Чудо в перьях

Не страшно, если ты один. Страшно, если ты — два. Этот мем перестал быть мемом, как только Сережа вырос и заимел собственное мнение. Подростковый бунт стал лишь каплей в море страшных и затяжных споров между ним и его вездесущим товарищем — Птицей, который в его жизни был не страшным порождением психического расстройства, а скорее надоедливым соседом. Птица всегда имел свой взгляд на вещи, особенно, как назло, касающиеся личной жизни Разумовского. Сережа не мог даже просто смахнуть вправо кого-то, кто был ему симпатичен, потому что это могло не понравиться Птице, временами компостирующей ему мозги. «Это ж ради тебя, Сереж!», — словно назойливая мамаша, всякий раз заявлял Птица, явно отказываясь принимать простой факт, что его маленький ребенок, за которым надо было сопли подтирать и решать проблемы жестко и радикально, давно вырос, превратившись в совершенно самостоятельного парня-программиста. Несмотря на эту самостоятельность, Птица все равно стоял на страже интересов Разумовского, присутствуя при каждой примерке в магазине одежды, выбирая вместе с ним продукты в супермаркете, даже бытовую технику умудрялся советовать. Не то чтобы это сильно мешало жить, но когда дело доходило до выбора потенциального партнера на Тиндере, советы Птицы были совершенно не к месту. — Этот не очень, — резюмировал Птица, когда Серёжа в очередной раз смахнул влево симпатичного парня. — И этот тоже фу. Ну и рекомендации у тебя — одни арабы да трансвеститы! — Андрогины! — злобно рявкнул Разумовский, закатив глаза и смахивая влево очередную порцию мужиков восточной внешности. — Из-за тебя у меня последние отношения были в средней школе! — Смею заметить, что тот парень был ничего, — Птица не умел смущаться, поэтому не смутился и сейчас. — О! Смотри! Вот этот! Разумовский перестал бездумно свайпать и остановился, глядя на профиль, который зацепил Птицу. Одна единственная фотка, сделанная на не очень хорошую камеру. Ни возраста, ни описания, кроме смайлика волка и имени Олег. Ни разу не подозрительно. — Судя по взгляду, он котят на ужин ест, — все же нашёл к чему придраться «сосед» Серёжи. — То что доктор прописал. Свайпай вправо. — У него глаза красивые, — Разумовский чуть прищурился, вглядываясь в фотку незнакомца. — Вот только описания нет. — Ну ты ещё попроси его анкету для друзей заполнить, — Птица закатил жёлтые глаза. — Это только у тебя там тридцать три факта о себе и ссылка на Инстаграм. Да и что ты хочешь от Тиндера? Перепихон на одну ночь или свадьбу с детьми? Сережа привычно проигнорировал колкости своего альтер-эго, хотя щеки покрыл предательский румянец. Потому что в идеале он искал и то, и то. Гормоны и романтика шли в нем рука об руку, но природное смущение и страх не позволяли ему знакомиться на улице. Да и в реалиях страны, в которой он жил, подобное могло закончиться разбитым носом и причитаниями Птицы. — Да свайпни ты уже! — альтер-эго шаловливо улыбнулся. — Кто тебе вообще сказал, что у вас будет «мэтч»? Может, он последний раз четыре года назад заходил, а теперь с мужем трех детей воспитывает, пока ты тут шекспировские вопросы решаешь, ссыкун… — Иди ты… в лес бабочек ловить, — прошипел Разумовский, одним нажатием пальца посылая незнакомца в правый верхний угол. — Я не ссыкун!.. Ой. «У вас новая пара!» — радостно возвестило приложение, а на экране появилась та самая единственная фотка с красивыми глазами. Серёжа пару раз моргнул. Птица расхохотался. А телефон пиликнул ещё раз, уведомляя о новом сообщении. «Привет. Как настроение?» — Ну хоть не дикпик с порога, — удовлетворенно заметил Птица, зная, что подобные выкрутасы обычно в их с Разумовским тандеме забавляли только пернатое альтер-эго. — Чего ждём? — Я не знаю, что отвечать, — убито произнёс Серёжа. — Как настроение? Нормально? Отлично? Не очень? — Ты меня спрашиваешь? — Птица усмехнулся. — Ну если меня, то пиши «хорни». Не прогадаешь. — Ты не помогаешь! — почти взвыл Разумовский, блокируя смартфон. — Как стиралку советовать, так ты у нас эксперт, а как личную жизнь мне наладить, так из жопы бублик! — Из жопы бублик будет у тебя, если ты такого мужика проигнорируешь, — показушно разглядывая длинные чёрные когти, заметил Птица. — Ну напиши ему «привет, хорошо, а у тебя как?», что сложного-то? Сережа разблокировал телефон, снова уставившись на сообщение от неизвестного вежливого Олега. По мнению программиста, сложно было все. Любое взаимодействие с людьми, так или иначе предполагающее общение, диалоги и внятные ответы — было сложным. Иногда он думал, что без Птицы давно бы закончил свою жизнь в дурдоме. Впрочем с ожившей в его воображении в далёком детстве второй личностью, риск загреметь в палату с белыми стенами тоже меньше не становился. — Ты стихи сочиняешь? Лучше не надо, рано. — Да завались ты уже! — не выдержал Разумовский, начиная быстро набирать ответ. — И-и-и… Отправлено. «Привет, хорошо, а у тебя как?;)» — Жопой об косяк, — снова прокомментировал Птица. — А этот ужасный смайлик в конце как будто намекает на то, что ты либо развратный дед, либо развратный гик. Что хуже, даже не знаю… Надо было писать «хорни», помяни моё слово. — Надо было таблетки пить, — ядовито откликнулся Разумовский, не отрывая взгляда от экрана телефона. Не прошло и пары минут, как телефон снова пиликнул, привлекая сережино внимание. — О, так он не из тугодумов. Уважаю! — сказал Птица. — Угу, — стараясь обращать поменьше внимания на надоедливое пернатое существо, буркнул Серёжа. «Какие планы на вечер?» От такой поспешности у Разумовского глаза на лоб полезли. Ему, конечно, приходилось срываться на свидания с места в карьер, но Олег показался