***
Кайто уже родился богатым благодаря отцу–фокуснику, а врождённый талант к делу старшего мужчины семьи Куроба открыл ему все двери. С самого детства мальчик показывал всю ловкость рук и ум, необходимый для этой профессии, и вскоре стал юным гением в этой области, благодаря чему был невероятно популярен в школе. Но долго обучение с отцом не продлилось — его отец скончался, когда сын только–только поступил в школу фокусников для получения лицензии. Тогда Кайто был разбит, но он всегда оставался позитивным и немного дурашливым ребёнком, который относился ко всему с юмором. Он постарался взять в себя в руки и погрузился в учёбу. Вскоре он выступил в первый раз, во второй, в третий, и понеслась карьера ввысь. Уже к двадцати годам он представлял собой районную знаменитость, о которой «там что–то слышали» более знаменитые фокусники. Один даже стал, можно сказать, семпаем для Кайто, но у него было много гастролей за границей, потому они общались совсем не часто. Ещё у Кайто был друг в сфере бизнеса по имени Юта — он был больным на голову «отаку по горничным». И именно он рассказал юному фокуснику о той школе горничных и предложил каталог. С одной стороны Кайто давно хотел отвязаться от «друга», а с другой горничная, даже такая дорогая, была ему по карману, к тому же он не самый аккуратный человек (если быть честным, вообще не очень). И он, листая каталог, заметил милую низкую девушку его возраста по имени Аоко. В ней было что–то, но «что» — не ясно. Глаза? Может быть. Он просто её выбрал. Однако потом оказалась, что Юта не сообщил ему кучу разных вещей.***
— Здравствуйте, Кайто–сама, меня зовут Аоко. Кайто ещё никогда не видел таких пустых глаз. Они как впадина, но без дна — две синие стекляшки в цвет платья. Это вообще был… человек? Молодая девушка его возраста? Симпатичная ведь. — Вот, Куроба–сан, одна из наших отличниц! — порекомендовал работник школы. Аоко не числилась самой лучшей — Акако была более выносливой и, как считалось, красивой, но Кайто пролистал её файл без лишних эмоций. — Вы предпочитаете синий цвет? Переодеть её? — Нет, синий — мой любимый, — Кайто подошёл к девушке поближе. Он неуверенно коснулся её кисти, которая замерла в одном положении над полом. Подняв её руку, он по европейским традициям, едва уловимо поцеловал тыльную сторону ладони. — Приятно познакомиться. Никакой реакции не последовало. — Эм, — Кайто вновь заколебался, — а почему не указана оплата? Конске неприятно сконфузился, что–то показал Аоко взмахом руки и бросил руку на плечо Кайто. Выпроводив его из гостиной в ванную комнату, которая попалась ему первой, мужчина уточнил: — Всё входит в стоимость покупки. — Что? Но… — Да, ей нужно есть, но платить нет. — Постойте, — лицо Кайто искривилось, — вы занимаетесь работорговлей?! — Чел, сам подумай, — в глазах Конске болталась безумная гордость и совершенно неправильная уверенность, — ты разве не хочешь женщину, которая будет готовить, стирать, работать по дому, а потом ублажать, когда захочется? — Ублажать…? Не стоит врать — один Кайто смотрел такое порно и прятал одну руку под столом, но это был сюжет, заказанный клиентом и сыгранный актёрами. Видеть такое в реальности — повод сообщить в полицию, рассказать им всё, но школа всегда была на хорошем счету, что бы ему не показывал Юта. B эта милая девушка за дверью… «В каком кармане у меня телефон? Диктофон, диктофон», — для фокусника это не так и сложно, даже за спиной. Потом остаётся вложить энергию в актёрский талант и заинтересованно поинтересоваться: — И что входит в программу? Обрадованный работник радостно всё объяснил, и осталось только отнести запись в полицию, да заодно скинуть школьному другу–детективу Сагуру, а тот может и своего приятеля Шиничи привлечь. А если к ним и Хейджи подключится, так дело почти закрыто, если без подводных камней. Так, довольные по–своему, Кайто и Конске вышли из ванной, и парень увидел, что Аоко всё ещё стоит на месте. Её короткие и густые каштановые волосы свисают на плечи, а нетронутое платье проглажено, словно только из магазина. Юному фокуснику хватило лишь одного взгляда в пустые глаза, чтобы ответить на последний вопрос: — Покупаете? Кайто подошёл к мужчине со слабой ухмылкой. — Да.***
