Fluffy Snowflake

Цзян Ваньинь никогда не думал, что найдет свою вторую половинку, романтическую или платоническую, но встреча с Лань Сичэнем изменила это. В первый раз, когда они по-настоящему пожали друг другу руки (спустя несколько месяцев после того, как он подростком покинул Облачные Глубины), Цзян Чэн почувствовал, как поток электричества перешёл от его руки к руке Лань Хуаня, а остальное стало историей. Он нашёл свою романтическую вторую половинку. Другая половина его сердца. Он был так воодушевлён и переполнен радостью, что в тот момент даже не заботился о встрече со своей платонической частичкой. Зачем она ему, когда у него был Лань Хуань. Лань Сичэнь прислал ему письмо с просьбой ухаживать за ним, и Цзян Чэн не отвечал в течение нескольких недель, боясь, что если он согласится, то наследник Гусу Лань узнает его поближе и в итоге пожалеет о своём решении. Цзян Чэн не смог бы вынести, если бы тот отверг его. Но Вэй Усянь убедил его, что он ведёт себя глупо и должен дать шанс: «Давай, Цзян Чэн. Лань Сичэнь был бы счастлив заполучить тебя. Это будет идеально. Я со своим Лань Чжанем, а ты со своим Цзэу-цзюнем...» Поэтому Цзян Чэн вынул голову из задницы и в ту ночь лёг спать, намереваясь написать ответ Лань Хуаню на следующий день, но Пристань Лотоса сгорела, и за одну ночь Цзян Чэн потерял почти всё. Часть потерянного он обрёл почти два десятилетия спустя. Так он сидел на краю кровати Сичэня, наслаждаясь покалыванием электричества, которое окутывало его тело каждый раз, когда возлюбленный касался его кожи. Физический контакт был необходим для поиска романтической второй половинки. Мать объяснила ему, что значит встретить свою родственную душу, но, став старше, он понял, что её слова не были основаны на личном опыте. Платонические родственные души, напротив, не требовали никаких прикосновений, и их было гораздо легче найти. Всё, что требовалось, — это назвать друг друга по именам. Как только это произошло, наверное, должна появиться какая-то вспышка света?.. Или, может быть, их тела начинают светиться?.. Цзян Чэн понятия не имел. Всё, что он знал, — это то, что платоническая родственная душа должна быть самым близким человеком в жизни, причем неромантично. Проще говоря, должна быть лучшим другом. Цзян Чэн не встретил свою платоническую частичку, и он не хотел спрашивать Лань Сичэня о его (Цзинь Гуанъяо был больной темой по сей день), но, честно говоря, Цзян Чэн давно смирился с тем, что никогда не найдет никого. У него уже был любимый, что ему ещё нужно? — Ваньинь, — прошептал Лань Хуань, проводя пальцами по волосам мужа. — Что у тебя на уме, дорогой? — Ничего, — Цзян лгал. Он повернулся, чтобы поцеловать Сичэня в щёку, надеясь отвлечь его, но тот не отстал. — Ваньинь... — вздохнул Цзэу-цзюнь. — Ложь не допускается в Облачных Глубинах. Цзян Чэн закатил глаза, и это вызвало смешок у Лань Сичэня. — Я просто… — Цзян Чэн фыркнул. — Тебе обязательно сегодня встречаться со старейшинами? Разве мы не можем отложить это до... хм... никогда? Лань Сичэнь усмехнулся. — Глава ордена Цзян! — он поддразнил: — Интересно, что сказали бы старейшины, если бы услышали это от тебя, уважаемый Саньду Шеншоу! Цзян Чэн не стал дуться. Он этого не делал. — Ты дразнишь меня. — Я бы никогда! — Тск. И что сказали бы старейшины, если бы услышали, что достопочтенный Цзэу-цзюнь так издевается над своими гостями? — Они были бы очень разочарованы. Я полагаю, они хотели бы, чтобы я загладил свою вину перед тобой, — Лань Сичэнь постучал по подбородку, изображая глубокую задумчивость, и ухмыльнулся, его глаза