ему… более закрытым, что ли? Впрочем, если этот тип решил стрелять на поражение, а не ходить вокруг да около — так даже лучше. Сразу станет ясно, кто он такой и с чем его едят, если вообще окажется «съедобным». Без помощи Птицы он включил режим активного флирта и быстро напечатал ответ. «А есть предложения, как его провести?» «Есть. У «шампура»* в девять.» И ни слова больше. Только место и время. — Коротко и ясно, — с уважением сказал Птица. — Только подцепил и тут же темпы набирает — настоящий альфа-самец! — Или маньяк какой-то, — все еще смущаясь из-за слишком быстрого развития событий, предположил Серёжа. — Маньяк назначил бы встречу в парке Кирова, а не на площади Восстания, где горожан и туристов больше, чем в Эрмитаже. — Резонно. — Соглашайся, — посоветовал воображаемый Птица, воображаемой рукой почесав воображаемую голову. — Вот так сразу? — Эту фразу прибереги на случай, если мистер волк захочет затащить тебя в постель на первом свидании, — раздражаясь, пробурчал Птица. — А пока пиши, что согласен, и будем подбирать тебе сногсшибательный образ. Времени не так много осталось. Сережа пару раз моргнул, а потом замотал головой: — Нет-нет-нет! Знаю я твои образы! Либо монашка, либо проститутка! Ни за что! — А ты как хотел пойти? — скорее для проформы поинтересовался Птица, всем видом показывая, как глубоко ему плевать на мнение Разумовского. — В футболке с надписью «Мне не нужен секс, я трахаю себе мозги»? — Этим тут занимаешься только ты, — горестно выдохнул Серёжа, печатая быстрое «ок:)» в ответ на сообщение Олега. — Давай только не как в прошлый раз? — Тебе идёт боа, что я могу поделать? — воображаемый друг гордо нахохлился. — Открывай шкаф и дуй в душ — времени мало, а работы океан. Сергей уже сотню раз успел пожалеть, что вообще скачал Тиндер, но последовал советам и, немного шаркая, направился в ванную. Там он долго отмокал под душем, думая, как уложить копну длинных волос, но решил, что и этот вопрос доверит Птице. В конце концов, раз не можешь избавиться от воображаемого соседа, сделай так, чтобы он приносил пользу. Хотя в случае с Птицей вред шёл нога в ногу с полезными советами, и различить где что периодически не представлялось возможным. — Значит так, — возвестило альтер-эго, когда распаренный Разумовский выполз из душа, промакивая волосы пушистым полотенцем. — Я предлагаю фиолетовый плащ. — Сразу нет, — отрезал Серёжа. — Это свидание, а не каминг-аут. А в нем я… Ну… — Выглядишь, как стопроцентный гомосексуальный гейский гей? — язвительно закончил Птица. — Дорогуша, не хочу разочаровывать, но у тебя все на лбу написано. — Никаких фиолетовых плащей, — краснея, повторил Серёжа. — Может футболку с ветровкой? — И треники! — фыркнул воображаемый сосед. — Ты к инструктору по пилатесу идёшь или к суперсекси парню? — Я даже не понимаю, с чего ты взял, что он суперсекси, — Разумовский закатил глаза. — Он назначил встречу спустя две минуты общения — это секси, и я знаю, что ты это знаешь, — аргументировал Птица. — Классические брюки, лоферы и жилетка в клетку? — Я буду похож на поп-певца. — Или на нормального человека. — Какого-какого? — подавившись смешком, переспросил Серёжа. — Смешно. — Согласен, — выдохнул Птица. — О, я придумал! Килт! Разумовский ещё раз пожалел, что скачал Тиндер, а затем полез в шкаф. Заглядывать в него было опасно во всех смыслах — из-за того, что Серёжа собирался почти всегда впопыхах, в шкафу царила атмосфера постапокалипсиса. С верхних полок вываливались шляпы, на двери вот уже который день висели радужные подтяжки, а половина рубашек оказались смяты так, словно их предварительно подержали в слоновьей заднице. Одна единственная рубашка висела на вешалке, и была даже нормально поглажена. — Восточные принты сейчас в моде, — сказал Птица, обращая внимание на красную шёлковую рубашку с золотыми «огурцами». — Надевай. — И буду как павлин какой-то! — изнывая от безысходности, взвыл Разумовский. — Может, что-то ещё нормальное есть… Птица раздраженно вспорхнул на дверцу шкафа и уселся на неё, благо, под весом галлюцинации дверца не могла сломаться. Он почесал рыжий затылок и сказал: — Надень рубашку, чёрные брюки с высокой талией и не забудь расстегнуть верхнюю пуговицу! — На брюках?! — ужаснулся Серёжа, едва не поперхнувшись. — На рубашке, дурень! И не забудь выпрыгнуть из твоих убогих кед и надеть лоферы, иначе я тебя заклюю, — угрожающе добавил пернатый друг, закатив глаза, когда Разумовский сочувственно глянул на свою любимую обувь. Время неумолимо утекало, Птица бродил туда-сюда по квартире, пытаясь придумать, как бы покрасивее убрать волосы Разумовского. Серёжа в это время пытался погладить единственные приличные брюки, которые накануне побывали в химчистке. Сколько раз Птица ворчал на него, приговаривая, что в доме не хватает нормального хозяйственного мужика. И ровно столько же раз Серёжа посылал свое персональное пернатое безумие лесом. Ещё чего. Сначала хозяйственный мужик, потом сухая вода, а потом мокрый огонь. Следом из списка фантастических тварей, наверное, выпадут гиппогрифы и единороги. — Слушай, а это точно не слишком? — время плавно приближалось к часу Х, и уже полностью одетый Разумовский критично разглядывал себя в зеркале. — Вдруг он меня пиво на лавочку пить позовёт? А я в лоферах… — О, ну для такого мероприятия, как пивас на лавке, дресс код необходим, — издевательски откликнулся Птица. — Вот так «Балтику» откроешь, секьюрити налетят, выгонят за лоферы… — Ой, все, молчи, я понял, — перебил Серёжа. — Пальто надеть? — Надень, — кивнул альтер-эго. — А портмоне брать? А шарф? Может, солнечные очки? Или шляпу? — Да едрить тебя через тудыть! — не выдержал Птица. — Надень красную шапочку и возьми корзинку с пирожками! Волк заждался уже. Вместе с бабушкой и дровосеком. — Там сюжет так себе, — пробормотал Серёжа, все же цепляя солнечные очки на голову и снова вертясь перед зеркалом. — А я знаю немного другую версию, — похабненько улыбнулся Птица. — Мы знаем немного другую версию… — Вот ещё порнуху мне пересказывать начни! — вспылил Серёжа. — Я ушёл. Разумовский слегка прихлопнул дверью, а Птица только страдальчески покачал головой: — Ребята, похлопали Сереженьке, Серёжа — молодец, и снова забыл, что я не домашнее животное. Для обычного глаза в полутемной прихожей ничего не изменилось. Но если бы там все ещё находился Разумовский, то он мог бы наблюдать растворяющийся в сумерках силуэт, покрытый чёрными перьями, и два жёлтых глаза.

