильнее сжал в руках свёрнутый приятно-бежевый халат с коричневыми вставками и испачканный костюм под ним. — Знаешь, когда очень долгое время латаешь раны города, хочется, чтобы тебе помогли залатать собственные… — объяснился герой, выдавливая из себя улыбку. — Когда-нибудь я заставлю тебя полностью облачиться в костюм из пуленепробиваемых подушек, — смягчив черты лица, выдохнул Гарри. Он очень злился на друга из-за подобного. Каждый раз. Но прекрасно понимал, что без этого просто не обойтись, если спасать любимый Нью-Йорк едва ли не каждый день. Но и видеть всю эту живописную красоту на любимом человеке не очень-то и хотелось. От слова «совсем».       Озборн младший подошёл к супергерою, забрал потрёпанный костюм, успокаивающе погладил пальцами костяшки друга, скорее даже пытаясь успокоить себя, и бросил дурно пахнущую одежду в машинку. — Ванна или душ? — поинтересовался у Питера, когда тот приблизился к бортикам. — Думаю, душ, — ответил парень, потирая синяк на предплечье. Уголки губ виновато покривились. — Гарри, про… — Я тебе врежу, — незамедлительно отрезал Озборн, начиная рыться в аптечке и доставая оттуда необходимые медикаменты с бинтами.       Паркер внутренне сжался, пытаясь не показывать этого внешне, а Гарри хотел ударить себя дверцей шкафчика за неосторожно вылетевшую фразу. Поэтому он медленно и тихо выдохнул, так же закрыл шкафчик и посмотрел в глаза другу. Он прекрасно понимал, как Питер не хотел чувствовать себя навязчивым, как не хотел причинять неудобства любимому человеку. Так же и Питер прекрасно понимал, как Гарри не хотел злиться на него из-за геройской деятельности, как не хотел ранить такими вот словами. Оба понимали, что сильно, болезненно сильно нуждаются в этом, но не хотели причинить эту боль друг другу…       Гарри подошёл к Питеру, осторожно поднял руки, коснулся щёк большими пальцами, очерчивая круги по скулам, погладил уже не настолько бледные щёки ладонями, провёл пальцами по вискам, зарылся ими в любимые растрёпанные волосы, помассировал кожу у корней. Паркер болезненно зажмурился и потянулся за прикосновениями, обнимая руки Озборна своими, возвращая их на щёки и жадно вдыхая запах его кожи, ответно массируя большими пальцами прохладные костяшки. — Прости меня, Пит, — выдохнул парень, обнимая его за шею и вжимаясь носом в каштановые пряди. — И ты прости меня, Гарри, — дрогнувшим голосом ответил герой, обхватывая рёбра друга и утыкаясь носом в горячую шею.       Тишина, непривычная для городского уха, опустилась на их головы, убирая противно-липкую скованность. Положив руку на основание чужой шеи, Гарри медленно провёл ладонью вверх, по затылку, мягко надавливая пальцами на кожу и целуя в макушку, вызывая волну приятных мурашек. Питер крепко сцепил руки на талии друга, тихо замычал и настойчиво потёрся лбом о тёплое плечо, отодвигая носом ткань халата. Он почувствовал улыбку на губах, ерошивших его пряди, и вновь прошёлся лбом по плечу, виском потёрся о тёплую щёку, плавно касаясь носом чужой шеи. Выдохнув и пощекотав кожу ключиц, парень потянулся вверх, надавливая переносицей на нижнюю челюсть и касаясь кадыка сначала лёгкими, а после — настойчивыми поцелуями. Гарри податливо запрокинул голову, и вместо ожидаемого смешка Питер услышал прерывистый выдох. Его руки расслабились и медленно опустились с талии друга, смыкаясь на линии тазовых косточек в слабый замок. Стоило ему впиться губами под нижней челюстью чуть ниже подбородка, как чужие пальцы с силой потянули за локоны, вынуждая оторваться от покрасневшей кожи. Его недовольное мычание прервал ответный поцелуй. Горячий язык жадно прошёлся по искусанным губам, и ранее спокойные объятия Питера вновь переросли в крепкие, даже жёсткие, толкающие в сторону тумбочки и желающие поскорее стянуть с Гарри мешающий халат…       Но когда пальцы Озборна впились в область лопаток, Паркер резко зажмурился и рвано выдохнул в губы партнёру, быстро отрезвляя последнего. — Чёртов Скорпион… — уронив взъерошенную голову на открытое плечо друга, раздражённо произнёс Питер. — Мы всегда можем продолжить в следующий раз, но сейчас тебя нужно подлатать, — улыбнувшись и нежно погладив пальцами царапнутый синяк, сказал Гарри.       