блеснули, когда он посмотрел на своего соулмейта. — Интересно, как?.. — Цзян Чэн потянулся к нему и наклонился, намереваясь преодолеть промежуток между ними своими губами, когда двери гостевых покоев распахнулись. Был только один человек, который осмелился бы ворваться в комнату Саньду Шеншоу без предупреждения. Даже Вэй Усянь достаточно ценил свою жизнь, чтобы не делать этого. — Цзюцзю, Вэй Усянь искал... О боги! — взвизгнул Цзинь Лин, прижимая ладони к глазам. Цзян Чэн хмуро посмотрел на племянника. Поделом ему, что ворвался вот так. — Цзинь Лин, — прошипел Цзян Ваньинь, подскочив к племяннику и отвесив ему подзатыльник. — Эй! Какого гуля? — закричал тот, пытаясь оттолкнуть руку дяди. — Разве я не учил тебя всегда сначала стучать? — Цзян Чэн посмотрел на него сверху вниз, скрестив руки на груди. — Глупый засранец. — Цзэу-цзюнь, скажи ему, чтобы он перестал издеваться надо мной! — Цзинь Лин нахмурился, а затем вскрикнул от боли, когда дядя ударил его по лбу. — Засранец! Кто ты такой, чтобы требовать его помощи? Клянусь, я переломаю тебе ноги… Лань Сичэнь наблюдал за этой сценой с нежной улыбкой на лице. — Я должен идти. Старейшины не любят, когда их заставляют ждать, но, Ваньинь, пожалуйста, не запугивай своего племянника. Цзинь Лин торжествующе ухмыльнулся. — Пока, Цзэу-цзюнь! Цзян Чэн кисло проворчал: — Пока, Лань Хуань, — и покраснел, когда его возлюбленный чмокнул его в щёку прежде чем покинуть комнату. — Ха! Дядя, ты такой красный! — заметил его племянник. — Ты хочешь умереть? Цзинь Лин громко сглотнул. — Нет! Просто хотел сказать, что Сычжуй, Цзинъи и я сегодня отправляемся на охоту, — он ещё не встретил свою романтическую половинку, но у него были две платонические: Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. Поначалу Цзян Чэн настороженно относился к двум мальчикам Лань, но теперь он знал их достаточно хорошо, чтобы доверить им своего довольно хрупкого племянника. Всякий раз, когда он видел, как эти трое общаются, он считал их прекрасным примером того, что может повлечь за собой платоническая частичка: дружба на всю жизнь. Цзян Чэн не спрашивал Цзинь Лина о том, каково это было, найти свою платоническую половинку, потому что, хотя он любил своего племянника всем сердцем, Цзинь Лин обладал эмоциональным диапазоном чайной чашки. Ваньинь даже не успевал произнести словосочетания «родственная душа», как его племянник начинал волноваться и пытался сбежать. — Вы ведь не пойдете одни, правда? — спросил он. Несмотря на то, что Цзинь Лин формально уже был главой ордена, Саньду Шеншоу взял на себя основную часть обязанностей ради своего племянника. Цзинь Лин был ещё совсем ребенком, и это была попытка сохранить тому детство как можно лучше. Он не хотел, чтобы то, что случилось с ним, случилось и с его племянником. — Я приглашу сам себя, если понадобится. Цзинь Лин застонал. — Вэй Усянь уже пригласил себя. Ты тоже можешь пойти, если действительно хочешь. Цзян Чэн почувствовал облегчение. Его брат хоть и был идиотом, но он защитит младших, если они столкнутся с реальной опасностью. — Этот мальчик Оуян тоже собирается встретиться с тобой? Ещё раз, как его зовут? — Э-это Цзычжэнь, — заикаясь пробормотал Цзинь Лин, его лицо запылало. Цзян Чэн на самом деле не забыл имя мальчика. Он просто издевался. — И да, мы встречаемся с ним. А что? — в голосе Цзинь Лин прозвучало подозрение. — Ничего, — Цзян Чэн ухмыльнулся. — А теперь убирайся из моей комнаты. Цзинь Лин закатил глаза, подражая своему дяде, и развернулся к дверям, бормоча что-то грубое себе под нос. — Что ты сказал?! — рявкнул