Запись и документы попали к детективам и в нужные органы этой же ночью, но все покачали плечами — доказательств пока мало. Нужно копать, копать и копать, да выкопать целую шахту. А самому Кайто делать нечего, кроме как вставать, умываться и спускаться вниз каждый новый день до самой смерти, только уже с горничной в одном доме. Вчера он бегло объяснил Аоко устройство дома, но она ничего не сказала по этому поводу. «Она ещё в комнате, наверное» — наивно предположил фокусник, открывая дверь в гостиную, совмещённую с кухней. Аоко стояла за плитой и дожаривала яичницу, а на столе лежала тарелка со свежим бифштексом и томатным пюре. А ещё удивил свежевыжатый сок, ведь последний соковыжималку доставала его мама пять лет назад, прежде чем уехала в Америку. Тут девушка выключила сковороду и перенесла яичницу к на тарелку, ровно покрывая ей бифштекс, и поправляя сок. Потом она повернулась к очень удивлённому парню: — Завтрак готов, хозяин. Щёки слегка заалели, но парень прокашлялся и медленной походкой подобрался к столу. Стоило ему подойти, Аоко оттянула его стул, приглашая сесть. Кайто долго не находил слов на это и сконфужено сел. — Аоко… сан? Эм… А Вы во сколько встали? — впервые слова давались ему с таким трудом от шока. А девушка оставалась поразительно спокойной. — Пятьдесят минут шестого. — Почему так рано? — По уставу. — Слишком рано. — Во сколько прикажете? Кайто оторопел. Стоило ожидать такого вопроса, но вся его уверенность улетучилась, когда он и вправду это услышал. — Ладно, сойдёт. Эм, спасибо за еду, — он не имел в виду «итадакмас», а просто выразил спасибо, но Аоко только спокойно кивнула и очень ровной, практически королевской походкой направилась в сторону ванны. — Что такое? — Грязно. Действительно. Пыли на полках под телевизором было столько, что дерево действительно казалось серым, а не коричневым. Во время просмотра очередного фильма или передачи, Кайто постоянно чихал и вытирал всё рукой. А вот Аоко сразу профессионально взялась за дело — Кайто и последнего кусочка не успел проглотить, когда пыль испарилась куда–то в никуда. Фокуснику даже как–то стало стыдно, и он сам захотел помочь, но потом посмотрел на выверенные движения Аоко, как она держит в руках старую швабру и какой–то магией вычищает пол до блеска. Не очень понимая, что делать, парень почти прикоснулся к ведру с водой, но услышал мелодию своего телефона. — Так, — по привычке вслух сказал он, — Кудо. Алло? — Куроба? — голос «приятеля» казался очень заинтересованным, но немного печальным, — тут такая паршивая ситуация с этими документами. В них есть незаконные огрехи, но сделаны они очень хорошо. Я тебя хотел предупредить, что это займёт недели, если не месяц. — Хорошо, понял. — Пока не афишируй Аоко–сан, хорошо? Но её точно нужно психологу показать. Я знаю одного хорошего. — Абе Даичи? Да, я помню. Хорошо, буду ждать. Но вы поторопитесь. — Да мы стараемся. Ты постарайся давай. Пока. — Пока. Что бы Шиничи не говорил, Кайто совсем не понимал, как и куда стараться. Над чем? Где? Зато прекрасно представлял зачем, ведь то, что он видит, это робот–уборщица. Движение ровное, чёткое, ни одного лишнего взмаха рукой или даже неловкого выпада вперёд. Глаза видят всё, даже если грязную часть дома скрывает огромная ваза, но в синих глазах всё равно ничего нет. — Эм, Аоко? — казалось, Кайто сказал это слишком тихо, но её голова повернулась к нему почти сразу. — Тебе помочь? — Нет. Кайто посмотрел на влажную тряпку. Осталось только протереть некоторые места, потому помощь была бы лёгкой, потому он встал и взял тряпку в руки. Аоко тут же порвалась её отобрать, но Кайто увернулся от неё и начал вытирать, что нужно. Он делал это туповато, неумело, но успешно, ведь рано или поздно в доме нужно было как–то убираться. — Зачем ты это делаешь? — тихий голос Аоко был едва различим. — Так быстрее.***