Обиженная моська Питера Паркера — одна из самых больших слабостей Гарри Озборна, поэтому он поспешно вывернулся из ослабшего кольца рук и, чтобы не было так обидно, чмокнул друга в нос, и тот весело поёжился. Взгляд тёмно-голубых глаз упал на маргаритки. Синие бутоны хорошо смотрелись на фоне бело-жёлтой плитки с чёрно-оранжевым декором, но скоро в ванной станет довольно жарко, и не каждый цветок положительно оценит такие резкие колебания температур. — Я сейчас вернусь, — поправив сползший край халата и взяв в руки холодную вазочку, Гарри вышел из ванной и отметил, что, по сравнению с коридором, в ней уже было довольно-таки душно…       Когда дверь открылась и комната встретила парня приятной темнотой, Озборн младший мысленно похвалил Питера за ум и сообразительность и прошёл к рабочему столу. Окна, ведущие на балкон, также были открыты, полупрозрачные, голубоватые занавески медленно колыхались на ослабшем ветру, на поглощающе-чёрном небе в сопровождении четырёх звёзд сияла белым диском полная Луна, отражаясь приглушённым, холодным светом от серого пола и тёмных стен, переливаясь размытыми тенями за остальной мебелью. На краю лежали два непрочитанных отчёта, кофе в фирменно-белой кружке давно остыло, бирюзовый циферблат отчитывал тринадцатую минуту четвёртого, а молодой наследник Оскорпа не мог понять, какое странное проклятие наложили на него эти пленительно-синие цветы. Поднеся букетик к лицу, Гарри осторожно понюхал ещё открытые и уже давно закрытые бутоны, а потом полностью прижал маргаритки к щекам, зажмурился и глубоко вдохнул запахи оставшейся воды, лёгкой пыли, пыльцы, какого-то пластика и ржавой жести, словно они были последними крупицами кислорода на Земле. Эти запахи напоминали город после дождя: сырые балконы с ржавыми бортиками, прибитая каплями серая пыль на дорогах, лучи закатного солнца, отражающиеся бликами в стёклах зданий. Эти запахи заражали холодком и духотой переулков, но разбавляли сумеречной синевой, растянувшейся над крышами домов. Прохладные лепестки щекотали разгорячённую кожу, пыльца с пылью раздражали нос… а Гарри улыбался, ощущая собственное сердцебиение так, как если бы он держал сердце в руках вместо букета. Или же раскалённый уголь вместо сердца… В комнате было холодно, но внутри всё мягко и сладко горело. Если это проклятье, то никакая фея-крёстная не требовалась… — Гарри?..       От неожиданного и тихого вопроса Озборн вздрогнул и посмотрел в сторону двери, где стоял Питер, закутанный в большое, шахматное полотенце. — Я тут тебе тапочки принёс, — высунув руку из-под мокрой ткани, неловко сообщил парень, осматривая мягкую обувь. — Надеюсь, они не намокли…       Гарри посмотрел на часы. Неоновая стрелка отсчитала двадцать пять минут четвёртого. Он, что, задремал, пока стоял с цветами в обнимку? Не дурно, господин Озборн, не дурно… — Всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовался Паркер, переключая внимание обратно на себя. — Да, я просто… Задумался, насколько сильно люблю тебя и этот город, — ставя согретую пальцами вазу на стол, улыбнулся парень. — Кажется, я опоздал с тапочками, и молодой наследник Оскорпа успел подхватить простуду… — скептически проговорил герой, прищурившись. — Да иди ты! — сердечно возмутился Гарри, подходя к другу и