In vino veritas

Тихим вечером Квентин Дорак сидел у себя в кабинете и решал важные государственные дела, попивая шадди. На самом деле, дела были не такими уж и важными, а кардинал задумался над тем, какие интриги сейчас плетет Август Штанцлер. Его волновал молодой герцог Окделл, который уж очень часто наведывался к кансилльеру. И почему Алва его не послушал и выбрал себе оруженосцем этого ненадежного мальчишку? Его размышления наглым образом были прерваны громкими пьяными возгласами из коридора. По крикам кардинал понял, что его решил почтить своим присутствием Первый маршал. Дверь с громким грохотом открылась, и на пороге предстал Рокэ Алва во всей своей пьяной красе: - Поздравьте меня, Ваше Высокопреосвященство, я женюсь, - ввалился в кабинет, довольно улыбаясь, Ворон и плюхнулся на стул напротив. «Это же сколько он выпил?»- подумал Дорак, но вслух сказал: - Вот как. И кто же ваша счастливая избранница? - А почему сразу избранница, - возмутился маршал, повергая кардинала в глубочайший шок. – Я женюсь на Ричарде, - торжественно провозгласил Алва. «Вот так и сходят с ума», - пронеслось в голове у кардинала. Сильвестр залпом допил шадди и уставился на сияющего, как начищенный сапог, Рокэ. - Когда я его увидел в первый раз в Фабианов день, то понял: вот она – моя судьба! – продолжил увлеченно Ворон. – На самом деле, я понял это немного позже. - После которой бутылки? – поинтересовался Дорак, стараясь сохранить невозмутимость. - Да при чем здесь это? – возмутился Алва. – Вы, между прочим, первый, кому я сообщил эту новость. - А Ричард уже знает? – решил уточнить кардинал. - Нет, - помрачнел Рокэ, - Хуан сказал, что он еще вчера после обеда куда-то уехал. В голове у Сильвестра мелькнула мысль, что молодого Окделла, возможно, уже и в живых нет, вот только он не знал, радоваться этому, или переживать. Влюбленный Ворон страшнее оравы бунтовщиков, и если это действительно так, он половину Олларии разнесет. Мальчишку нужно срочно найти, желательно, в целости и сохранности. Вот уж действительно куча проблем с этим Алвой: если он и завтра будет настаивать на женитьбе, придется разрешить в стране однополые браки. А еще надо отослать Катарину куда подальше, чтоб не мешала - детей нарожала, с нее будет. Интересно, что предпримет Штанцлер, чтобы оградить своего подопечного от пагубного влияния его эра. В случае чего, этого тоже убрать. - И что же вы намеренны предпринять? – спросил у влюбленного герцога (прости Создатель) кардинал. - Как что? – удивленно ответил Алва. – Найти его поскорее и жениться. Тут-то Дорак и представил себе всю эту картину: герцог Окделл под руку с герцогом Алвой просят благословения у опекуна и благородной Мирабеллы. Интересно, куда они будут прятаться после такого заявления от гнева вдовствующей герцогини? Катарина, наверное, от такой новости упадет в обморок, хотя, это ее дежурное состояние. - А вы не думали о том, что скажут Ричарду его родственники, как к этому отнесутся Люди Чести? – решил мягко образумить Ворона Сильвестр, но сразу же об этом пожалел. - К Леворукому Людей Чести! К закатным тварям его родственников и всех недовольных! – разбушевался маршал, скинув при этом несколько документов со стола. - Успокойтесь, Рокэ, - примирительно попросил кардинал, - идите, ищите вашу судьбу, об остальном поговорим завтра. Дорак распорядился принести еще шадди и отправить кого-то на поиски мальчишки Окделла. Долго волноваться не пришлось. Ему тут же доложили, что Ричард минут двадцать назад вернулся в особняк Алвы после очередных посиделок у Штанцлера. Тут-то кардинал решил, что стоит наведаться к старому мухомору. Август Штанцлер был в глубочайшей печали: молодое поколение медленно, хотя почему же врать самому себе – стремительно катилось в бездну порока. Нет, с этим решительно надо было что-то делать, вот только кансилльер пока точно не знал что. Может, стоит поговорить с Ее Величеством? Оторваться от этой проблемы его заставил неожиданный гость. - Садитесь, Ваше Высокопреосвященство, - пропел Август. «Чего этот петух старый приперся?» - недоумевал он. - Благодарю, господин кансилльер, - Дорак решил не церемониться и сразу перешел к делу: – Печально я гляжу на наше поколение, - вздохнул он, - даже страну передать не будет кому. - Вы как всегда правы, господин кардинал, - не наигранно приуныл Штанцлер, - азартные игры, выпивка, разврат – катятся в бездну порока! Выпить не желаете? Только сейчас Сильвестр заметил, что от кансилльера уже изрядно несло чем-то очень крепким: - Не откажусь. После третьего стакана касеры язык Августа развязался, на что и надеялся кардинал, который исправно выливал все в стоявший рядом цветок. - Вы представляете, пришел этот... Ричард, одним словом, ко мне сегодня вечерком. Как раз перед Вами. Видели бы Вы это безобразие! А я ему и говорю: «Не достоин ты своего отца, Дик», а он только смотрит на меня и кивает. Знал я, что нельзя его в эту столицу отпускать... испортили ребенка! – Штанцлер жалобно всхлипнул и налил еще. Дорак с участливым видом слушал и кивал головой, стараясь отфильтровать ненужную информацию. – А как он выглядел! На голове воронье гнездо, колет в руке волочит, рубашка неправильно застегнута, да еще и расправленная, а лицо так и светится. А я его и спрашиваю, мол, где ты был, а он мне гордо так: «У Савиньяков». Я аж со стула упал! Что же они сделали с бедным мальчиком? «Ох, не знаю, что Савиньяки сделали с Окделлом, но точно знаю, что Алва сделает с Савиньяками, окажись что-то не так», - подумал кардинал, но заметил взгляд Штанцлера и поспешно проговорил: - Да, молодое поколение определенно надо спасать! Вы уж извините меня, так поздно... а еще молодое поколение. Дела, дела не ждут. - Да-да, - торопливо закивал пьяный Август, так, что аж голова закружилась. «Интересная методика, что ж я раньше не додумался? - довольно усмехнулся кардинал. – Если завтра что-то пойдет не так, нужно будет вызвать Савиньяков к себе и вправить им мозги». Почти протрезвев по дороге домой, герцог Алва подумал, что неплохо было бы заняться делами, а оруженосца уже ищут, и отправился в свой кабинет. Он даже не представлял, какая живописная картина его там ожидает: Ричард сидел на полу у камина, положив голову на его кресло, и спал. Рядом стояла гитара, которую Рокэ тут же и оставил. Ворон решил, что дела подождут до завтра, поднял сонное чудо на руки, которое обвило его шею руками и что-то счастливо пробормотало, и понес в кровать.