"Яблоко от яблони" или истории про наследие Сероволка

Яблоко от яблони недалеко падает, недалеко катится…

      Дети чем-то похожи на своих родителей, и, к сожалению, зачастую отрицательные черты прослеживаются больше всего.       – Он будет ругаться? – спрашиваешь ты, девушка с милой улыбкой, яркими глазами, ямочками на щечках, ты, уверенная в себе, умная, взрослеющая, развивающаяся леди.       Вся в отца. Точнее, в отцов. Умом отличается Сергей Разумовский – основатель социальной сети «Вместе»; он основал благотворительные фонды, открыл несколько детских домов не без помощи второго отца. Оттуда двенадцать лет назад тебя и взяли…       – Посмотри на неё, - Олег Волков указал рукой на тебя, сидящую в стороне от игрушек и не смеющая ничего трогать – ребята постарше не дают. – Она не может общаться с другими, ей…       – Одиноко…       – Нужна помощь. Наша помощь, Серёжа, понимаешь? – он аккуратно поворачивает мужа в сторону и приближается тёмной как смоль щетиной. – Я думаю, что сделал правильный выбор.       – Всем детям нужна помощь, Олег.       – Мы помогаем всем, кому можем. Когда мы впервые встретились в детском доме, я не задумывался, нуждаешься ли ты в помощи. Не задумывался. Я это чувствовал. Посмотри на неё. Я вижу в ней тебя, - он вновь повернулся к миленькой девочке, перебирающей разноцветные картонные паззлы из книги, которая ей досталась подачкой от других. – Яблоко от яблони…       Сергей взглянул сначала на девочку и, дождавшись, пока та поднимет свои большие глаза, задумчиво нахмурит бровки, вздохнул, кивнул головой. Он волновался. Ребёнок – это большая ответственность для родителя, который хочет ему дать всё, не только материальные богатства, но и ментальные, психологические… Обучить ребёнка, помочь ему с формированием прекрасной личности – вот, что самое сложное в отцовстве. Олег был уверен и в себе, и в Серёже, а он – нет.       – Конечно, будет, но разве это в первый раз? – спрашивает у тебя Серёжа, проверивший наличие телефона и кошелька.       – Он будет в бешенстве…       – Не в первый раз, солнышко. Но... Мы должны отпраздновать твоё поступление! Сначала ты и я, а потом всей семьёй. Олежа никогда не любил подобные вечеринки, - Разумовский выходит из дома, пока Волков был по работе занят. Папа ещё не знает об успешном поступлении.       Выезжаете в город, центр, где по вечерам музыка, яркий цветной свет из клубов, веселье, беззаботность. Рыжее каре, твоя сумка, желание узнать, что же скоро будет происходить – ничего не сравнимо с тем, что испытывает Серёжа, который много лет назад и подумать не мог, что сможет привязаться к кому-то ещё, кроме Олега.       Он смог.       Ты – луч солнца, который его поддерживает, особенно тогда, когда с папой происходят ссоры и недомолвки; Ты – его наследие, его гордость.       – Серьёзно? – твой взгляд поднимается на неоновую вывеску, яркость которой непередаваема в ночи.       – А что такого? – спрашивает он, протягивая руку директору клуба, который встретил важных гостей возле входа. Разумовский берёт тебя за пальцы после недолгого, необходимому для этикета, разговора с хозяином заведения. – Ты уже большая, да и я уже, честно говоря, не могу сидеть один дома. Тоска и куча странных мыслей должна рассеяться здесь и сейчас, понимаешь? Понимаешь?       Такое состояние папы – эйфория – знакомо тебе очень давно. Ты привыкла и не удивляешься подобной активности, потому с легкой душой проходишь через коридор, к музыке и танцам. Тебя не беспокоит, что будет потом: не беспокоит папа, которому будет грустно и одиноко – ты будешь рядом и поможешь ему, не беспокоит папа, который будет немного злиться. Ты – здесь и сейчас.       Диско-шары на секунду ослепляют, легкая паника, и вот ты, открывая глаза, видишь, как папа ведёт тебя вдоль толпы к барной стойке.       – Четыре Б-52 и два Космополитена, - он поправил рыжие пряди и слегка приблизился к бармену, чтобы тот услышал его голос через громкую музыку.       – Мне Маргариту и Том Коллинз, пожалуйста, - ты подходишь ближе, чуть спотыкаешься и падаешь локтями на стойку, вызвав у бармена улыбку.       – Я уже заказал нам.       – Пап, ты заказал себе. Я такое не люблю.       