Дни потихоньку сменяли друг друга, а Аоко очень медленно познавала эмоцию удивления. Кайто то забывал о ней, то давал какую–то настолько элементарную работу, что на неё не уходило более пяти минут, то уходил на выступление и делай что хочешь, а то и предлагал развлекаться. И книги дарил, и мангу или просто предлагал телевизор. Хотя парень был бы рад и на прогулку её сводить, но он пока не знал, какова обстановка у детективов и полиции. На днях Абе Даичи пришёл к ним на первый в своей жизни приём на дом. И, поверьте, шок от увиденного не описал бы никто. Это был первый подобный случай в его практике, но профессионализм помог ему вытащить максимум информации. Школа была самой обычной, смешанной, но в ней существовала программа «Сестёр–Сирот», но совсем не религиозная. В ней обучали установкам послушания, «домоводству» (идеальной стирке и готовке) и по большей части промывали мозги. А все выпускницы программы неизменно оказывались в школе «Горничная в Цветном Платье», где ко всему прочему прилагались дополнительные уроки по работе, а у кого–то и сексуальное образование. Пугало, в каких подробностях Аоко спокойно могла пересказать групповое изнасилование своей подруги Акако, и с каким спокойствием, но для них это казалось нормой. Ещё, перед самым обучением на горничную, часто случались самоубийства, когда вдумчивые девушки понимали, куда идут. Сама же Аоко казалась достаточно покладистой. Об её прошлом ничего неизвестно, да и она не вспоминала ничего. Возможно, что–то можно будет узнать в документах, а пока Даичи помотал головой. Он обследовал что–то с девушкой с глазу на глаз в другой комнате и вышел с фразой: — Очень странный случай, но я бы не назвал её полностью потерявшей эмоции. У неё всё немного не до конца, хотя я не понимаю почему. Просто говори с ней, как с обычной девушкой. Всё устаканится! С этого дня, да и раньше, Кайто следовал этому совету. Когда Аоко готовила что–то сложное, что случалось часто, он брался помогать, хотя иногда ронял скорлупу в тесто или случайно пересыпал соли. У него всегда были проблемы с готовкой, он вряд ли был самым ценным помощником, но работа шла быстрее. И к той же уборке он стал относиться гораздо лучше. Вдвоём она казалась лёгкой, как в детстве, когда он просто помогал родителям. Кайто вообще не мог относиться к Аоко, как к горничной. Он и сначала не загружал её работой, да установил ей заработную плату в весомом размере. И он догадывался, что она сама её не потратит, потому помогал, как мог. Он привёл её в известный магазин женской одежды, чтобы предоставить ей сменную одежду. Объяснил, как нужно общаться на людях, и запретил «хозяина». Когда она назвала его «Кайто–сама», как он себя горделиво называл с садика, сердце парня йокнуло. Не прошло и трёх месяцев, когда он понял, какая Аоко миленькая. Даже слишком миленькая, что можно влюбиться. Прогресс был очень маленький: Аоко потихоньку переставала не походить на куклу, и её взгляд медленно преображался, но движения всё ещё оставались механическими. Но, когда она спрашивала: — Почему Вы мне помогаете? Он чувствовал, что он на верном пути. — Потому что хочу помочь. Сегодня Аоко спросила у него, когда его день рождения. Через неделю она приготовила сложнейший пудинг. К Рождеству она украсила всю квартиру блестками и накрыла ёлку. Когда он понял, что одна из игрушек висит криво, он засмеялся. Аоко начала извиняться, поправляя её, но парень остановил её и улыбнулся. — Вижу, что с душой, — он засиял её сильнее, когда увидел подарок под ёлкой, но это до завтра. Кстати, и свой нужно положить. Может это просто серебряный браслет, но он ей точно пойдёт.***