Цзян Чэн. — Ничего! — Цзинь Лин выбежал за дверь, и хмурый взгляд Цзян Чэна растворился в улыбке. *** Цзян Чэн бесцельно бродил по Облачным Глубинам. Он сопровождал Цзинь Лина туда только для того, чтобы навестить своего возлюбленного... и Вэй Усяня, но он никогда не признавался в этом вслух. Было время, когда он верил, что Вэй Усянь — его платоническая родственная душа, его друг на всю жизнь, брат по оружию. Но… — Молодой господин Вэй. Рад снова вас видеть. — Вэнь Нин, пожалуйста, зови меня Вэй Усянь. — О-о, хорошо. Привет, Вэй Усянь. — Привет, Вэнь Нин. Цзян Чэн уже давно перестал горевать из-за потери своего потенциального положения платонической второй половинки Вэй Усяня из-за буквального трупа, но он помнил, как ненавидел Вэнь Нина в течение многих лет из-за этого. Но теперь он мог оглянуться назад и увидеть, что был благодарен. Он был благодарен, что, по крайней мере, Вэй Ин был рядом со своими родственными душами, когда весь мир заклинательства отвернулся от него. Он был благодарен Вэнь Нину за то, что тот был лучшим братом, чем Цзян Чэн когда-либо. Саньду Шеншоу вздохнул, бродя по лесу и любуясь прекрасным водопадом, который каскадом спускался с горы. Он сел на большой камень на мелководье и закрыл глаза, позволив звукам ветра, смешанным с шумом воды, окружить его. Он лёг на спину, наслаждаясь теплом солнца на лице. «Возможно, — подумал Цзян Чэн про себя, — я могу вздремнуть». Он много раз бывал в этой части леса с Лань Хуанем. Редко кто приходил сюда. Конечно, не было ничего плохого в том, чтобы расслабить глаза на несколько мгновений и… Внезапно что-то влажное и липкое пробежало по его лицу. Лизнуло его. Цзян Чэн резко выпрямился, отчаянно вытирая слюну с лица, и был встречен взглядом Ханьгуан-цзюня, стоящего в отдалении. Его лодыжки были на несколько цуней в воде, а на лице замерло бесстрастное выражение. Его руки были крепко сцеплены за спиной. Цзян Чэн уставился на него. — Ханьгуан-цзюнь, ты только что лизнул меня? — Возможно, — Лань Ванцзи и глазом не моргнул. — Возможно? Какого гу... — Цзян Чэн замолчал на полуслове. Он заметил, что Ханьгуан-цзюнь напряг руки, чтобы удержать на месте то, что было у него за спиной. — Что у тебя там? — спросил Цзян, указывая на руки. Лань Ванцзи молчал, скорее всего, потому, что не мог солгать, но… — Упущение правды всё ещё является ложью, — отметил Цзян, ухмыляясь; Нефрит впился в него взглядом. — Спи дальше. Цзян Чэн покачал головой. — Нет, если ты не скажешь мне, что скрываешь. Что бы это ни было, оно, должно быть, лизнуло меня, верно? — Нет, это сделал я. Неужели Лань Ванцзи троллит его? Цзян Чэн нахмурился, не впечатленный. — Теперь это вопиющая ложь ... — Глава ордена Цзян… — Скажи. — Нет. — Пожалуйста? — Нет. — Я перестану оскорблять своего брата в лицо в течение целой недели. Глаза Лань Ванцзи загорелись. — Три недели. — ...две. — Мн, — Ханьгуан-цзюнь согласился и, наконец, показал то, что скрывал. Это была кошка. Очень толстая пушистая белая кошка, которая едва взглянула на Цзян Чэна, прежде чем решила, что ей скучно, и снова прижалась к Лань Ванцзи. — Боже, чем ты кормил это? — выпалил Цзян Чэн. Лань Ванцзи нахмурился. — Я нашел её сегодня. — Хорошо, но почему она такая толс... эээ... — он заметил, как сильно нахмурился Лань Ванцзи. — Я имею в виду, почему она такая... ну, знаешь... пушистая? — Костная структура. Цзян Чэн фыркнул, и взгляд старшего, казалось, смягчился. — Ладно, можно я её подержу? — спросил он. Лань Ванцзи кивнул и сел рядом с Цзян Чэном, протягивая ему кошку. Она шипела и мяукала, когда её передавали, но