***

Летний вечерний Петербург был потрясающе красив. Период белых ночей вовсю радовал туристов и раздражал горожан — многие из года в год жаловались на беспрерывные сумерки, а вот Разумовскому всегда нравилась эта особенная фишка Питера, которой завидовали москвичи. Пунктуальный Серёжа был на месте уже за пятнадцать минут до встречи и очень надеялся, что его партнёр на этот вечер (а может и не только — как пойдёт) был не менее пунктуальным. Что-что, а Разумовский ценил собственное и чужое время настолько, чтобы уметь наплевать на лень и прибыть на место встречи вовремя. И вот — разодетый по моде и немного переживающий из-за грядущего свидания, Серёжа стоял у стелы на площади Восстания и беспокойно оглядывался, пытаясь понять, с какой стороны к нему подойдёт Олег. Время тянулось как назло медленно, и с каждой минутой Разумовский все больше понимал, что выглядит как полный идиот, крутя головой во все стороны, как потерянный голубь в поисках пшена. На глаза Серёже вдруг попался мужчина, одетый в чёрную водолазку с кожанкой поверх неё, который шёл прямо на Разумовского. Этот мужчина был очень похож на Олега с фотографии, но почему-то носил бороду. — А тебя легко заметить, — подтверждая неуверенную догадку, сказал мужчина, улыбаясь. — Привет. Первой мыслью Серёжи было молчаливое восхищение этой потрясающей бородой, которая не только была качественно пострижена, но и удивительно шла её обладателю. — Привет… Олег? — все ещё не веря в происходящее, пробормотал Разумовский. — Классная борода… Какая-то часть мозга застонала от стыда, но Серёжа и сам знал, что в топ-10 дебильных фраз при знакомстве, его реплика мгновенно попала на первое место. Он переступил с ноги на ногу и нервно улыбнулся, судорожно размышляя, как поправить положение, но Олег сообразил быстрее: — Классные волосы. Пойдём? После комплимента про волосы, в принципе, Разумовский уже готов был идти со своим «мэтчем» куда-угодно. Олег сделал шаг в сторону, оказываясь справа от Серёжи, и снова произнес: — Расскажешь о себе? Разумовский впервые за долгое время обрадовался, что рядом нет Птицы. Потому что на прошлом свидании пару месяцев назад после такого же вопроса начался настоящий стендап. Пока Серёжа делал вид, что за спиной у партнёра не скачет творение его собственного безумия, это самое безумие сыпало во все стороны отборными фактами о том, чем, как и где любит заниматься его носитель. А список был далеко не маленький… — Я люблю компьютеры, — произнёс Разумовский. — В смысле занимаюсь с компьютерами всяким. Олег выглядел озадаченно. — Я программист, — устало выдохнул Серёжа, понимая, что ещё пара таких дебильных ответов, и его пара на этот вечер сбежит. — А ты? — А я убиваю людей за деньги, — без единой эмоции ответил Олег, посмотрел на Разумовского и тихо рассмеялся, увидев его шокированное выражение лица. — Шутка. Все наоборот — я охраняю людей, но тоже за деньги. Телохранитель. Сережа выдохнул, поблагодарив богов за то, что неловкий глуповатый юмор собеседника все же не дополнялся экстравагантным ремеслом. «Телохранитель — звучит сексуально», — подумал Разумовский, тут же представив Олега в строгом костюме и с пистолетом на поясе. — Почему у тебя рядом с именем стоит смайлик волка? Какие-то тайные символы? — решив узнать об Олеге как можно больше, поинтересовался Сережа, постепенно расслабляясь в новой компании. — Все просто и неинтересно, — усмехнулся тот. — Фамилия у меня Волков, поэтому и поставил. — А я Разумовский, — решил добавить немного информации о себе Сережа и огляделся по сторонам — пара вышла на Невский проспект. — Кстати, куда мы идем? — Секрет. Скоро узнаешь, — ответил Волков и подмигнул, да так по-гейски, что у Серого тут же сработал датчик хорни-энергии. Сережа был очень доволен тем фактом, что Птица не стремился напоминать о своем существовании, выдавая похабные комментарии, и надеялся, что молчание альтер-эго затянется как можно дольше. Желая побольше разузнать о своем «мэтче», Разумовский завел отвлеченную беседу о каких-то рутинных мелочах, которые были с одной стороны незначительны, а с другой — приятно было узнать, что Олег умел готовить. Теплая погода была дополнительным бонусом к свиданию, которое должно было стать единственным хорошим событием за последние пару недель, если, конечно, Волков не решится повести его в какое-нибудь super-fancy место с заоблачными ценниками и лоснящимися лицами богачей за каждым столиком. К огромному разочарованию Сережи именно в такое место Олег его и привел. Это был самый дорогой ресторан на Невском, при входе которого дежурили швейцары в пафосных картузах и форме. — После вас, — предложив смущенному Разумовскому руку, сказал Волков. Сережа послушно дал ладонь, которую Олег подбадривающе погладил большим пальцем, и какое-то теплое чувство немного успокоило неприязнь к крутым ресторанам. — Какой