В Новый Год у каждого храма, как всегда собиралась целая толпа. Не пройти, не продвинуться, а потерять миниатюрную Аоко всё равно, что обронить брелок для ключей. Хорошо, что очередь выстроилась ровно, и девушка стояла прямо перед глазами в небольшой тёплой шляпке. А стояли они долго, уже и их очередь подошла. Первой сложила руки Аоко, за ней и Кайто. Сначала он замешкался, не готовый сформулировать желание, но потом посмотрел на Аоко и, улыбнувшись, обратился к Богу: «Я желаю счастья Аоко». Что загадала она… интересно бы знать.***
— Кайто–сама? — когда она так внезапно к нему обращалась, его сердце вновь танцевало истеричную чечётку. С каждой новой просьбой её лицо становилось всё светлее и светлее, но уголки губ всё ещё никак не поднимались. Зато глаза смотрели прямо на него с большим интересом. — Да, Аоко? — Вы празднуете День Святого Валентина? — Нет. Многие создавали локальные вечеринки, но Кайто отказывался. И он больше не в школе, чтобы думать о шоколаде. Хотя было бы неплохо отметить его с Аоко, если бы она хотела. Но это вряд ли. — Хорошо. Что–то нужно? — Нет, пока, — Кайто застегнул сумку. Ему пора выдвигаться, да и Аоко тоже только закончила с чемоданом. Даже если и будет День Святого Валентина, но уже не в Токио. Им предстояла поездка в Лос–Анджелесс на две недели, первая для Аоко. — Вы там аккуратнее, хорошо? Мы ещё точно не знаем, пройдёт ли поездка Аоко–сан безопасно, ладно? — Сагуру снова параноил, но оно и ясно. Во–первых, дело ещё не закончилось, а во–вторых он сам по какой–то причине проникнулся дикой симпатией к сильно пострадавшей Акако, так что весь дрожал, что не может вернуться домой. Весь изжился, за свою горничную волновался. — Не бойся, вернёмся! — Кайто, как всегда, сохранял позитивный настрой, но это выходило не так легко, если представить час в такси, людный аэропорт и десять часов в самолёте. Долгие десять часов, чтобы неделю спать у матери и ещё неделю в отеле безо всякого веселья. Нет, в Америке много интересного и холода почти нет, но всё равно дух февраля остаётся в голове и мешает нормально думать. Почему именно сейчас выдалось время навестить маму, а? — Кайто–сама, всё готово, — тихо пикнула Аоко, едва улыбаясь. Кайто не мог не засиять сам. — Хорошо, идём.***
Казалось, что его мать — гениальная волшебница не хуже сына. Чем дольше Чикаге разговаривала с Аоко, тем сильнее мускулы на лице девушки разглаживались, появлялся здоровый румянец и огонёк в глазах. Его горничная чему–то очень радовалась, и он был счастлив вместе с ней, но пора уходить. Он обулся, поправил галстук и вдохнул, еле уловив среди запаха комнатных растений слабый аромат растопленного шоколада. — Я ушёл!***
После успешного выступления мама сообщила ему, что убегает к подруге, что было частым явлением, и Кайто совсем этому не удивился. Конечно, интересно взглянуть на эту «подругу», но его мать слишком быстро бегала, чтобы отвечать на вопросы. Сегодня ему предстоит ещё одна ночь наедине с Аоко, только уже в новой обстановке с кучей сильно пахнущих цветов и дополнительного аэрозоля с лавандой. Какой бы большой не была кровать, смешение ароматов щекотало нос, и Кайто побежал наверх, открывать окно в комнате мамы, где собирался спать. Аоко выхватила его прямо у лестницы. — Кайто–сама, Вы куда? — В комнату, хочу окно открыть. Я спущусь позже. — А я могу подняться? — синие глаза с такой невинностью смотрели на него, что он не мог им сопротивляться. Немножко замерев на верхней ступеньке, он проторабанил: — Хорошо, поднимайся, если хочешь, — и исчез наверху. Аоко тем временем что–то смела с кухонных тумб, убрала что–то в холодильник и быстро запаковала небольшую коробочку с идеальным бантиком сверху. Маленькая, прямоугольная и аккуратная, синего цвета. — Кайто–сама, — шепнув это, девушка приложилась к подарку головой, крепко прижала его к груди и побежала наверх.***