в конце концов свернулась калачиком на коленях главы ордена, выглядя такой же довольной, как и раньше. Он осторожно погладил её по шерсти и заулыбался, когда она начала мурлыкать. — Спасибо. — Мн. — Так что ты собираешься с ней делать? — Не знаю. — Домашние животные запрещены в Облачных Глубинах. Как эта кошка вообще сюда попала? — Не знаю. Попробуй спросить её. Цзян Чэн резко повернул голову к Лань Ванцзи, который сидел с каменным лицом, глядя прямо перед собой. «Меня троллит Ханьгуан-цзюнь?» — Цзян Чэн не смог удержаться, чтобы ещё раз не фыркнуть. — Будь осторожен, Ханьгуан-цзюнь. Или ты мне просто-напросто начнёшь нравиться. — Даже и не мечтаю об этом, глава ордена Цзян, — уголки рта Лань Ванцзи дернулись вверх, и Цзян Чэн почувствовал, что его рот делает то же самое. — Если хочешь, я могу отвезти её в Пристань Лотоса, — предложил Цзян Чэн. — Ты мог бы навещать её в любое время, а я мог бы посылать письма с новостями об её самочувствии. На этот раз Лань Ванцзи посмотрел на него в шоке. — Ты бы сделал это? — Я бы не возражал, — Цзян Чэн пожал плечами. — Кроме того, было бы неплохо снова завести домашнее животное. — Мн. Ты отдал своих собак ради Вэй Ина, — на растерянный взгляд Цзян Чэна он добавил: — Вэй Ин сказал мне. Цзян Чэн застонал. — Конечно, он это сделал. В любом случае, это хорошая идея? — Спасибо, глава ордена Цзян, — кивнул Лань Ванцзи. — Нет проблем, Ханьгуань-цзюнь. *** Цзян Чэн и Лань Ванцзи уже несколько недель обменивались посланиями из Гусу в Пристань Лотоса. Сначала их письма были сосредоточены на Сюэхуа, или Снежинке. Лань Ванцзи позволил ему назвать ее, так как Цзян Чэн был тем, кто предложил присмотреть за ней. Цзян Ваньинь, как и многие ученики Пристани Лотоса, влюбился в Сюэхуа. Она была очаровательна, хорошо себя вела (до тех пор, пока не принимала ванну или не занималась спортом) и её мех был таким мягким. Цзян Чэн несколько раз принимал её за подушку. Но это было всё, о чем он мог написать Лань Ванцзи. Грубо говоря, Сюэхуа была ленива. Она спала большую часть дня, а когда просыпалась, то довольствовалась тем, что просто лежала на коленях у учеников, предлагая им утешение, пока они кормили её обильным количеством рыбы и семян лотоса. Таким образом, их письма друг другу всё меньше и меньше стали касаться Сюэхуа и всё больше — их собственной жизни. Лань Ванцзи рассказал ему о различных техниках владения мечом, которыми он овладел с Бичэнем. Цзян Чэн научил его готовить суп, который на вкус не был похож на воду, — конечно, не суп из свиных ребрышек с лотосом, это был секрет Цзецзе — но Нефрит сказал ему, что последний рецепт кисло-сладкого супа, которым поделился Цзян Чэн, имел успех у Вэй Ина. Он узнал, что Ханьгуан-цзюнь предпочитает чай улун зелёному чаю, потому что никогда в жизни не пробовал хорошего зелёного чая. Поэтому Цзян Чэн, будучи собой, был полон решимости доказать ему, что он ошибается, и послал ему лучший зеленый чай, который могла предложить Пристань Лотоса. Лань Ванцзи превзошёл его, отправив пять сосудов Улыбки Императора в качестве благодарности. Письма Лань Ванцзи всегда были краткими, лишёнными цветистых украшений, которые большинство заклинателей использовали, когда писали ему. И Цзян Чэн обнаружил, что ему это нравится. Ваньинь также написал Лань Сичэню о Сюэхуа, и его возлюбленный хотел увидеть её почти так же сильно, как самого Цзян Чэна. — Она чем-то напоминает мне тебя, — сказал Цзян Чэн своему племяннику, поглаживая мех Сюэхуа. Они сидели на крыльце личных покоев главы. — Что?! Всё, что она делает, — это ест и спит весь день! Как