галантный молодой человек! — раздался знакомый голос как будто прямо над ухом, и Разумовский мысленно проклял вселенную. Не отреагировав на появление Птицы, Сережа перехватил ладонь Олега и сжал ее немного беспомощно, побоявшись потеряться в золоченых залах и попасть в неловкую ситуацию. Он просто надеялся, что свидание не закончится на распитии дорогущего вина в этом ресторане, и после ужина можно будет просто погулять. Хотелось бы, конечно, чтобы ужин окончился побыстрее. — Как же я люблю рестораны! — проворковал довольный Птица, высказывая прямо противоположные ощущениям Разумовского мысли. — И состоятельных мужчин… Сережа мучительно молчал, пытаясь мысленно заставить Птицу хотя бы закрыть клюв. Но тот привычно делал вид, что органы слуха ему отказали, и немного вприпрыжку шёл справа от Олега, пока официант провожал их за столик. Присев напротив Олега, Разумовский подавил желание поёжиться и произнес: — Здесь… уютно. — Вроде того, — легко пожал плечами Олег. — Я давно не был на свиданиях, так что если это чересчур… — Нет! — перебил Сережа. — Нет, всё прекрасно. Просто неожиданный выбор места. — О, а ты бы какое предпочёл? Его спальню? Или твою? — хмыкнул Птица, стоя за спиной Олега. — Кстати говоря, заметил какая у него зад… — Что будете заказывать? Пока Олег делал выбор вина, Сережа судорожно думал, как тактично попросить Птицу уйти. Потому что Олег ему правда понравился. Не хотелось ни торопить события, ни замедлять их, а Птица был хорош в обоих случаях. И Разумовский был бы рад не реагировать на реплики своего персонального безумия, но периодически фразочки становились настолько пикантными или пошлыми, что Сережа начинал краснеть, мямлить и вести себя как придурок. С Олегом так категорически не хотелось. Хотелось простого человеческого свидания. — Я отойду? — Сережа постарался придать голосу немного беспечности и судя по легкому кивку Волкова, ему поверили. — Скоро вернусь. Найти уборную в этом дворце было довольно затруднительно, но за красной бархатной драпировкой скрывалась именно она, заставленная зеркалами, мраморными раковинами и ароматными розами в двух огромных золоченых вазах. Сережа оперся о бортики умывальника, чуть прикрыв глаза, а потом резко перевел взгляд на свое отражение. Сзади стоял Птица. — Пожалуйста, давай не сегодня? — попросил Разумовский. — Он же потрясающий. Готовит, стрелять умеет, галантный, а руки ты его видел? Душу можно продать. — Слушай, продавец, — индифферентно хмыкнул Птица. — А ты после ваших светских посиделок домой на такси поедешь? Или хочешь посмотреть, что ещё умеют его руки? — Я хочу, чтобы ты не лез, ну, пожалуйста, — фактически взмолился Сережа. — Прекрати портить мне свидание! Послышался звук смыва воды и из кабинки справа появился мужчина. Он покосился на Разумовского, ополаскивая руки, а затем вышел из туалета. — Не переживай, он наверняка подумал, что ты придаешь себе уверенности, — «успокоил» Птица. — Ну или, что ты больной. — Пусть думает что хочет, — отмахнулся Сережа. — Давай договоримся: ты не лезешь, пока мы ужинаем. Потом посмотрим. Птица недовольно нахмурился, но кивнул с легкой полуусмешкой: — А потом я заставлю тебя потрогать эту зад… — Захлопнись! — прошипел Сережа, широким шагом выходя из туалета. — Пернатый тупорез. — Без пернатого тупореза, ты бы до сих пор просил голосового помощника включать тебе порно на завтрак, обед и ужин, — парировал Птица. — А вот и я, — проигнорировав свое безумие, объявил Сережа, лучезарно улыбаясь при виде Олега. — О, нам принесли вино? Вино было определенно хорошим решением, ведь ничто так не расслабляло, как капелька качественного алкоголя. — Я не знал, какое ты любишь, поэтому попросил принести совиньон, но если тебе нравится что-то другое, то ты в любой момент можешь заказать себе вино по вкусу, — вежливо пояснил Олег, поглаживая большим пальцем ножку бокала. — Только попробуй сморозить про твою любовь к домашнему грузинскому вину, — практически угрожающим тоном прошелестел над ухом Сережи Птица. — Спасибо, Олег, — изо всех сил игнорируя его, Разумовский снова улыбнулся и поспешил поднять бокал, отмечая про себя, что не так уж и плохо ему сиделось в этом заведении. Волков, недолго думая, предложил выпить за знакомство, и в следующую же секунду раздался приятный звон чокающихся бокалов. Птица уселся на соседний стол, ничуть не мешая пожилой паре, у которой прямо на блюде с креветками теперь возлежал зад воображаемого существа. Не сводя желтых глаз с Олега и изредка поглядывая на Сережу, он время от времени отпускал похабные комментарии, но в целом вел себя на удивление прилично. Тем временем Волков передал Разумовскому меню и предложил заказать что-то поесть. — Я обычно беру здесь стейк рибай, очень вкусно готовят, — сказал Олег, бесцельно изучая меню. — Ты сюда часто парней водишь? — не без доли ревности поинтересовался Сережа, с огромным удивлением глядя на позиции в меню, где кусок коровы предлагался под соусом из четырехзначной суммы. Золотой теленок — не иначе. — Парней я сюда не вожу, а вот мои работодатели встречи только здесь и назначают, — сдержанно, но с легкой усмешкой ответил Волков. — Ты вообще что обычно ешь? — Пельмени люблю, шаверму тоже… — начал Сережа, но тут же заткнулся, поймав бешеный взгляд своего вечного спутника жизни. По губам Птицы он легко прочитал слово «идиот» и понял, что образ самодостаточного гражданина культурной столицы был разрушен до основания. Но уж чего Разумовский не ожидал, так это последовавшей реакции Олега. — Обожаю пельмени, — сказал Волков, откладывая меню. — С бульоном или без? — с огромным облегчением спросил Сережа, тут же затосковав по