Ветер влетел в комнату из открытого окна сразу же, как только нашёл форточку. Он всколыхнул шторки, прошёлся холодом по плечам Кайто, наряжённого в одну рубашку, которую он и так снимал, да штаны с трусами под ними, а потом ветерок легонько коснулся тонкого одеяла. Оно было почти шелковистым и толком не грело, да не обнимало и даже просвечивало. Удивляясь этому всё больше и больше, парень убрал рубашку в тумбу и взял в руки ткань, легонько сминая её. — Лучше взять одеяло потолще, — шепнув это, парень приподнялся с кровати, и тогда дверь открылась. Аоко зашла внутрь в коротком голубом платье вместо обычной формы. Пышная юбка даже и близко не касалась колен, а о прикрытых плечах можно только мечтать. Кажется, и лифчик тоже отсутствовал. Этот образ напомнил ему первые дни, когда иногда он просыпался посреди ночи и, сквозь полуприкрытые веки, замечал, как она сидит у его кровати со странным выражением лица. Ещё пустым, но непонимающим, выжидающим. И Даичи рассказал ему почему. — Аоко, я сейчас в одних штанах, — Кайто произнёс это медленно, в какой–то степени нежно. Это было предупреждение, которое она выучила. Ушли месяцы, чтобы изменить воспитанное в ней отношение к сексу. — Да, я знаю, — сегодня она не колебалась и не уходила, а подошла ближе. В её руках небольшая подарочная синяя коробка с бантиком, от которой совсем не навязчиво пахнет шоколадом. Или от Аоко, которая вся в нём измазалась, пока готовила его. — С Днём Святого Валентина! Она впервые что–то громко прокричала, впервые была резкой, когда вручила ему этот шоколад. Кайто покосился на подарок с удивлением, но позже взял его в одну руку, а другой коснулся банта. Тот поддался легко, за ним и обёртка: в коробке лежала одна большая плитка чёрно–белого шоколада с идеально ровными плоскими рисунками игральных карт на каждом квадрате. — Это… — Да. Домашний. Кайто посмотрел на шоколад ещё раз и присел на кровать, ведь других сидячих мест в комнате не было. Аоко смотрела на него сверху, стоя, но парень поднял взгляд и жестом показал ей место рядом. Когда девушка села, он уже отправил один кусочек в рот. — Вкуснятина! Как обычно, — Кайто широко улыбнулся. Сложно поверить в такой внезапный подарок, но красные щёки Аоко выдавали её с потрохами. — Да? — Да. Кусочек за кусочком, и шоколад растаял во рту, оставив после себя приятное послевкусие. Аоко всё это время не отрывала от него внимательного взгляда, да и он, закончив есть, посмотрел на неё в ответ. Дело даже не шло к вечеру, ещё и закат не начался, но даже так, без лишних клише бульварных романов, её волосы казались шёлком, а глаза сияли совсем по–новому. Не так, как когда она сидела перед его кроватью, не в болезненном ожидании, а просто так, спрашивая «да» или «нет». Кайто поднял одну руку, чтобы коснуться каштановых локонов. Хватило лишь одного касания, чтобы он передумал — «Нет» отпало из вариантов. Парень опустил голову ниже и едва–едва коснулся её губ своими. Совсем немного, что буквально этого не почувствовал, а потом быстро потерял способность сопротивляться себе. Он едва контролировал свои руки, которые потянулись к её запястьям. Они сжимали их слишком сильно, почти до боли. — Полегче, — неожиданно шепнула она, прервав поцелуй и медленно вырывая руки. — Немного. — Хорошо. Ещё минуту назад Кайто рассуждал здраво, но в этот миг все обязательства по разъяснению чувств, разбору отношений и даже волнение о незаконченном расследовании казались ненужными и мизерными. Всё казалось давно выясненным, понятным, а сейчас хотелось лишь целовать Аоко снова и снова. Кайто и не понимал куда — её кожа была такой мягкой, что невозможно оторваться ни от щеки, ни от шеи. А Аоко совсем не чувствовала себя смущённой. Она могла крепко обнять его сзади, подставляя шею или грудь и легко стянула с него штаны. Кайто всё понимал и тихонько поглаживал её по плечу, пока мучался с молнией платья и смущением. Она знает, что это, а он девственник в двадцать с хвостиком, которому всё знакомо только по книгам и не всегда реалистичным порно фильмам. Его ведут только желания. Хочется коснутся маленькой, аккуратной груди, провести рукой по немного пухлому животу и слегка сжать бедро. Но что она творила с его грудью и спиной, это просто невообразимо. Горько осознавать, что для неё это просто