Право выбора

из окна дует совсем еще не теплый ветер, ведь зима не собирается покидать серые улицы питера, поэтому почти еженедельно напоминает о себе его жителям, снежной метелью укрывая всех и вся.      но саше все равно на метель, все равно что холодно и что мороз прошибает спину, забираясь под тонкую ткать футболки. ему не первые сутки все равно на погоду за окном, на бардак в комнате. единственное на что ему было не плевать — бесконечные, ненавистные гудки на номер юны, отсутствие зеленого кружочка в любых соцсетях и сотни мыслей — опасений худшего, в голове.      он не находил себе места, почти не ел и готов был в любой момент сорваться и улететь.      но не делал этого.      беспомощность пожирала и сил не оставалось не на что кроме базовых потребностей. спал тоже неважно, хоть и говорят что после слёз и истерик засыпаешь быстрее. пиздят. ещё и просыпался он, от уведомлений на телефон, срывался в надежде, а там очередной вопрос про неё.       саша жил от новости к новости, свои эмоции, дела, интересы, все стерлось в порошек, не представляя теперь для него никакой важности. он возможно понимал что так неправильно и нельзя, но прятал эти мысли за изгородью волнения о девушке.      всем ребятам было нелегко, они волнуются не только за юню, но и за сашу, который за последние дни побледнел и иссяк настолько, что смотреть без сочувствия было сложно. хотелось помочь хоть как-то, но саша твердил слабое «главное чтобы с ней все было в порядке».      в частности максиму.      не только потому что он жил с сашей в одной комнате и соответственно проводил с ним больше всех времени. все попытки завязать разговор или заканчивались поражением, или приводили к жалости к юне почти с первых же строчек. любое предложение куда-то пойти днем или просто отдохнуть сразу же отторгались, потому что саша почти не спал, и он, ссылаясь на усталость отказывался. а по ночам несколько раз будил максима своими тихими криками или всхлипами.      максима все это порядком заебало. волновался ли он о себе, или о состоянии дорогого ему человека друга, не знал. но точно имел своё мнение на счёт сложившейся ситуации. конечно, саше сказать не осмеливался, боялся что отношения между ними охватит кирпичная стена из границ беличенки. боялся нарушить зыбкое доверие. но иногда, сил таить в всё себе не хватало и буйный темперамент давал о себе знать. ведь никон давно уже затаил мысль о том что отношения друга нельзя было назвать здоровыми. возможно, максим не был силён в терминологии, но с каждым таким днём, все больше чувствовал, что в них не осталось ничего кроме созависимости.      как и в этот раз.      максим, сидя за компьютером, украдкой смотрел на ослабленную фигуру беличенки, перебирая в голове свои мысли гнетущие. терпение потихоньку истекало, он будто ощущал как оно, метафорически, сыпется крупными пещаными комками и чувствовал подходящий к горлу ком недосказанности.       а саша сидел, также безжизненно, не замечая пронзительный заботливый взгляд на себе.      только бровью повёл, когда максим, внезапно подорвавшись, комнату мрачную покинул.      — на, держи, ты совсем околел, — вернувшись, никон протянул ему плед, но реакции не последовало — парень как сидел на кровати смотря в телефон, так и сидит, — так, отдай сюда, — он вырвал устройство из чужих рук и положил в карман. никон даже сейчас сохранял хладнокровность и жесткость в голосе, чтобы не выдать волнение.      — максим! верни! — обескураженый парень попытался отнять его, но слабые от усталости руки крепко перехватили. вместо устройства он получил шерстяное изделие.      — нет уж, тебе он сейчас не нужен, тебе сейчас нужен отдых, — максим смотрел почти нежно, но брови хмурил.      — но я могу пропустить.!      — что ты пропустишь? сидишь у него сутками и что-то узнал разве? отвечаешь на одно и тоже, обновляешь ленту ежесекундно! ты посмотри на себя, ты во что превратился, а? думаешь ее проблемы стоят твоих страданий? — беличенко молчал нервно вздрагивая, плечи опустив, — ты ничем не поможешь ей таким способом! да ты и не должен, саш! если бы у неё были серьёзные проблемы, она бы давно обратилась за помощью! ты тратишь себя впустую, опомнись!      — да как ты смеешь лезть! ты не знаешь нихуя! ты.! — кричал из последних сил, будто удержаная злость обрывками вырывалась. почти тут же, сам себя испугавшись глаза ладонями закрыл. почувствовал крепкие руки на своих плечах и бессильно упал на чужие колени.      сил у беличенки и вправду не осталось. самобичевание изматывало, тем более такое. нет, ему было искренне жаль, он искренне переживал. нет. просто глубоко внутри, глубоко, потому что засунул туда, а в такие моменты всё наружу всплывало он понимал что это утопия. внутренний демон говорил ему — это бесполезно. и его переживания, и её проблемы с которыми она ничего не делает. что все эти грустные твиты, игноры, не более чем привлечение внимания, попытки в конце концов. попытки. где-то внутри саши что-то разбивалось от упоминания их. это и есть край за который саша и боится переступить. боится что она не выдержит если он сдаться. поэтому и запирает демона на три тысячи оков, поэтому и продолжает бессмысленно корить себя.      — саш прости, я наверное действительно не должен был лезть, — виновато признался. максим и сам опешил, лоб потирая. нельзя было всё резко вываливать на и так эмоционально избитого парня. тем не менее ему льстило оказанное доверие в виде сашиного жеста. так может, не нужно останавливаться?  — но это не должно тебя изводить тебя вечно, ничего не случится если ты позволишь себе хотя бы час отдыха. ты слишком много думаешь о ней одной, не замечая никого вокруг!      — всмысле? — сашу кипятком обдавало от каждого слова. максим будто бы озвучивал его мысли. будто он и был голосом его внутреннего демона. но беличенко вновь, через глубокий вдох, собрался, и отстранился от него. нельзя, нельзя давать ему шанс одержать победу.      — всмысле о себе подумай, дурак, — максим, поняв что лишнее сказал, смутился, — на, укройся, я пока чай принесу. он ушел забрав сашин телефон с собой.       эмоциональный диалог вымотал беличенку. пусто стало так, что уснул бы сейчас, но цепкие когти тут же в голову вплелись, наружу, припрятанные мысли вытаскивая. с чего бы максиму вообще говорить об этом? тем более ранее, они никогда не обсуждали его отношения. неужто все настолько видно, что даже никон заметил?      — держи, остынет же, — тут же натянув маску безразличия, ведь увидел небезразличие в сашиных глазах чай протянул, оперевшись на косяк дверной. никон все наблюдал как худые пальцы тарабанили по керамике, обжигаясь контрастом температур. парень морщился, но вида не подавал — самодовольно сёрбал горячую жидкость.      — спасибо тебе, — сухо сказал глаза тревожные поднимая. заметил. максим тут же с места сорвался, окно закрывать.      чай плавно разливался по внутренностям, подплавляя, заточенное в лёд, сердце. может и вправду, думал уже более рассудительно, он делает только хуже? стоят ли его страдания этого? да, он обещал ей быть сильным, быть с ней до конца, но стоит ли и дальше идти по дороге вместе, если в конце этой дороги смерть?      виски пронзила острая боль от этих риторических вопросов. он не имеет права думать об этом. но разве саша виноват что не вывозит бороться с собой?      допив чай, что подействовал не только с согревающим, а еще и успокоительным эффектом, беличенка разкинул руки, смачно потягиваясь. спать хотелось жутко, он зажмурился, секунд на тридцать, сладкий беззаботный сон предвкушая, но открыв глаза увидел перед собой максима с странным блеском в глазах.     — ты так и не укрылся, — вновь брови строгость взгляду придают, — иди сюда. саша, насторожливо, но послушался, ближе подвигаясь. все-таки потребность в тепле всё еще была впереди принципов. на плечах тут же очутилась мягкая ткань. саша облегченно выдохнул, благодарно в чужие глаза вглядываясь. в них читалось уверенное спокойствие.   беличенко бросало от одного чувства к другому. вроде бы ему была нужна приятна забота сейчас, но в тоже время дико непривычно получать её от максима. конечно, рядом с ним парень был более мягок и нежен чем с остальными — всю жизнь знакомы, как никак. и для него, такая робкая, уязвимо чувственная, насколько для никона она вообще была возможна, сторона была знакома.       