своей любимой питерской пельменной. — С бульоном, конечно! А если поперчить — вообще кайф, — подхватил Олег, не замечая подошедшего официанта. — Без бульона едят только извращенцы, — мечтательным тоном сказал Разумовский, поражаясь тому, насколько совпал у них важнейший аспект вкусов. — Тут недалеко есть потрясающая пельменная, в которую я частенько заглядываю… Птица уже мог бы лоб разбить фейспалмами и явно мечтал о возможности затыкать своего рыжего идиота, когда тому явно следовало помалкивать. Сережа, видя немую истерику пернатой галлюцинации, и сам смутился, тем более что последние фразы слышал не только Олег, но и пафосный молодой официант. На лице гарсона Разумовский смог уловить тень снисхождения или даже презрения, и от этого смутился еще больше. Олег посмотрел прямо на Сережу долгим изучающим взглядом и улыбнулся. — Пельмени мы не готовим, но можем предложить равиоли с рикоттой и соусом песто, — прерывая затянувшееся молчание, сообщил официант. — Что будете заказывать? — Закажем счет за вино, — не дав Разумовскому и слова вставить, сказал Волков и посмотрел на Сережу. — Покажешь мне свою пельменную? Официант без лишних слов удалился за счетом, чуть скривив губы, а Сережа тем временем начал нетерпеливо постукивать ногой по полу. Сразу стало плевать и на надоедливое альтер-эго, которое злобно размахивало руками, подпрыгивая на столе и опускаясь пятой точкой в многострадальную тарелку с креветками, и на тот факт, что от вина у него ощутимо покраснели щёки. Вечер обещал стать лучшим за последнее очень долгое время. — Веди, — быстро вложив купюру в расчетницу, произнес Олег, улыбнувшись. — Надо было сразу тебя спросить, куда пойдем, но мне этот ресторан казался отличной идеей. — И он был отличной идеей! — почти что прохныкал Птица, который шел рядом с ними. — Стейк! С кровью! Совиньон, мать его… — В ресторан сходим как-нибудь в следующий раз, — «закинул удочку» Сережа, бросив на Олега короткий взгляд из-под ресниц. — Да? — Обязательно, — уверенно кивнул Волков. — Но сегодня точно пельмени. — Биба и Боба, Пупа и Лупа, Сережа и Олег, — снова разнылся Птица. — Еще пивом их запейте! — Олег, а ты пиво любишь? — Сережа откровенно издевался над своим локальным безумием, но вопрос был и правда интересный. — Я больше люблю вино или виски, но пиво тоже можно, — пожал плечами Олег. — А ты ведь мне понравился, — обиженно надул губы Птица, складывая пальцы пистолетиком и делая воображаемые выстрелы в Волкова. Сережа насчитал около пяти. — Пиф-паф, предатель. Романтичную атмосферу поздней прогулки по Невскому испортило громогласное урчание сережиного живота, которое напомнило о том, что за весь день Разумовский съел только криво нарезанный салат из розовых азербайджанских помидоров в середине дня и запил его газировкой. Благо — в этот же момент горе-парочка поравнялась с заветной пельменной. — Ого, они круглосуточно работают! — увидев табличку с графиком, удивился Волков. — Герои скалки и теста! — Еще какие! — кивнул Сережа и пропустил Олега вперед, чему очень обрадовался Птица, который нет-нет, да искал возможность поглазеть на привлекательную задницу. Как и ожидалось, в одиннадцать вечера в пельменной никого не было, что не могло не радовать. Подойдя к кассе, Разумовский протянул Волкову меню. — Твой черед советовать, — поражаясь разнообразию блюд, задумчиво сказал Олег. — Тогда я закажу нам то, что беру себе, — пожал плечами Сережа и обратился к девушке за стойкой. — Две большие порции пельменей с говяжьим бульоном, и посыпьте перцем и луком, пожалуйста. — Романтики из вас, как из говна Нутелла… — проворчал Птица, постепенно теряя интерес к происходящему. — Еще аджики попроси, чтоб аромат раскрылся. И миску сметаны для нажористости. Пельмени показались Сереже более вкусными, чем обычно, возможно, из-за приятной компании (а еще вероятнее — из-за заморенного голодом живота). Судя по довольному лицу Волкова, его они тоже впечатлили. — Не рибай, конечно, но… — Вот именно, что не рибай! — сбил с мысли пернатый, ковыряя когтем вросшее перо где-то в районе живота. — Да ну к черту этот рибай с такими пельменями! — в конце концов восхищенно сказал Олег. — Кстати, — он слегка замялся, но все же продолжил, — не хочешь потом ко мне? Сережа чуть не пустил носом бульон, а Птица радостно заулюлюкал. — Если на него так лук действует, то отсыпь ему еще! У нас будет се… — Сериал посмотрим, приставать не буду, — поспешно добавил Олег. — Что за сериал? — спросил Разумовский, пытаясь перестать захлебываться бульоном от контрастов этой беседы. — «Секс… — Да-да-да! — снова заверещал Птица. — Так и знал, что он оговорился! —…суальное просвещение», — закончил Волков. — Мне рекомендовали. — Сережа, я больше не могу, — похоронным тоном произнес Птица, ложась прямо на свободный столик. — Скажи ему, что просвещение нужно тебе, или я за себя не ручаюсь. — Да, я слышал про него, говорят, отличный, — доедая последнюю пельмешку, кивнул Разумовский. — Я отойду на минуту в уборную. — Да, конечно, — Олег откинулся на спинку стула и залез в телефон, рассчитывая время поездки до дома на такси. Серёжа второй раз за вечер оставил собеседника и удалился в тесную одиночную кабинку, где опустил крышку унитаза и уселся на неё. Птица материализовался прямо перед носом. — Прекрати. Портить. Мне. Свидание, — зловещим шёпотом процедил рыжий, сжимая руки в кулаки. — Советы и шутки-самосмейки оставь при себе хоть на один, мать его, вечер! И вообще… Как ни старался Разумовский нагнать драмы и пристыдить вечного компаньона, Птица настолько привык к этим злобным речам, что даже не стал дослушивать до конца. — Слушай, Серый, — перебил его Птица. — Я