Стрельба в ночи

      Ночь. В лесу стояла практически полная тишина, разве что ветер иногда шевелил верхушки деревьев. Кусты в нескольких десятках метров от поворота были тоже почти неподвижны. Вряд ли кто-нибудь мог подумать, что здесь были люди. Во всяком случае, с первого взгляда так не казалось. — Тихо! Тихо! — шепотом проговорил Пьер, когда к месту засады подбежал молодой парень, установивший трофейную немецкую мину на дороге. — Пригнись! — Обстановка? — коротко осведомился другой, лежащий в кустах и державший на прицеле трофейного немецкого автомата поворот дороги. На нем был защитного цвета офицерский китель, армейские брюки и ботинки с обмотками. Он был чисто выбрит, но черные волосы были слегка взъерошены. На вид ему можно было дать нескольким меньше тридцати лет. — Все в порядке, — весело проговорил парнишка. — Мина на месте. Боши уже едут. Скоро им не поздоровится! — Поменьше слов, — так же коротко произнес «офицер», не сводя своих зеленых глаз с мушки автомата. — Не расслабляться. — Вижу огни, — сообщил закутаный в двубортную шинель цвета хаки седой мужчина лет пятидесяти с лишним, — две машины. — Ну ты и глазастый, Филипп, — снова весело прибавил парнишка. — Тихо, — снова проговорил офицер.       Целью партизан был некий старший офицер немецкого штаба, который вез какие-то важные документы. Агент, работающий в «милиции вишистов» в Марселе, сообщил, что в город едет бош из самого Парижа и везет с собой портфельчик с ценными документами. А то, что его сопровождают около пятнадцати солдат, что в условиях переброски войск было многовато — явно не просто так.       Изначальным планом было устроить на дороге засаду и перестрелять всех, фактор неожиданности должен был сыграть на руку партизанам. Однако потом в руки бойцов Сопротивления попало несколько ящиков с немецким вооружением, в том числе и с минами. Было решено использовать их. Во-первых, разрушительная сила — солдат, сопровождавших офицера, может было просто снять со счетов, а во-вторых, не нужно было брать слишком много людей. Небольшая группа обычно менее заметна, чем крупная. С подобной задачей вполне могли справится и пятеро.       Филипп Лакурт в прошлом был офицером и воевал с немцами еще в Великую войну. Когда они спустя двадцать лет оккупировали его страну, мириться ветеран с этим не стал, а достал старый револьвер и присоединился к партизанам. Несмотря на возраст, он еще очень даже неплохо стрелял. Дорогу он держал на прицеле трофейного немецкого карабина «Маузер» образца 1898 года.       «Офицер» же был настоящим офицером, только знаки различия ему пришлось спороть. История его была достаточно занятной. Звали его Жерар Шарпантье. Родился первого августа 1914 года, что уже само по себе примечательно. Окончил престижную военную академию Сен-Сир в 1936 году. Воевал с немцами, после капитуляции отказался перейти на их сторону и признавать режим Виши, убежал прямо из-под носа у полиции, отправив на тот свет при побеге офицера и нескольких патрулей, однако получил ранение и вынужден был скрываться, чтобы не навлечь беду на свою семью. После того, как восстановился после ранений, Жерар сразу же подался в партизаны.       Пьеру Крейцеру было всего двадцать пять, он воевал с итальянцами и получил ранение в Альпах. Одет он был в штатское, а вооружен магазинной винтовкой МАS-36. Его тонкое, интеллигентное лицо было хмурым, тонкие губы сжаты, а взгляд устремлен на дорогу, где уже хорошо виднелся подъезжавший к месту засады грузовик.       Гаспар Гарсиа был четвертым. Молодой парень двадцати лет, полуфранцуз-полуиспанец, он всегда или почти всегда был настроен оптимистично, несмотря на то, что жизнь его покоробила знатно. Отец его сражался в Испании на стороне республиканцев и погиб, осталась только мать. Прошел ускоренное обучение минному делу в партизанском лагере и вполне успешно применял свои умения на практике.       Элиотт Гофф-Симон служил во время войны в бронетанковых войсках. Попал в плен, подвергался пыткам, но все же смог сбежать. Его единственный глаз сверкал в темноте, второго же не было, а место, где он был, прикрывала повязка. Вооружен он был так же, как и Жерар, трофейным пистолетом-пулеметом МР-40.

