Она сильная.

Гастроли. Гастроли. Гастроли. Гастроли. Тур в разгаре. Квартет остановился в одном из отелей Амстердама. Тёплый майский вечер. Но не тихий, как могло показаться. Через пролёт между балконами двух соседних номеров Виктория и Итан, весело смеясь, перекидывают бутылку любимой басисткой колы. Дамиано и Томас молча переглядываются, усмехаясь. Солист прервал звонкий девичий смех коронной фразой: — Два дебила - это сила... — ребята залились хохотом. Снизу послышались неодобрительные шипения и цыканья соседей. Солист смотрит на свою басистку. Такую светлую, харизматичную, свою. Ее скандинавская внешность выгодно выделяется среди остальных ребят, она - ангел-хранитель, душа группы. Волосы цвета пшеницы колышутся на ветру, длинные ресницы игриво хлопают, а небесно-голубые глаза, полные детской радости... Ангел, спустившийся с небес. Дамиано завис. Томас оттащил Итана за толстовку: — Алло, мы ж на набережную собирались? Давид опомнился и потащил Де Анджелис, аккуратно прихватив её чуть выше талии, в номер — в разгар сезона их осталось только два. Он вышел из комнаты, чтобы не смущать девушку. *** Компания выдвинулась на вечернюю прогулку. Виктория одета в лёгкий топ с греческим орнаментом и короткие джинсовые шорты. Дамиано холодно на неё смотреть: — Вик, ты кофту взяла? — Нет, тепло на улице, эскимос. — ответила та и в лицо ей подул порыв холодного ветра. — Простудишься... — вмешался уже Итан, закутанный, как младенец, в худи — Наплевать. — отмахивалась та. *** Они вернулись. Завтра концерт. Нужно отоспаться. Томас и Итан спят крепким сном. Давид лежит в кровати, нацепив наушники. Он слушает свою любимую Нирвану. В ванной звенит бутыльками и баночками крема Де Анджелис - на концерте она должна выглядеть бесподобно. Вдруг парень её окликнул: — Эй, ведьма, хватит своими скляночками греметь, вырубай свет! — он укутался в одеяло. — Как пожелаешь, товарищ капитан. — она выключила свет, — спокойной ночи. — Споки-ноки. *** Раннее утро. На часах 4:12. Вик проснулась в холодном поту. Опять эти кошмары! Вдруг она чувствует резкую боль в висках и холод. Её морозит. Голова раскалывается, как орех в челюстях Щелкунчика. От шорохов проснулся Дамиано. — Вик, ты чего? — ответа не последовало. Он подошёл к её кровати и оглядел спящего ангела. И прикоснулся ко лбу. У неё был жар, должно быть, бредит. Её упрямство сыграло злую шутку. — Вик, проснись! — говорил он шёпотом. Русоволосая открыла глаза. Боль. Холод. Слабость. Ком в горле. — Всё хорошо, спи — сказала она сипя и очень тихо, через боль. — У тебя жар, куда спать? — он так трепетно относился к своей басистке. Он любил её, как младшую сестру, а может и не как сестру... Каждый её недуг причинял ему боль. Дамиано боялся её сломать, ведь вот она — хрупкая, как статуэтка, бледная, как императорский фарфор, такая беззащитная... Солист прикрыл её пледом. Виктория же упрямствовала: — Дам, иди спать, всё хорошо. — совсем тихо. — я нормально себя чувствую... — она прокашлялась. — Нет, дорогуша, не в мою смену. Вик заснула. Чайник кипит. Он ждёт, сидя в кресле и от нервов теребит свой браслет. Басистка что-то бормочет во сне, а потом кричит. Кошмары. Дамиано сел рядом и обнял её. Девушка упёрлась в его ключицу и просто начала плакать. Она редко давала себе слабинку. Она сильная. Его басистка сильная. За все годы их дружбы она впервые открылась ему. То ли застенчивость, то ли её упрямство... Парень прижимал её к себе. Ему больно видеть её, свою упрямую дурочку, такой. Через всхлипы она сказала слабым и охриплым голоском: — Поспи со мной, пожалуйста. Мне страшно. *** Дамиано не спал всю ночь. Он обнимал её, как ребёнок плюшевого мишку. Но им надо было вставать — концерт ждёт. Солист аккуратно встал и направился в ванную, думая, что можно сделать в этой ситуации. Выйдя оттуда, он увидел свою одетую басистку с чехлом от гитары на плече. Бледная, с красными глазами, она стояла готовая, как солдатик. Давид гордился ей. Она сильная. Она его басистка.