понимаю, что у меня нет физического тела и все такое, но согласись, что от меня есть польза. Много пользы. Если ты хочешь, чтобы я заткнулся, то бросай лечиться ромашковым чаем и поп-итами и переходи на медикаменты. Разумовский прекрасно знал, чем заканчиваются подобные диалоги. Лет с пятнадцати, когда Птица становился занозой в заднице, на Серёжу периодически накатывало желание просто обратиться к врачу и все же пройти курс лечения. Но Птица… Он не был злым. Циничным, жёстким, моментами довольно радикальным, но палку он никогда не перегибал. Просто, наверное, гиперопека, которую на Разумовского транслировал его воображаемый сосед, вставала костью в горле, когда Серёжа хотел понравиться кому-то в своём истинном амплуа. Без птичьей безуминки, а вот таким, каким он всегда и был: социально-неловким, любящим пельмени и третью часть «Ведьмака». — Так чего, горе, нужен я тебе или нет? Ты уже почти десять минут на толчке восседаешь, Олег не то подумает, а ты испортишь репутацию и себе, и пельменной, — поторопил Птица. — Как действуем? — Давай ты будешь просто незаметно наблюдать, а если мне потребуется помощь, то я попрошу? — с надеждой предложил Разумовский. — Активное согласие, все дела… — Ой, ну ты ещё арбузером меня назови, — закатил глаза локальное безумие. — Абьюзером, — поправил Серёжа. — Ты меня услышал? — Если мне покажется, что ты лишаешь себя какого-то шанса на «интересное» продолжение вечера из-за того, что ладошки вспотели от смущения, то я вмешаюсь, — поправил условия Птица. — А до этого момента я — могила. — Спасибо, — улыбнулся Серёжа, выходя из кабинки и туалета в зал и приближаясь к Олегу. — Едем? — Я уж думал, что ты решил сбежать через вентиляцию, — усмехнулся Волков. — Всё в порядке? Пара вышла из заведения, и ровно в эту же секунду ко входу подъехало такси класса комфорт. — Я с другом разговаривал, — честно ответил Разумовский. — Друг на случай плохого свидания? — Олег распахнул перед Серёжей заднюю дверь авто и, дождавшись, когда тот сядет, сел рядом. Машина выехала на Невский. — Ну которому звонишь, когда понимаешь, что надо валить? Разумовский удивлённо взглянул на Волкова. — Во-первых, нет, это просто друг детства, который за меня переживает. А, во-вторых, никуда валить я не собираюсь, ты мне просмотр сериала обещал, — Серёжа улыбнулся, когда Олег чуть расслабился после этих слов. — И, в-третьих, я думаю, что это очень хорошее свидание. На минуточку. — На минуточку, я тоже так думаю, — тихо рассмеялся Волков. — И надеюсь, что не последнее. Разумовский расцвел, радуясь, что в полумраке такси не было заметно, как пылают его щеки. Птица, восседающий на переднем сидении рядом с водителем тактично молчал, соблюдая договорённость. За окном проносился ночной Петербург, а пальцы Олега легко касались ладони Разумовского, от чего у последнего, кажется, слегка коротило что-то, что отвечало за ощущение влюблённости, потому что о, да, это определённо была она. Им даже не надо было ничего говорить — просто все шло как-то слишком хорошо и естественно, а молчание было отнюдь не неловким. Когда нечего сказать из-за нехватки тем — это одно, но иной раз просто хочется вдвоем помолчать, поймав безмолвную ноту атмосферы, и это уже было совершенно другое. Решив добавить немного нежности, Сережа положил голову на плечо Олега — плечо, на удивление удобное для того, чтобы на нем лежать. Разумовский бросил быстрый взгляд на Птицу и довольно зажмурился, увидев на обычно саркастичном и наглом лице едва уловимую теплую улыбку. Олег, не пересекая возможных границ, прижался губами к рыжей макушке, но целовать не спешил. «Поцелуй, поцелуй, поцелуй же, ну!» — всем телом ощущая предвкушение, про себя умолял Сережа, но Олег был слишком осторожен в действиях. Умоляющим взглядом Разумовский посмотрел на Птицу, будто спрашивая, как ему стоит поступить. Птица, конечно, понимал, что момент может быть упущен, если не предпринять активных действий. — Сереж, хватит сиськи мять, давай сам! — закатил глаза верный товарищ, стукая кулаком по панели перед собой. И в этот момент спорить с ним даже не хотелось. Набравшись смелости, Сережа отстранился от Волкова и осторожно, но крепко сцепил с ним ладони в замок. Он приподнял голову и уставился в темные глаза Олега, надеясь отыскать там хоть какие-то намеки, но намек поступил отнюдь не из глаз. Словно по команде Волков быстро облизал губы, таким же прямым взглядом изучая лицо напротив. — Вперед! — чуть ли не завопил Птица. Третий раз повторять ему не пришлось: Сережа отбросил сомнения и потянулся к Олегу, положил ему ладонь на щеку и мягко поцеловал в губы, переступая через внутреннюю панику. — Г-о-о-л! — где-то на периферии заорал Птица, но Разумовский уже не обращал внимание. — Мать моя страус, наконец-то! Впрочем Серёже до матери Птицы (если она вообще у него имелась) дела было ровно столько же, сколько до чего угодно в этом мире, если оно не касалось мужчины, который очень деликатно, но чертовски идеально его целовал. И смущенный сотню раз до этого, нерешительный и немного неловкий Разумовский уже и сам забыл про то, что вообще-то «Сексуальное просвещение» должно было быть, по планам, сегодня только на экране. Потому что его вторая рука уже давно «гуляла» под кожанкой Олега, скользя по кашемировой водолазке в районе рёбер, а первая так и оставалась на небритой щеке Волкова, будто бы прикипев к ней. Во всяком случае, Разумовскому было плевать, куда они едут, зачем и для чего. Сериал? Фильм? Документалки про маньяков? Да хоть новости по «Первому», — если рядом будет сидеть Олег, то Серёже вообще можно будет забыть о телевизоре. Как и сейчас хотелось забыть обо