выхватывая из прохладных и слегка влажных пальцев обувь. — Сам сейчас подхватишь простуду! Кто с мокрой головой выходит в холодный коридор? И почему ты сам без тапок? — Да здесь же не хо-Ай! — стоило Озборну младшему схватиться за края полотенца и начать активно взлохмачивать голову Паркера, как тут же ловкий Паучок извернулся, обернулся в ткань и побежал обратно в ванную. — Полегче, мамочка! У тебя слишком головокружительная забота! — Зови меня папочкой, маленький негодник, — Гарри задорно усмехнулся и бросился вдогонку, удачно наступая на кончик полотенца и резко разворачивая друга к себе лицом. Его руки с хлопком упёрлись в стену рядом с каштановой головой. — Я, вообще-то старше, папочка! — вздёрнулся парень, и бедная шахматная ткань предательски соскользнула с плеч. — Сейчас это меньшая из твоих проблем, дорогой, — медленно придвигая ладони к открывшейся изящной шее и сдерживая в себе волну смеха, играючи выдохнул Озборн. — За такую невнимательность к своему здоровью нужно жёстко наказывать… — Ох, папочка, да у вас в глазах черти пляшут, — наигранно-смущённо придерживая подхваченные концы полотенца у груди, произнёс Питер, а потом резко поддался вперёд, едва ли не стукаясь лбами с Гарри и впиваясь огоньками ярко зелёных глаз в тёмно-голубые огни напротив. От него пахло ванильным мылом и распаренной кожей. — Прошу, будь нежен со… — Кхм… — громом прошёлся по ушам хриплый кашель.       Озборн не успел даже толком среагировать, как Паркер уже метнулся вперёд, проскочил под рукой парня и, пружиня в коленях, принял защитную стойку, закрывая собой друга. — А я ещё удивлялся, почему сигнализация не сработала, — убирая фонарик с переключателем, спокойно произнёс седовласый мужчина, позволяя парням выдохнуть. — Х-хорошо, что ты появился, Джордж, — скованно улыбнулся владелец дома, кладя руку на плечо удивлённого Паучка. — Н-не мог бы ты… сварить нам кофе? Мне, как обычно, а моему другу — с молоком…       Питер почувствовал дуновение ветерка из комнаты, опомнился, быстро присел и наспех закутался по уши в лежащую на полу, ещё более холодную ткань. — Конечно, Гарри, и впредь, пожалуйста, предупреждайте меня заранее о ваших… «друзьях», — сказал дворецкий, развернулся на месте и также тихо исчез за поворотом.       Паркер, высунувшись из кокона наполовину, осторожно посмотрел вверх. Озборн стоял прямо, лишь руками скрыв глаза и щёки. Его заметно потрясывало.       На уже поостывшем лице героя заиграла озорная улыбочка. Поднявшись и заприметив подёргивающиеся скулы под выбившимися чёрными прядями, он ласково протянул: — Ну что же ты так засмущался… Папочка… — Ах, ты ж, мелкий!.. — тут же встрепенувшийся Гарри попытался схватить друга, но сжал в объятиях лишь воздух и, наконец, позволил заразительному смеху вырваться наружу и передаться Питеру. Оба пытались хотя бы нормально вдохнуть, опершись о стену и стиральную машинку, которая спокойненько так себе гудела уже полчаса…       Завтра у обоих будет куча проблем: недосыпание, недоедание, нудные собрания, увольнение, учёба, поездки… Но сейчас, пока друзьям пили горячий кофе, пока Питер делился эмоциями от встречи со старыми злодеями, критиковал особо пыльные балконы и сетовал на пятую подработку за этот месяц, пока Гарри замазывал его тёмные синяки, отшучивался от случившегося, ворчал на директоров компаний и острил в перерывах между восклицаниями Паркера, где-то в прохладной комнате сушился супергеройский костюм, лежали забытые отчёты, бирюзовые часы отсчитывали двадцать восьмую минуту пятого, а полностью закрывшиеся синие маргаритки блестели на фоне тёмного неба.       Определённо эта ночка была из списка тех исключений, которые хотелось запечатлеть в светлой памяти и сохранить в сердце до самого конца.