она может напоминать тебе обо мне? — проворчал Цзинь Лин, но неохотно принял Сюэхуа от своего дяди. — Тск. Это всё, что ты делал в детстве, А-Лин, — Цзян Чэн улыбнулся. — И ты также был очень толстым. Лицо Цзинь Лина горело, а Сюэхуа извивалась, пытаясь устроиться поудобнее в его объятиях. — Дядя! Возьми свои слова обратно! — Как я могу? Ты был таким милым и пухленьким, — вздохнул Цзян Чэн. — И посмотри на себя сейчас. Какая жалость... Ой! Цзинь Лин швырнул Сюэхуа в лицо Цзян Чэну, а затем бросился прочь, как будто от этого зависела его жизнь. Кошка шипела и размахивала лапками, пока Цзян Чэн не опустил её на землю. Она свирепо посмотрела на него — возможно ли, чтобы кошки так смотрели? — и побежала в комнату главы, ударив его хвостом по лицу прежде чем уйти. Цзян Чэн потер лицо, мрачно бормоча о том, как он собирается сломать ноги своему племяннику. Громкое мяуканье Сюэхуа вывело его из задумчивости, и он задался вопросом, позвала она его потому, что была голодна, или потому, что только что съела муху. *** — Лань Хуань, — Цзян Чэн приветствовал свою половинку улыбкой. Он вместе с несколькими другими из Гусу прибыл в Пристань Лотоса этим утром. — Ваньинь, — улыбка Лань Сичэня была теплой, и Цзян Чэну захотелось поцеловать его, но он не хотел делать это на людях. Он не был таким бесстыдным, как… — Цзян Чэн! Ты действительно не собираешься поприветствовать меня? Ты притворяешься, что меня не существует? Мой диди такой жестокий… — Вэй Усянь опёрся на Сычжуя и Цзинъи для поддержки. Лань Ванцзи с нежной улыбкой смотрел на драму своего мужа. — Это кто твой диди? — Цзян Чэн закатил глаза. — А-Лин, ты слышишь это? Твой дядя отвергает меня! — Хорошо, — Цзинь Лин закатил глаза в той же манере, что и его Цзюцзю. Что-то похожее на гордость поднялось внутри Цзян Чэна. Вэй Усянь драматично схватился за грудь, а затем упал в «обморок» на руки своего мужа, который с лёгкостью подхватил его. — Моя семья так жестока ко мне, Лань Чжань. — Мн. Лань Ванцзи кивнул Цзян Чэну. — Глава клана Цзян. — Ханьгуан-цзюнь. — Цзэу-цзюнь сказал мне, что есть кошка?.. — Лань Цзинъи огляделся, пытаясь высмотреть Сюэхуа. — Кошка? Я люблю кошек! Лань Чжань, если бы только мы могли тайком пронести больше домашних животных в Глубины, — Вэй Усянь тоже пытался найти взглядом Сюэхуа. — Мн. Цзян Чэн и Лань Ванцзи обменялись взглядами. — Сюэхуа! — крикнул Цзинь Лин во всю глотку, потому что, к сожалению, в отличие от Облачных Глубин, в Пристани Лотоса не было правил, запрещающих кричать. Сюэхуа была доставлена — потому что небеса запрещают ей ходить — к Цзинь Лину одним из учеников Цзян. — Ох, она так прекрасна, — проворковал Лань Сичэнь, поглаживая её шерсть. — Ты назвал её? — Нет, это сделал дядя. Лань Хуань снова улыбнулся Ваньиню. Он действительно не облегчал Цзян Чэну задачу не целовать его в открытую. Младшие окружили Сюэхуа, и она купалась во всём полученном внимании. — Дайте мне подержать её! — Вэй Усянь попытался вмешаться, пытаясь схватить Сюэхуа за лапки. — Нет, — немедленно ответил Цзян Чэн. — А-Чэн… — Нет. — Отлично. Может ли тогда Лань Чжань держать её? Он ответственный. Он не уронит её случайно или что-нибудь в этом роде. Выражение лица Лань Ванцзи было нейтральным, но он всё время смотрел на Сюэхуа. Цзян Чэн знал, что это был первый раз за долгое время, когда Нефрит смог увидеть кошку лично, поэтому, должно быть, очень хотел снова обнять её, даже если не показывал этого. Ваньинь забрал Сюэхуа у Цзинь Лина несмотря на протесты племянника и передал её Лань Ванцзи. — Спасибо, глава клана Цзян, — прошептал Лань