всем. Ему просто было хорошо, уютно и супер правильно, а рука Волкова недвусмысленно сжимала сережино колено, и из-за этого выдохи у Разумовского получались уж слишком громкие и частые… — Вы приехали на место назначения. Спасибо за то, что выбрали наш сервис. Будем рады видеть вас ещё! Голос навигатора прозвучал настолько неожиданно и громко, что Серёжа резко распахнул закрытые веки, мгновенно прерывая затянувшийся поцелуй. Краем глаза он отметил, как Птица своей нематериальной рукой пытается побить материальный навигатор, но Олег уже открыл дверь, улыбаясь и протягивая Разумовскому руку: — Пойдём. Сережа кивнул, улыбаясь в ответ и перехватывая чужую ладонь. Было ощущение, будто вина был выпит не бокал, а минимум бутылка. Счастье и конкретная влюблённость булькали в горле, и Разумовский просто боялся, что если Олег решит его о чем-то спросить, то он просто издаст звук между «о-а-о» и «у-ы-х-ы». — Серый, рожу попроще сделай, — прошипел на ухо Птица, когда они зашли в лифт обычной многоэтажки. — Ты выглядишь, как блаженный у церкви. Сережа еле сдержался, чтобы не ответить, что его выражение лица вполне отвечает тому факту, что в Тиндере ему, кажется, попался сам Господь Бог, но все же немного собрался с мыслями. Улыбку убрать не вышло. Наверное, убрать её не смог бы сейчас даже марафон фильмов, состоящий из «Зелёной мили», «Хатико» и «Титаника». — Ну что ж, — на шестнадцатом этаже, Олег отпер ключами тёмную железную дверь квартиры, зажигая свет. — Добро пожаловать. Сережа кивнул, стягивая порядком надоевшие лоферы, и окинул взглядом студию, в которой оказался. В обстановке отчётливо было видно, что хозяин предпочитает минимализм, порядок и спокойные цвета. Ни картин, ни статуэток — у Серёжи этого добра было навалом, хоть музей открывай (и находилось все в страшном хаосе, вспомнить только его шкаф). У Волкова же была чистая кухня в серых тонах, небольшой диван перед широкоугольной плазмой, висящей на стене, панорамные окна и — Разумовский сглотнул, резко отводя глаза в сторону — высокая кровать, укрытая чёрным покрывалом. — Слушай, ну стильно, — Птица забрался на двуспальное ложе хозяина квартиры, пару раз подпрыгивая. — Не скрипит, мягко. Белье чистое. Хватай мужика, Серёга, он ещё и стирать умеет — джекпот по всем фронтам. — Серёж, тебе налить чего-нибудь? — Олег открыл холодильник, придирчиво изучая содержимое. — Есть кола, вино, чай… — Давай вино, — Разумовский подошёл к дивану, заметив на нем серебристый корпус ноутбука. — Могу пока сериал включить. Если ты не против, — спешно добавил он, мысленно пробивая себе фейспалм за нелепую попытку влезть в чужой компьютер. — Да, включай, — даже не задумавшись, ответил Олег, судя по звону, достающий бокалы. — Пароль на английском: «волкволк91». — Он ещё и любовников никаких не скрывает, судя по паролю, — восхищенно покачал головой Птица. — Слушай, а вдруг у него тоже альтер-эго есть? Спроси, а? Я тоже хочу себе такого… Сережа не выдержал, поворачиваясь к Птице и округляя глаза. Немое, но выразительное «захлопни варежку!», и пернатое безумие угомонилось, видимо, вспомнив про уговор. Через минуту Олег вернулся с двумя бокалами, наполненными красным вином. Он поставил бутылку на журнальный столик, туда же водрузил небольшое ведерко со льдом. — Прости уж, — Волков указал на вино. — Из хорошего осталось только грузинское, — мужчина присмотрелся к этикетке, — с лучшего виноградника Кахетии. У бедного разомлевшего программиста уже не хватало сил сдерживать свои восторги. — Я согласен! — не подумав выпалил Серёжа с улыбкой до ушей. В этот момент в его голове уже вовсю пела и плясала свадьба. Птица цыкнул, махнув рукой так, словно наблюдал прекрасно-безнадежную картину. Он-то думал, что свидание в ресторане с самого начала было обречено на провал — Сережа имел обыкновение сбегать от богатеньких мачо, но с Олегом вечер складывался естественнее некуда. — Нашел сериал? — садясь рядом с Разумовским и приобнимая его за плечо, спросил Волков. — Да-а, — Сережа нажал на иконку проигрывателя, запуская первую серию. — Только попробуй перестать меня обнимать, и я откушу тебе нос. — Спасибо, что нос, — Олег рассмеялся, приподнимая пальцами сережин подбородок и коротко целуя его в губы. — Не переживай, у меня нет ни малейшего желания тебя отпускать. В этом сплошном потоке уюта и влюбленных настроений Разумовский вдруг так разомлел, что начал засыпать, но все еще лениво попивал вино. Не прошло и пары серий, а он уже и думать забыл о том, чтобы следить за развитием сюжета. Единственное, на что все еще был способен его утомившийся организм — это временами целовать Волкова в шею и бормотать ему какие-то милые словечки. Впрочем, спустя некоторое время, грузинское вино, так обожаемое Сережей, нашло какой-то неизведанный путь в организме и начало потихоньку кипятить кровь. Разумовский вдруг вынырнул из дремоты и посмотрел на Олега. Было видно, что сна у него ни в одном глазу. Мало того, что рыжий уже был подшофе, так еще на ум полезли эпизоды, в которых рука Волкова так откровенно сжимала его бедро… — Сереж, ты смотришь на меня уже минуту, — Олег улыбнулся и заправил рыжую прядь за ухо Разумовского. — Все в порядке? Птица, до этого уныло плевавший в потолок над кроватью, встрепенулся и поднял голову. — Все в порядке, — сказал Сережа, усаживаясь на диване поудобнее. — Но будет еще лучше, если ты меня-.. — Трахнешь! — завопил Птица. —…поцелуешь, — закончил Разумовский, не обращая внимание на пернатого. Олега, привыкшего выполнять все по команде, дважды просить было не надо. Он быстренько сгреб растрепанное рыжее чудо в охапку, усадил себе на бедра и поцеловал так, что у Сережи в