Небеса: Легенда о свете предков

Небеса были темны и мрачны, тусклые лучи утреннего света постепенно озаряли это место. Где-то вдалеке слышались печальные песни птиц, будто бы оплакивающих некогда прекрасное королевство. В небесной вышине, заливаясь чудесным звоном, плавали полупрозрачные рыбы и скаты, оставляющие за собой искрящиеся шлейфы. Вокруг — уже полуразрушенные за эти годы дома, дворцы, стены которых были покрытыми мхами и цветами. Эти места были заброшенными, но в них будто бы ещё теплилась жизнь. Адам широко раскрыл глаза, заметив у двери одного дома статую ангела. Лицо того было искажено печалью, но глаза выражали смирение и бессилие перед неизбежным. Кажется, он чувствовал, что конец близок, и потому даже не сопротивлялся, остановившись и приняв свою участь. Позже стало встречаться гораздо больше подобных статуй, некоторые из них застыли смиренно, другие, похоже, пытались избежать кончины, но, увы, скверна настигала их гораздо раньше, чем они успевали что-либо предпринять.  — Ваши родители тоже… превратились в статуи? — идя за двойняшками, Адам в ужасе и все же с долей интереса осматривался. Леви и Ева с печальными улыбками кивнули и продолжили дорогу к центру заброшенного города, поросшего мхами и прочей растительностью, ко дворцу, на самой высокой башне которого виднелся огромный колокол. Чтобы пройти к самому палацу, нужно было преодолеть дворцовый сад, совсем уже заросший за эти годы. Листья кустарников тихо что-то нашёптывали, будто встречая долгожданных гостей. И в саду Адам заметил две фигуры, застывшие каменными изваяниями. Он подошёл ближе, чтобы рассмотреть их, и с тяжёлыми чувствами разглядел в них пару. Фигуры стояли так же смиренно, приникнув лбом ко лбу, и осторожно сплетенные руки их образовывали лоно, где произрастал прекрасный цветок с ало-малиновыми лепестками. И даже от простого камня исходила такая боль, такие невероятные чувства, что Адам вздрогнул и вернулся обратно к друзьям.  — Это наши дяди, — объяснил Леви, и во взгляде его промелькнуло что-то тяжёлое, не упокоившееся за годы после того, как скверна поразила их родной дом. Ева кивнула, присаживаясь за мшистую скамью:  — Прикоснись, ты можешь увидеть их последние воспоминания. Адам вернулся к статуям и неуверенно, пусть и с огромным интересом, прикоснулся к сплетенным рукам изваяний.  — Скверна уже близко, — Азазель обнаружил Бранта в дворцовом саду. — Нужно бежать…  — Нет смысла, — покачал головой мужчина и вздохнул, оборачиваясь к возлюбленному. — Скверна доберется даже до самых дальних уголков наших земель. Азазель медленно опустил взгляд с теснящим сердце чувством огромной печали и безвыходности положения жителей их мира.  — Быть может, ещё не всё потеряно… И мы можем что-то сделать? — с надеждой предположил он, подходя к Бранту ближе и беря его за руку.  — Ты уверен, что хочешь потратить свои последние минуты на бессмысленные размышления и метания из стороны в сторону? В ответ Азазель промолчал. Он понимал, что выхода не было, и скверна неизбежно поразит всех рано или поздно, потому стоит смиренно принять свою участь и провести последние мгновения с возлюбленным, чем паниковать и пытаться убежать. Пусть и принять это было сложно. Их движения были медленными, неторопливыми — и правда, им некуда было спешить — и оба приникли лбом ко лбу, нежно сплетая руки.  — Я не жалею, что провел эту жизнь с тобой, — прошептал Брант.  — А я всегда… — Азазель не успел договорить, как вдруг скверна захватила их тела, и мужчины превратились в каменные изваяния. Адам отпрянул от статуй и обернулся на Леви и Еву. Те махнули руками и пошли вглубь сада, ко дворцу, и повлекли за собой своего друга. Совсем близко послышалось журчание воды, и Адам с интересом прошел на звук. Совсем близко от стен дворца находился небольшой пруд, а около него на коленях сидело две каменные фигуры. Из глаз обоих, журча, текла в тот самый пруд неудержимыми струями вода. Двойняшки с неизмеримой печалью во взглядах прошли чуть ближе к ним.  — Это наша мама. И наш дядя.  — Они… — их человеческий приятель нахмурился.  — Да, они любят друг друга, — объяснила Ева, говоря об изваяниях в настоящем времени, так, будто бы они до сих пор здесь, с ними. — Они из разных семей, не беспокойся об этом. Когда-то давно сильнейшие семьи этих земель объединились, потому мы и зовём их дядями. Адам подошёл к изваяниям и уже смелее прикоснулся к их макушкам, чтобы увидеть их последние воспоминания.  — Ла… Ламия! — Гектор бросился к возлюбленной навстречу и обнял ее так крепко, как только мог. По его щекам нещадно катились слезы, да и, что греха таить, сама женщина едва сдерживалась.  — Ги, — произнесла она с сожалением, поглаживая супруга по голове. В объятиях они медленно присели на колени, на печально колыхающуюся под слабыми порывами ветра шелковистую траву.  — Я не хочу расставаться с тобой навеки, — Гектор прижался к жене сильней, не желая отпускать ее ни на миг.  — Напротив, теперь мы будем вместе целую вечность, — покачала головой Ламия и, почувствовав, что скверна уже добралась до ее возлюбленного, только прижалась к нему, роняя несколько слезинок на его окаменевшие волосы. Адам с тяжёлым дыханием оторвался от этих воспоминаний. Его друзья с невероятной болью в глазах отвернулись и отправились дальше, прямо во дворец. Парень ещё на немного задержался у статуй, пытаясь хотя бы вообразить, что же они испытывали, понимая, что вот-вот их навсегда захватит скверна, и поторопился за Леви и Евой.  — И все же… нет способа вернуть все обратно?  — Все эти годы мы только и занимались его поисками, — ответил Леви, распахивая двери, ведущие в длинный мрачный коридор.  — Но так ничего и не придумали, — отозвалась Ева, и звук от ее шагов эхом раздался по давно пустующему коридору. — Вряд ли существует способ, как вновь зажечь в них свет.  — Из-за того, что наши семьи отдали свет предков, они не смогли спастись и взойти на мост между Верхним и Нижним миром. Но в нас ещё горит свет, поэтому мы можем в любое время вернуться сюда, — объяснил Леви.  — Скверна вас не затронула, потому что вы были в Нижнем мире? — догадался Адам, и двойняшки кивнули, распахивая перед собой очередную дверь. Посреди заброшенного обеденного зала стояло три фигуры. Одна из них, та, что поменьше, обнимала головы присевших на колени близнецов, застывших в объятиях. Адам чувствовал, что за этими фигурами стоит очередная невыносимо мучительная история, и все же прошел к ним, прикасаясь к их каменной поверхности.  — Скверна уже подобралась ко дворцу, — чуть дрожащим голосом произнес Дагон и обнял брата за руку, чувствуя, что конец медленно, но верно приближается.  — Давайте убежим… — взмолил Велиар, понимая всю бредовость идеи. — Будем бежать и бежать, и скверна никогда до нас не достанет.  — Боюсь, бежать бесполезно, — от окна подошёл пытающийся сохранять самообладание и не сеять панику Освин. Близнецы присели друг перед другом на колени, заключая друг друга в наикрепчайшие объятия, и с такой болью они прикасались друг к другу, с такой бездонной печалью, что Освин, как бы он ни пытался быть как можно спокойнее, разрыдался.  — Я очень, очень вас люблю… — прошептал он, надеясь, что скверна ещё далеко.  — Мы тоже, поверь, мы тоже, — путаясь в словах, произнесли братья в ответ. Только они собирались принять в свои объятия Освина, как вдруг тот машинально прикрыл их собой, пока темная, мрачная скверна просачивалась сквозь его тело. Совсем скоро она добралась и до братьев. Адам откачнулся от каменных фигур и озирнулся на Леви и Еву, сжимающих руки друг друга от той невыносимой боли, что рвалась изнутри наружу.  — Это тоже члены нашей семьи, — севшим голосом произнесла Ева и прочистила горло. Она собиралась сказать ещё что-то, но в последний момент вдруг замолчала и махнула рукой, продолжая путь к тронному залу. Леви и Адам переглянулись, и взгляды обоих выражали неизмеримое чувство печали и сожаления. Они последовали за Евой. Потресканные стены дворца были увешаны картинами, рамы которых были некогда, кажется, золотыми, но уже покрылись толстым слоем пыли и мха. Вокруг было тихо, будто бы сонно, как бывает обыкновенно в лесу, на опушке, куда долго не ступала нога человека. Комната за комнатой, и компания очутилась в зале собраний, помещении, предшествующем тронному залу. В загрязнённые пылью окна отчаянно пробивался солнечный свет, он пытался дотянуться до запыленного стола, укрытого поблекшей алой скатертью, до канделябров и люстр, уже давно не видевших огня, и до двух каменных фигур, сидящих на обитой тканью скамье. Адам разглядел в лицах двойняшек глубокое чувство скорби и замер, ожидая их слов. Те долго молчали, пока Ева не набралась сил:  — Это наш папа и… ещё один наш дядя. Адам подошёл к двум изваяниям, прикоснувшимся друг к другу осторожно, сдержанно, и рукой примкнул к каменной поверхности фигур.  — Скверна подступает со всех сторон, — в зале собраний послышались торопливые шаги, и Люцифер, отчаянно листающий древние книги в поисках ответа, как же им спасти Верхний Мир, обернулся на звук.  — Ещё есть шанс найти выход, — он продолжил судорожно просматривать страницу за страницей. — Пусть мы отдали наш свет, но всё ещё можем победить тьму.  — Но тьма уже у порога дворца, — Амадей прошел вглубь помещения и, осторожно подступив к Люциферу, прижался к нему со спины. — Если бы у нас было больше времени… Люцифер чуть отстранился и, обернувшись, обнял возлюбленного. Они стояли так некоторое время, а после присели на скамью, держась за руки.  — В моей жизни не было и нет человека дороже и любимее тебя, — признался Амадей, и черновласый мужчина поцеловал его в лоб.  — Пусть сейчас мы и обречены на то, чтобы скверна погасила в нас последний свет… Именно в этот момент мы ценим жизнь больше обычного. И я хочу, чтобы ты знал: я бы не променял ни единой секунды, проведенной с тобой, на целую жизнь с кем-либо другим, — заверил Люцифер, и Амадей, до глубины души тронутый этой откровенностью, припал к возлюбленному. Коварная скверна мгновенно захватила их тела. Адам отшатнулся, глядя на две фигуры, навеки застывшие в едва ощутимых прикосновениях друг к другу. Брат и сестра стояли, отвернувшись, и смотрели в запыленное окно с тяжёлыми чувствами, болью, смирением и отчаянием. Они иногда что-то негромко говорили друг другу, ожидая, пока их приятель из Нижнего Мира досмотрит воспоминания и обдумает все, что увидел за сегодняшний день. После троица отправилась в последнюю комнату, где также находилось две каменные фигуры, но они не сидели спокойно, не смирились или попросту не ожидали, что в такой неподходящий момент их настигнет тьма. Мужчина поменьше с растерянным видом стоял, будто в самый последний миг понял, что скверна стала поглощать его тело. Второй отчаянно тянулся к нему, но, похоже, не успел с ним воссоединиться.  — Это главы наших семей, — сказала Ева, присаживаясь у покрытого мхом расстроенного рояля. Адам подошёл к изваяниям и прикоснулся одновременно к обоим.  — Дело сделано, — в тронный зал вошёл Сет, быстро осматриваясь, чтобы убедиться, что скверна ещё далеко. Иоанн, стоящий у окна, обернулся к названному сыну и поежился от сквозняка.  — Теперь я уже не знаю, стоило ли… Думаешь, это того стоило? Да и хватит ли нашего света для того, чтобы уберечь Нижний Мир… — Иоанн не был уверен в их решении, и все же понимал, что ничего назад вернуть нельзя. Отдать свет предков — это отдать единственный свой оберег от скверны, а они все, вся правящая семья отдала свой свет для того, чтобы защитить мост между Мирами и не пропустить тьму в Нижний Мир.  — Мы сделали все, что могли, — вздохнул Сет и прошел вглубь тронного зала, к отцу, как вдруг остановился, чувствуя странный холод, наближающийся со спины.  — Что-то не так, солнце? Сет растерянно замотал головой и продолжил медленно, неуверенно ступать по деревянному паркету, уже предчувствуя близкую смерть и ощущая страх.  — Иоанн, — позвал он, и отец, идущий к нему навстречу через весь зал, ускорил шаг. — Всю эту вечность… я буду очень, очень сильно скучать. Его мгновенно захватила скверна, и его тело превратилось в камень. Иоанн рванул к Сету, протягивая к нему руку, но не успевая прикоснуться. Тьма быстро добралась и до него. Адам отошёл от каменных фигур и вернулся к двойняшкам.  — Они пожертвовали собой, чтобы защитить Нижний Мир? Брат и сестра закивали и, вздыхая, отправились обратно, прочь из дворца. Компания весь день провела в Верхнем Мире. Они любовались красотами заброшенных мест, а к вечеру, когда небо потемнело, и на его темном полотне стали проступать первые звёзды, уселись на крышу одного из зданий.  — Ты знаешь, до этого раза мы так долго здесь не были, — сказал вдруг Леви, глядя на вечерние небеса. — Нас будто преследовали призраки прошлого. Но теперь как-то… легче стало.  — Может, это потому, что кто-то разделил с нами это горе, — вслух подумала Ева. Все замолчали.  — Так куда же всё-таки пропал свет предков, что отдала ваша семья? — все же не выдержав, поинтересовался Адам и повернулся к двойняшкам; те многозначительно указали взглядами на звёздное небо. Свет… звездами усыпал небосвод.