***

      Грузовик находился уже в паре метров от места засады. Настал момент истины.       Взрыв гулко прозвучал в ночи. Грузовик смело с дороги взрывной волной в кювет, однако некоторым немцам, сидевшим в кузове, повезло — они остались в живых и даже начали занимать оборонительные позиции по краям дороги. Защелкали выстрелы из винтовок, кое-где началась стрельба из МР-40. Тем временем «Хорьх» с офицерами начал сдавать назад, чтобы было больше места для разворота. — Наш выход, господа, — произнес Жерар, поднимаясь на ноги. Он ринулся вперед, держа автомат наизготовку. — Эге-ге-гей! — весело закричал Гарсиа, вскидывая винтовку и открывая огонь по немцам. Он выкрикивал в их адрес различные французские и испанские ругательства и смеялся врагам в лицо. Пьер, вытащив гранату и слегка приподнявшись, сильным броском отправил ее в сторону противника. Ахнул взрыв, послышались крики раненых и умирающих.       По «Хорьху» застрочил из автомата Элиотт, пули разбили лобовое стекло и прикончили водителя. Следующей очередью француз продырявил колеса, чтобы не оставлять практически ни единого шанса — местность была открыта, до леса — пара сотен метров, а стрелять партизаны умеют, так что почти в любом случае человек, попытавшийся сбежать, расстался бы с жизнью.       Офицеры эти оказались не совсем простыми, нашивки с символами рунического письма выдавали в них «эсэсовцев». Двое из них были в званиях оберштурмфюреров*, а третий, до зарезу нужный партизанам, был штурмбанфюрером*. Последний действительно имел при себе небольшой портфель из коричневой кожи, явно не пустой. Поняв, что делать нечего и уехать не получится, «боши» вылезли из машины и укрылись за ней. — Обойди их сзади! — приказал Жерар Пьеру. — Нельзя допустить уничтожения документов!       Крейцер, пригибаясь, побежал вперед. Шарпантье, отстреливаясь, рванулся прямо на врага, что называется, в лобовую. Рискованно, конечно, но действовать нужно как можно быстрее. Немцы могли просто-напросто уничтожить документы. Правда, жизнь бы это им не спасло в любом случае. Жерар всем сказал, чтобы пленных не брали.       Один из младших офицеров высунулся из-за укрытия, держа в вытянутой руке пистолет. Жерар инстинктивно дернулся вниз, пуля просвистела около уха. Вспышка выстрела на секунду ответила лицо немца, Шарпантье успел разглядеть массивные черты и тонкие усики над верхней губой. Это производило некий контраст, о котором лейтенант тут же забыл. Ответная очередь, выпущенная французом, снесла врагу половину черепа.       Тем временем Элиотт, которого прикрывал старый ветеран, обошел противников сзади. Забили отрывистые выстрелы из МАS-36. Жерар, подскочив к товарищу, быстро огляделся. Один младший офицер и штурмбанфюрер валялись на дороге в лужах собственной крови, но третьего среди них не оказалось. Взяв залитый кровью портфель, Шарпантье сказал своим: — Добиваем остальных и уходим.       Стрельба постепенно затихала. Немцы, конечно, вели огонь, но больше на подавление. Около половины состава было перебито, партизаны постарались. Оставшиеся засели в кювете и достать их было проблематично. — Беги к нашим. Передай, чтобы сюда подтянулись. И быстро! — отрывисто произнес Жерар, обращаясь к Пьеру. Тот по привычке поднес пальцы к козырьку кепки.       Затем Шарпантье вытащил трофейную гранату и запустил ее во врагов. Не повезло — она взорвалась несколько правее, осколками ранило лишь пару человек. Один из немцев неосторожно приподнял голову, чем сразу же воспользовался Лакурт, с хирургической точностью всадив ему пулю прямо в висок.       Гаспар в своей безрассудной отваге бросился вперед, но тот самый третий эсэсовский офицер выстрелил в него дважды из пистолета. Хрипя и ругаясь, по обыкновению, на двух языках, Гарсиа попытался отползти в сторону. Элиотт несколькими очередями прижал врагов, после чего ринулся выручать товарища, попавшего в беду. Жерар, укрывшись за серым «Хорьхом», короткими очередями постреливал в сторону противника, отвлекая его внимание на себя. Затем он подполз к убитому вражескому солдату, который лежал на боку, откинув одну руку, и вытащил у него из-за пояса гранату. Размахнувшись, он бросил её, на сей раз более удачно.       Шарпантье, приметив двух, скорее всего, последних солдат, вскинул автомат к плечу и нажал на спусковой крючок. Хлопнул выстрел, один из врагов рухнул на землю, а автомат замолк. Второй, не растерявшись, подскочил к французу и ногой вышиб у него из рук оружие, а затем попытался было ударить Жерара прикладом. Лейтенант успел схватить карабин за ствол, после чего несколько раз ударил немца ногой в живот. От боли тот согнулся, а Шарпантье, взведя карабин, выстелил во врага прямо в упор. Раскинув руки, немец замертво повалился на землю.       Бой уже подходил к концу, стрельба почти затихла. Иногда ударяли отдельные выстрелы — французы добивали тех, кто еще был жив.       Портфель, так нужный им, находился у командира отряда. Шарпантье повезло — он и его бойцы устроили засаду и выполнили задание, не потеряв убитыми ни одного человека, ранен всего один.       Вскоре, закончив все, что было необходимо, партизаны скрылись в ночи.