животе фейерверки загрохотали. Ощущения были настолько острыми, что от них запросто могла бы случиться паническая атака, но тогда вечер закончился бы совсем не так, как хотелось бы. Разумовский не привык в таких ситуациях предаваться стеснению, поэтому, как и в такси, стал отчаянно распускать руки, проводя ими по груди и животу Олега, в опасной близости от той самой части тела, за которой прямо сейчас наблюдал Птица. Волков с удовольствием поддерживал градус развязности, по-хозяйски поглаживая Сережу по бедрам и ягодицам. — Работай булками, ковбой! — активно советовал Птица, явно наслаждаясь картинкой, которую ему демонстрировала безбашенная пара. — Седлай этого жеребца как следует! Сереже было максимально сложно абстрагироваться от своего альтер-эго, и временами он сбивался с настроя, на пару секунд отстранялся от Волкова, но всеми силами пытался скорее продолжать. — Если я перегибаю, говори, — в какой-то момент выпалил Олег, оторвавшись от Разумовского. — Ты просто такой… такой, что держать себя в руках очень сложно. В руках хочется держать тебя. — Все в порядке, — Сережа уселся поудобнее, дыша так, словно пробежал марафон. Он ощущал, что в штанах стало слишком тесно, а Птица уже орал о том, что пора из них выпрыгивать, но черт бы побрал реакции организма Сережи на алкоголь… В одну секунду он устраивал неистовую ламбаду на бедрах Олега, а в следующую — голова вдруг закружилась, а глаза напомнили о том, что пора бы пойти спать, и самопроизвольно закрылись. Видимо, срок действия вина заканчивался очень быстро. — Кажется, я все-таки вырублюсь. Прости, — обняв Олега и уронив голову на его плечо, сиплым голосом сказал Сережа. Птица был категорически с этим не согласен. — Серега, у него же на тебя стоит! — голос безумия сорвался, и он буквально закукарекал во все горло. — Ты с ума сошел засыпать?! Серега! Серега, ты че!.. Олег, который, к счастью, не мог слышать восклицания пернатого урагана, наградил Разумовского коротким поцелуем в нос, слегка усмехнулся и осторожно улегся на диван, увлекая за собой сонного Сережу. — До кровати ты, видимо, не доползешь… — шепнул Волков, ногой закрывая ноутбук и привлекая Разумовского в теплые объятия. — Не, — буркнул программист. — Обнимай меня, и я так продрыхну на диване хоть всю жизнь. — Ты придуросян, слышишь? Круглый идиот! — зашипел Птица прямо в ухо Разумовского. — Нахера тебе потенция, если ты ей не пользуешься?! Открыл глаза живо! Снял штаны и… Не повезло Волкову пожелать в это же время доброй ночи, потому что Сережа, не удержавшись, в полусне решил ответить Птице и хрипло выдал: — Клюв завали, чучело. Осознание того, что и кому только что пробормотал Разумовский, настигло и Серёжу и Птицу в одну и ту же секунду. Пернатый резко заткнулся, огромными жёлтыми глазами глядя на свое «тело», а «тело» замерло, наоборот боясь открывать глаза. Мозг судорожно пытался найти логичное объяснение, продираясь сквозь вино и остатки сонливости, а воображение уже прикапывало могилку безвременно погибших отношений с Олегом. — Серёж? — осторожно поинтересовался Волков, приподнимаясь на локтях и чуть нависая над Разумовским. — Я что-то не так сделал? Птица почему-то конструктивных советов давать не спешил, а потому Сережа был оставлен с этой ситуацией один на один. Облизнув вмиг пересохшие губы, он пробормотал первый же бред, пришедший в голову: — У меня раньше ворона жила. Белая, — добавил Сережа. — Показалось, что каркнула. Из-за вина, видимо, вот я и ответил ей, как всегда отвечал. А у тебя домашние животные были? Кролики там? Ежи? Б-белки?.. Волков, кажется, окончательно потерял смысл происходящего, поэтому молча моргнул, пытаясь видимо переварить и «чучело», и белую ворону, и белок. Серёжа же просто хотел провалиться сквозь диван куда-нибудь в адский котёл и сгореть там от стыда. — Серый, — замогильным тоном все же пробормотал Птица. — Может все же снимешь штаны? Тут, я боюсь, уже больше нихрена не поможет. Разумовский, в принципе, уже понял, что катастрофа произошла и, если уж позориться, то позориться до конца, а потому быстрым и уверенным движением обхватил лицо Олега ладонями, и заглянул ему в глаза: — Хочешь расскажу секрет? — Не думаю, что ты меня хоть чем-то ещё удивишь, но попробуй, — Волков чуть вопросительно изогнул красивую бровь. — Олег, я… — Сережа вздохнул, а затем выпалил: — Олег, я ебанутый. — Серый, это повод для гордости, — пробормотал Птица. — Это не повод для гордости, — повторил Разумовский для Олега. — Но я хочу быть честным. Так вот, я ебанутый, но ты мне правда очень нравишься. И ты не чучело. И клюва у тебя нет. Ты вообще красивый. А я… — А ты — ебанутый? — Олег, судя по тому, как пару раз дернулся его кадык, очень пытался сдержать смех, и получалось у него это мастерски. — Я понял, Серёж. И спасибо за комплименты. Давай спать. Волков чуть подвинулся, внезапно идеально вписываясь прямо между ног Разумовского и кладя голову ему в районе солнечного сплетения. Серёжа на секунду замер, привыкая к весу чужого тела, но затем расслабился, запуская пальцы в тёмные волосы Олега. — Кстати, для протокола, — судя по ярковыраженной хрипотце в голосе, Волков начинал засыпать. — Здоровые на голову люди в телохранители не идут. — Хочешь сказать, что ты тоже еба… — Клюв завали, чучело, — сонно отрезал Олег, чмокая Сережу куда-то в область рёбер. — Спи. Дважды Разумовского просить было не нужно. Однако перед тем, как провалиться в сон, он привычно, как много лет делал до этого, нашёл взглядом жёлтые огоньки глаз в шаге от кровати и пробормотал: — Спасибо, Птица. — Отдыхай, Серый, — ответило пернатое создание, добродушно усмехаясь. — «У вас новая пара», а?..