но сейчас почему-то, казалось всё это таким неправильным. будто пока он не узнает что с юной, пока не убедится в её безопасности — он только её и никто касаться его не смеет.      а максим сука., снова будто мысли читает. на самом деле, сам сейчас нервничает пиздец, на тонкий лёд ступая, ведь сдерживать себя больше не в силах, кто ж виноват что вы, мальчики одного и того же хотите сам плечи сзади, сквозь плед обхватил, бессомневному порыву поддавшись. в очередной раз из себя сашу выбивая. беличенко дернулся, вырваться пытаясь, но никон крепко держал.      — что ты делаешь? отпусти, — сашин голос слегка напрягшись, пропускал насмешливые нотки.      — расслабься, тебе нужно отвлечься, — молвил, невинно последнее слово растягивая. плечи хрупкие разминал, отступать не собираясь. саша на время унялся даже — подумаешь, ему массаж и вправду не помешал бы. расслабился. но тут губы теплые, шеи не нарочно, а не нарочно ли? коснулись, из саши мягкий стон вызывая. быстро опомнившись вырвался из рук цепких и возмущенно уставился на максима. встретился взглядом с его, голодным.       — т-ты чего? — выцедил из себя, тихое, неуверенное.      — не говори что не хочешь этого.      саша рот открыл, возмущение выразить, да вот только язык проглотил как будто. кожу мурашками прошибло по телу, на лице легкий румянец появился. сейчас он, возможно был похож на неуверенную школьницу, что, прощаясь с влюбленным в неё другом, бежит в кино к крутому парню из старшего класса.      и хочется и колется.      но саша не настолько отчаянный.       — не хочу.       — уверен? — горячее дыхание ухо обдает. сколько еще корок льда ты сегодня расплавишь им, максим? корок из притворств, предрассудков и принципов. хитрый демон. на точки больные умело давит.       — я не могу поступить так с ней, это ужасно максим, — мычит, но получилось как-то неискренне.       — можешь и хочешь. — говорил, не стесняясь руками под чужую футболку забираться, — ты уже поступал так. или я не прав?      а саша волком воет изнутри.      знал же. сам ему рассказывал. еще тогда правило своё нарушил. нельзя так близко никого подпускать. но флирт с фанаткой не правильно же с таким сравнивать. это же не измена. между ними была лёгкая романтика, не более. он давал лишь то что от него ждали получить. или немножко больше.      казалось бы, заткни, оттолкни, пошли, что сложного? но саша не в силах, ни физически ни морально. молча сидит и как дурак, дышит сбивчиво. только когда максим, сдавшись, руку убрать намеревается, не выдерживает. не выдерживает и развернувшись, к губам дразнящим припадает. искусился всё-таки. всего себя в поцелуй вкладывая. всю боль, переживания, сомнения.      демон был счастлив наконец-то выбраться, освободится от оков надетых на него из-за какой-то девчонки. тут же тело теплом жаркой, всепоглощающим заполнил. и плед тут не причем. руками тонкими управляя, уверенно к чужому телу прижимает. взгляды безумные, с человеческой благодарностью на холмистых веках, бросает. вновь сладкие поцелуи собирая.       никон, облегчения большего чем в этот момент, не испытывал кажется. сам даже почему не знает. рад что нужен наверное. хрупкое тело на мятые простыни опускает. пледом заботливо накрывает. рядом ложиться. добился же своего, смог прорастить зерно сомнения. смог подчинить несчастного. но право выбора же оставил. и саша сделал свой.        максим не просит большего, не торопит. просто поспать рядом, теплом поделиться. наконец сопение спокойное услышать. и саше хорошо, когда причины терзаний растворились в заботе, оказанной в такой необходимый момент. когда мысли наконец разбежались и оставалось только наслаждаться мягкостью пледа и уютом объятий. чувствовать невесомые поцелуи на коже и не спрашивать об их предназначениях.         а после нежностей, когда саша, впервые за несколько дней выспится, он не обнаружит максима на тесном диване, не увидет телефона рядом. лишь найдет глазами на треть полную кружку, как подтверждение реальности произошедшего и лениво потягиваясь, устремит взгляд в потолок. а максим, за дверью, содрогаясь от ужаса, стоит, войти не решаясь, спиной к ней прижимаясь. держит в руках телефон тот самый с злощастными уведомлениями. этаж, окно, больница.