Ванцзи, достаточно тихо, чтобы никто не мог услышать. Вэй Усянь был слишком поглощен Сюэхуа, чтобы заметить это. — Пожалуйста, Ханьгуан-цзюнь. *** Цзян Чэн пытался заставить Сюэхуа спать на полу, пока Лань Сичэнь был в гостях, он действительно пытался. Но она просто забиралась на кровать, когда они спали, и он всё равно просыпался с полным шерсти ртом, так что пришлось просто смириться с судьбой. — Мне очень жаль, — Цзян Чэн ворчал, когда он и его возлюбленный готовились ко сну. Сюэхуа устроилась между ними, как только они легли. — Всё в порядке, Ваньинь, правда. У Цзян Чэна защемило сердце; Лань Сичэнь всегда был таким добрым и понимающим, он не заслуживал его. Он поклялся, что заставит Сюэхуа провести ночь отдельно от Вэй Усяня и Лань Ванцзи. По крайней мере, этим Лань Ванцзи был ему обязан. Саньду Шеншоу не потребовалось много времени, чтобы заснуть — не тогда, когда Лань Сичэнь и Сюэхуа были рядом с ним, — но проснулся посреди ночи от жгучей боли в щеке. Цзян Чэн резко сел и зашипел, когда кошка убрала когти с его щеки и брызнула кровь. — Какого гуля, Сюэхуа? — прошипел её хозяин. Сюэхуа подошла к своей пустой миске с едой. «Ох, я забыл её покормить». Должно быть, он отвлёкся из-за компании своих гостей. — Мне очень жаль, девочка. Пойдём, покормим тебя чем-нибудь, — прошептал Цзян Чэн, опасаясь разбудить Лань Сичэня, и поднял Сюэхуа на руки; он давно понял, что, если он начнёт идти, она ни за что не пойдёт за ним сама. Направляясь на кухню, он заметил фигуру в белых одеждах, сидящую на скамейке, обращённой к озеру. Это был Лань Ванцзи. Сюэхуа, должно быть, узнала его, потому что она вырвалась из рук Цзян Чэна и побежала к нему. С каких это пор она вообще может бегать? Цзян Чэн погнался за ней, но было слишком поздно. Сюэхуа уже лизнула руку Лань Ванцзи, выводя его из медитативного состояния. Цзян Чэн быстро поднял на руки Сюэхуа, и Второй Нефрит повернулся к нему лицом. Цзян Чэн испытал странное чувство дежавю. — Глава клана Цзян. — Ханьгуан-цзюнь… — Ты только что лизнул меня? — на губах Лань Ванцзи заиграла едва заметная улыбка. Цзян Чэн не смог сдержать вырвавшийся у него лающий смех. — Возможно, — ответил он, и веселье в глазах Лань Ванцзи усилилось. — Я как раз собирался её покормить. Хочешь присоединиться к нам? Лань Ванцзи кивнул, и Цзян Чэн протянул ему Сюэхуа. — Что случилось? — спросил второй Нефрит по пути на кухню. — Хм? — и тут Цзян Чэн вспомнил следы когтей на своём лице. Интересно, как плохо они выглядят? — О, Сюэхуа была голодна, поэтому она поцарапала меня, чтобы я её накормил. Глубокие порезы? Лань Ванцзи покачал головой. Они продолжали идти молча, но, в отличие от многих предыдущих случаев, на этот раз тишина не была отягощена неразрешённым напряжением или гневом. Это было приятно, почти по-дружески. Оказавшись на кухне, Цзян Чэн попросил Лань Ванцзи помочь достать чистую миску Сюэхуа. Он до краев наполнил её остатками обеда и поставил на землю для нетерпеливой кошки. Она набросилась на еду и проглотила всё за считанные минуты. — Ханьгуан-цзюнь, ты голоден? Лань Ванцзи покачал головой. — Как хочешь, — Цзян Чэн пожал плечами. Он собрал из кладовки и разложил на столе несколько оставшихся десертов, взял одну из сладких булочек и целиком запихнул её в рот — сонливость заставила его на мгновение забыть, что он был главой ордена в присутствии жёсткого Ханьгуан-цзюня. Лань Ванцзи, как и ожидалось, удивлённо посмотрел на него, но, к счастью, ничего не сказал. — Вот, попробуй одну, — Цзян Чэн протянул десерт старшему, который подозрительно уставился на него. — Тогда