Ты отстранилась от отца и мягко взглянула на черты его лица – тот удивлен. Не так сильно, конечно, как ожидала – он прекрасно знал, что в восьмом классе ты и компания шли через гаражи и там «читали «Мастера и Маргариту»», пробовала курить, но Сергей не говорил это Олегу, потому что, во-первых, боялся подорвать доверие ребёнка, а во-вторых верил, что хорошее воспитание переборет плохие подростковые привычки. Так и вышло, и у всей семьи нервная система осталась целой.       Напиток.       Ещё один.       Замечаешь, как папа морщится, улыбаешься и киваешь, предлагаешь свой, он отказывается и запивает другим. Осматриваешься, приглядываешься к незнакомым людям, пока папа       Серёжа, так называла его поначалу, начинает двигать плечами в ритм.       Вперед.       Назад.       Вперед.       Назад.       Подключаются его руки.       Видишь, что никто не обращает внимание на папу, он в безопасности – такое беспокойство от папы, который привык защищать его, оберегать как зеницу ока.       Он хочет пойти вглубь толпы, протягивает к себе свои руки. Ты мягко улыбаешься и видишь его, весёлого. Замечаешь, как он счастлив, и потому ты счастлива вдвойне. Его белоснежная рубашка не подходит для танцев, он выглядит в ней забавно, но тебе не привыкать. Ставишь на стойку коктейль и подходишь к нему, берёшь инициативу в руки и двигаешься в самый центр толпы.       Ди-джей со временем усиливает динамик, светодиоды становятся ярче, быстрее, мерцают повсюду. Вы оба двигаете бёдрами, как будто всю жизнь занимались танцами, не замечаете, как задеваете других людей, те не замечают, как задели вас – всем хорошо этой ночью.       Музыка достигает кульминации, покачивание бёдер и поднятые руки переросли в полноценные прыжки всей толпы, от которой исходила безумная энергия.       Сердце билось бешено.       Вы не видите друг друга, но знаете, что обоим очень-очень хорошо.       Ты прошла вступительные испытания, поборола волнение, написала всё, что знала и сама, без «блата», поступила. Скоро начнется новая страница жизни, и в ней будет семья.       Папа проводит новые разработки, создает искусственный интеллект, который помог бы полицейским в борьбе с уголовными правонарушениями. Полковник Прокопенко принимает участие в разработке, весь отдел полиции не может дождаться, пока эта «машина» будет готова.       Папа устал.       Ему нужен отдых. И эта ночь подходит идеально для нас обоих…       Одна композиция сменяется другой. Людей не становится меньше – каждый из них хочет расслабиться, и лишь утром выйти за порог. Коктейль сменялся другим, более крепким, другим, более вкусным, дорогим или которого никто раньше не пробовал. Родитель, по мнению некоторых, должен быть хорошим другом, и для тебя папа был прекраснейшим кандидатурой.       Ночь была незабываемой. Вы не собирались домой, несмотря на то, что у папы подкашивались ноги. Он не был готов оторваться от музыки, веселья и дочки, показавшейся в новом, удивительном свете.       Он не помнил того, как ты залезла на стойку и станцевала за коктейль без очереди, он не помнит, как к тебе приставал какой-то парень, перепутавший со своей девушкой, он ничего не помнил, потому что почти ничего не видел, был сосредоточен на отрыве.       В кульминационном моменте, когда все были на пике блаженства, папа был в туалете, ты придерживала его волосы.       – Шшш, ничего… Не надо было на голодный желудок, - помогала ему в любую секунду, протягивала клочок туалетной бумаги, когда это было необходимо, гладила по взмокшей спинке, вытирала губы, лоб, унитаз. Музыка за стенами, которые чуть её приглушали, не давала заснуть вам обоим в кабинке, потому в какой-то момент ты услышала крики, музыка выключилась. Раскрылась дверь в туалет, кто-то открывал каждую кабинку и, заметив твои ноги и папины колени, поспешил к вам.       Полицейский спецназ.       – Руки за голову, лицом в пол! – ты выполнила всё, что требовалось, папа крепко держался за унитаз, ничего не говоря. Мужчина в форме дернул того на себя и, заметив знакомое лицо, оставил двоих в кабинке, чтобы доложить начальнику операции по наркотическому контролю. Произошла облава, десять человек были задержаны в подозрении употребления наркотиков, ещё два были в подозрении на распространение наркотических веществ. Папа в самый ненужный момент не сдержался и уснул. Ты сидела рядом с ним на полу, возле барной стойки.       – Майор Гром сейчас приедет. Он попросил, чтобы мы не афишировали произошедшее, - ты пыталась сосредоточить внимание на голосе полицейского, но тебя тоже клонило в сон. Протерев глаза, ты мягко положила руку на плечо папы, лежавшего на коленях. Слева стоял таз.       – Спасибо.       Спустя полчаса Игорь Константинович прибыл в клуб. К тому времени девушка, оперевшись затылком на стойку, закрыла глаза и провалилась в полусон. Мужчина, пройдя нескольких знакомых из спецназа, встретился с силуэтом и, приглядевшись, улыбнулся.       – Просыпайтесь, - улыбаясь, он слегка потряс тебя, ты раскрыла глаза. Потом, поправив козырек, Гром стал будить отца – он не просыпался. Не удивительно. Выбравшись из-под его головы, размявшись, ты поднялась с пола. – Волков прибьёт обоих… Надеюсь, ты ничего не пила?       – Что? – ты неловко проверила телефон и кошелек папы. К удивлению, на месте. – Пила…       – Я про наркотики.       – Нет, что ты, дядя Игорь…       – Надеюсь, вам обоим ничего не подсыпали, но пройти тест нужно будет обоим.       Тот, переборов серьёзность, не веря глазам и ушам, легонько хлопнул в ладоши и опустился к папе, похлопал по щекам. Обратился к знакомому из участка, двое перенесли спящего в такси.       – Поверить не могу… Не просто так, значит, говорят: «Яблоко от яблони недалеко падает».       – Папа дома? – ты, связывая нити сознания, желавшего провалиться в сон, села на заднее сидение рядом с папой, поставив ноги рядом с коричневым тазом, взятом из подсобки, в клубе.       – Конечно. Он уже звонил мне, думал, что вы оба в участке либо у нас.       – А ты что сказал?       – На тот момент я не знал, что вы решили развлечься… Давайте, покедова, - он хлопнул по машине, водитель нажал на газ, ты прикрыла окно, из которого дуло влажным, холодным утренним питерским воздухом. Живя в современном мире, ты боялась таксиста, не засыпала, думала, что он увезет вас обоих. Попросила разговаривать водителя, и оказалось, что это вполне миролюбивый человек. Волнение за папу и за себя перекрыло рациональность и логику.       Вот знакомый поворот в лес, забор и каменная дорожка. На первом этаже дома включён свет.       – Пап. Пап, вставай, - ты уже раз десятый пыталась разбудить его. Наконец он, не владея речью, вывалился из двери. Выйдя за ним, ты наступила на его расстёгнутую рубашку, запнулась об его бок, перевалилась и упала напротив, слегка расцарапав ладони. Подняв голову, повернулась в его сторону и громко засмеялась. Эта эйфория продолжалась до тех пор, пока к такси не подошел папа, вытащивший таз, твой телефон. Он поблагодарил водителя, после чего машина скрылась за лесом.       Привычная черная легкая домашняя футболка, штаны, уголок губ зажат в раздумье. Он смотрит на вас свысока.       – Привет, - ты мягко улыбнулась, зажмурив глаза от удовольствия и потянувшись руками к его ботинкам, чтобы размять спину. – Папуль, я пришла после одиннадцати, прости, пожалуйста.       – Вопрос – в кого ты такая – думаю, будет бессмысленным.       – А есть что поесть? – спросил мужчина, лежавший на земле и пытавшийся подняться на ноги. Олег, тяжело вздохнув, приподнял любимого под руки и отправился к дому, начиная читать нотация. Конечно же, он знал, что никакое слово не запомнится, но волнение за ночь перевалило рассудок.       – А есть что поесть? – ты повторила фразу и, как не в себе, засмеялась от неё, устроившись на спине и смотря на звездное небо. Со временем, поднявшись на ноги, взяла таз и пошла за родителями.       – Ты понимаешь, что вы могли попасть не домой, а в участок? Тебе вообще пить нельзя! А её ты чему учишь?       – А я поступила, - мягко произнесла ты, когда папа снимал грязную рубашку с вновь засыпавшего весельчака. Грозное, суровое лицо поменялось любящим и осчастливленным, приятно удивленным взглядом.       – Поступила?       – Поступила.       – Как же я рад за тебя! Очень рад! Горжусь! Но всё равно, можно было отпраздновать как-то по-другому: в кругу семьи, например.       – Сейчас утро, а утро – это ещё не вечер. Съездим куда-нибудь?       Олег вздохнул, после чего посмеялся от осознания контингента общества, которое любит и в котором живет.       – Съездишь в кровать, отсыпаться будешь, как вот папа прямо сейчас, - он отмывал красноватое пятно от напитка на теле мужчины. – Яблоко от яблони…