навык, как готовка или стирка, однако её лицо, полное внимательности к нему и желания сделать ему приятно, заставляет снова растаять. Вот только Кайто всё ещё чёртов девственник, как бы он не врал Сагуру. Он мешкается, едва сняв с девушки трусики. — Кайто–сама, Вы? — немного неловко спрашивает Аоко. В этой ситуации «Вы» и «Кайто–сама» режут, как нож. — Я… немного… — Прилягте, я сейчас, — за одно движение, хрупкая горничная укладывает его на кровать. Сейчас фокусник выглядит очень глупо: лежит в позе звезды, с полным замешательством в глазах пялится в потолок, полностью голый и с торчащим стояком. В эротических фильмах всё очень красиво, а реальность бывает и такой — глупенькой и забавной. — Вот, — Аоко перекидывает презерватив через плечо и точно попадает к ногам Кайто. Размер идеальный, только зачем его одинокой матери презервативы, ещё и рядом с тюбиком смазки? «Ага, «подруга» у неё есть, блин!» — мысленно хохочет парень, — извините, что отвлекаюсь. — Нет, да… Я волнуюсь, — он приподнимается на локтях, но Аоко снова прижимает его к кровати. Её глаза сияют и профессионализмом, и дурманящим огоньком. Руки гуляют по его телу, касаясь и торса, и бедёр, а потом и члена. Сначала легко обхватить, потом чуть крепче — так она и действует. Кайто тихо постанывает, закрывая глаза. Хотя они оба сейчас в одной комнате, ему кажется, что они слишком далеки. Это глупо, но такое чувство не покидает его. — Помочь надеть? — Нет, я быстро, — хоть какой–то с него толк, да и то не те навыки. Хотя он и молнию не мог расстегнуть, пусть и фокусник. Чудом надев резиновое изделие номер два, он остался лежать на кровати, а Аоко внезапно упала рядом с ним. Она слегка толкнула его, чтобы он привстал. И так он снова оказывается сверху. — Мм, нет, мне неловко... — Может, я перевернусь? — Нет… Мм. То, что он сейчас чувствует это страх? Похоже, но вместе с тем это другое. Волнение? Наверное, это именно оно. — Ах, — снова тихо стонет Кайто. — А он тонкий… — Мм. Этого «мм» почти не было слышно, лишь её едва уловимое дыхание. Она снова обняла его спину, прижимаясь головой прямо к уху парня. Тот ещё раз двинул бёдрами и сделал один резкий толчок внутрь. Удивительное чувство накрыло его не сразу, а постепенно, когда он начал поглаживать её спину и снова целовать её шею. Аоко ещё долго молчала, спокойная, как никто другой, но потом тихо простонала его имя у него на плече. Только теперь Кайто улыбнулся. Да, её спокойствие можно унять. — Аоко, — он наполовину вышел и посмотрел ей в глаза, — договоримся, что я теперь просто «Кайто», ладно? — Кайто? — и она простонала его имя. Эффект сильнейшего из афродизиков окончательно помутнил сознание. — Что ты со мной делаешь, а? — он прижимает её к груди, медленно начиная двигаться. — Я люблю тебя. Поцелуй со слабым привкусом шоколада не дал Аоко ответить.***
Усталый Кайто еле мог двигать рукой. Его телефон лежал совсем рядом, на тумбочке, но ладонь то и дело хватала только воздух. Наконец, парень достал смартфон и подвинул к глазам, крепко прижав к себе спящую девушку. — К слову, одеяло мы так и не сменили, — посмеялся он, нажимая на кнопку. Было почти одиннадцать часов вечера. На его телефон пришло два сообщения.«Сынок, я у подруги на три дня~ Развлекайтесь, вы уже взрослые! Мама♥» «Куроба, мы вышли на кое–кого. Можешь опознать кто это? Хакуба»
К последнему сообщению приложена фотография того самого Конске, который когда–то «продал» ему горничную. Горничную, пострадавшую от чудовищной школы и её чудовищных условий. Горничную, которую ему повезло найти. Горничную, каких тысячи. Аоко могла стать одной из них, умереть, сойти с ума или быть пожизненной рабыней у какой–то сволочи. Такая милая и невинная Аоко. Директора этой школы должны ответить по закону, а его горничная должна жить в мире обычных людей, как и все. Она заслуживает мира и любви, как и все. И Кайто без улыбки начал печатать длинное сообщение, ещё крепче прижимая к себе рукой своё драгоценное сокровище.