ты перестанешь осуждать меня. Лань Ванцзи деликатно откусил от булочки. Он пожевал в течение нескольких секунд, прежде чем проглотить и откусить ещё кусочек, а затем ещё, и ещё, и ещё… — Возьми ещё одну, — Лань Ванцзи покачал головой. — Мы не в Облачных Глубинах, Ханьгуан-цзюнь. Лань Цижэнь не собирается ворваться в эту дверь только потому, что ты наслаждаешься десертом. — Он мог бы…— решительно сказал Лань Ванцзи. Цзян Чэн застонал, запихивая в рот ещё одну булочку. — Просто съешь это, — сказал он, но с набитым ртом это, вероятно, прозвучало как тарабарщина. Лань Ванцзи сморщил нос от «безупречных» манер главы ордена, но принял булочку. Цзян Чэн попытался скормить Сюэхуа сладости, пока Лань Ванцзи не смотрел, потому что, несмотря на то, что она только что поела, она смотрела на них жалобно. — Нет, — сказал Лань Ванцзи до того, как рука Цзян Чэна успела протянуть кошке десерт. — Ханьгуань-цзюнь, как ты мог быть таким жестоким? — Ты говоришь, как Вэй Ин. — Ханьгуан-цзюнь!.. — Цзян Чэн задохнулся от оскорбления и попытался возразить. — Нет, — покачал головой тот. — Она наберёт лишний вес. — У неё и так лишний вес! — Ей нужна сбалансированная диета, глава клана Цзян. — Хорошо, — фыркнул Цзян Чэн. — Но тогда тебе придётся посмотреть ей в глаза и сказать «нет». — Хорошо, — лицо Лань Ванцзи оставалось равнодушным. Он посмотрел на кошку и открыл рот, чтобы сказать «нет», но Сюэхуа потёрлась своим крошечным носиком о его лодыжку, глядя на него широко раскрытыми печальными глазами. Какой же она была манипулятивной маленькой кошечкой. Лань Ванцзи молча протянул Сюэхуа булочку, которую она тут же выхватила у него из рук. Цзян Чэн хихикнул над всем этим взаимодействием. Лань Ванцзи прищурился, глядя на Саньду Шеншоу, что заставило того только рассмеяться ещё сильнее. Цзян Чэн протянул ему ещё одну булочку, пытаясь успокоиться. — Знаешь, что? — Мн? — Я не ненавижу тебя, Лань Ванцзи. — Мн, — Лань Ванцзи кивнул. — Я тоже не ненавижу тебя, Цзян Ваньинь. Не было никакого драматической световой вспышки, и не начал светиться ни один из них. Вместо этого Цзян Чэн почувствовал жгучую боль в предплечье, заставившую его закатать рукав и наблюдать. На его коже чёрными иероглифами проявилось имя его платонической второй половинки. «Лань Ванцзи» Глаза Цзян Чэна метнулись к Нефриту, который с таким же восхищением наблюдал за своим предплечьем. Он мельком увидел собственное имя, написанное чёрным. «Цзян Чэн» Затем оба имени исчезли. Они в шоке смотрели друг на друга в течение нескольких мгновений, прежде чем Цзян Чэн выпалил: — Неужели я действительно никогда не называл тебя раньше твоим настоящим именем? Лань Ванцзи медленно покачал головой, почти не веря своим ушам. — Хм-м… — Действительно… — Сколько десятилетий мы знаем друг друга? — Почти три… — Вау. — Мн. Цзян Чэн фыркнул, что вскоре переросло в громкий смех. Он покачал головой от абсурдности всего, но почувствовал странную лёгкость. Он посмотрел на Лань Ванцзи, который впервые в жизни улыбнулся ему. Это ни в коем случае не была широкая улыбка, но она определённо присутствовала. — Вэй Усянь никогда не позволит нам забыть это, — пожаловался Цзян Чэн, улыбаясь. — Мн, и Сичэнь тоже, — Лань Ванцзи все ещё улыбался. — Над нами будут издеваться каждый день. — Мн. — По крайней мере, над нами вместе будут издеваться, — пошутил Цзян Чэн, похлопав себя по коленям, чтобы Сюэхуа забралась на него. Он нежно погладил её по шерсти. — Мн, — Лань Ванцзи казался довольным. — Вместе. ... ЛХ: И-и-и они были ~родственными душами~ ВИ: О боги, они были ~родственными душами-и~