~~~
Энакин — тринадцатилетний ребенок, тянущийся за лаской и одобрением взрослых, что естественно. Он настолько солнечный и светлый мальчик, что Оби-Вану, молодому мастеру Скайуокера, слишком трудно ему в этом отказать. Энакину важен тактильный контакт. Он пытается обнять своего учителя в любое подходящее время, Кеноби даже кажется, что это его своеобразная игра: потянуться и обнять за шею; сзади, устроив сюрприз; желая спокойной ночи; захватить в свой плен руку, или даже свернуться на ногах мастера, когда тот устраивается в позу для медитации. Объятия Энакина всегда искренние и теплые, и их невозможно игнорировать, тем более в остальном Эни ведет себя, как образцовый падаван.~~~
Энакину пятнадцать, — тот самый возраст, когда в молодых вовсю бурлят гормоны, и пробуждается исследовательская жажда. Оби-Ван видит, какие взгляды бросает на его ученика падаван мастера Синисты Илл, — Рес, кажется, подросток тех же со Скайуокером лет, — стоит только последнему объявиться в его поле зрения. Энакин — симпатичный юноша, так что в этом нет ничего удивительного. Падаван Синисты приглашает Энакина прогуляться вечером в одном из садов, коими полнится Храм. Оби-Ван совершенно точно не ждет, что его ученик вернется с этой прогулки скоро, — в его воспоминаниях еще хранится образ его первой любви и призрачный отпечаток испытываемых тогда эмоций. Поэтому Кеноби очень удивлен, когда Энакин возвращается в их комнаты, хотя не прошло и часа от того момента, как ученик ушел на импровизированное свидание. — Что такое, Энакин? — интересуется Оби-Ван, ведь определенно что-то пошло не так, хотя Скайуокер имеет вполне спокойный вид. — Ничего, учитель. — А как же падаван мастера Синисты? — мастер чувствует, что приближается к грани, дозволенной для обсуждения. Все же это — личная жизнь ученика. — А что с ним? — огрызается Энакин, оборачиваясь и требовательно глядя в глаза мастера, ожидая то ли выговора по поводу запрещенных привязанностей, то ли еще чего. Кеноби неопределенно пожимает плечами. — В твоем возрасте нормально проявлять романтический интерес к другим. Я просто интересуюсь. Взгляд Энакина неуловимо смягчается, и он усмехается. — Мне, мастер, кроме вас, никто не нужен.~~~
Энакину шестнадцать и он почти лежит на чайном столике в их общей гостиной и, очевидно, страдает. — Мастер, — уныло зовет Энакин. — Если я задам вам странный вопрос, возможно вступающий в конфликт с Кодексом джедаев, вы не сдадите меня Совету? Оби-Ван в удивлении приподнимает брови, присаживаясь на диванчик, стоящий рядом со столиком. — Насколько странный? Я боюсь, любой вопрос в твоем исполнении прозвучит странно. Энакин мрачно смотрит на Оби-Вана исподлобья, но тот стойко держит на своем лице маску серьезности, пускай и хочется дернуть уголком губ в улыбке. — Я тут подумал… Почему большинство одаренных рождаются такими симпатичными? Может, Сила наделяет их привлекательной внешностью, чтобы гарантировать рождение одаренных потомков и увеличить количество своих адептов? — Это… довольно интересный вопрос. Кеноби хотел было напомнить падавану об одном из главных правил Ордена, — «привязанности запрещены», (пускай оно и не строго соблюдалось, но до детей все же не доходило), — но передумал. Энакин и так прекрасно знал Кодекс. А если задуматься… Однако, под этой мыслью было скрыто то, от чего его падаван сейчас как аморфный гриб растекся по столу. Неужели он влюбился? Оби-Вана неприятно кольнуло предположение о том, что Энакин испытывал к кому-то столь нежное чувство. Он отчего-то хорошо помнил, как меньше года назад Энакин говорил, что никто, кроме мастера, ему не нужен… Что ж, в молодости многое скоротечно. Тем более, прошел целый год. Почти. Кеноби не собирался даже задумываться о ревности со своей стороны. В конце концов, падаван ему не принадлежит. А Энакин продолжал сверлить с нечитаемым выражением глаз своего мастера.~~~
Энакину семнадцать, и текущая миссия занесла их в дикие леса планеты, на которой они с падаваном потерпели крушение. Шаттл был сильно поврежден, как и системы связи, зато работала навигация, поэтому они направились к ближайшему поселению. Идти предстояло долго, и к концу первых дней, наткнувшись по пути на озеро, было решено искупаться. Вода была чистой, и температура — вполне приемлемой для водных процедур. Оби-Ван сложил свой рюкзак с вещами и стал раздеваться, его примеру с некоторым запозданием последовал и ученик. — Эм, учитель, — обратил на себя внимание Энакин. Кеноби перевел на него взгляд, — падаван стоял в одних штанах и нательной рубашке, не скрывающей под кромкой ткани напряженной длинной шеи и выступающих под кожей ключиц, упорно смотря куда-то в сторону. Темно-русые брови были нахмурены, губы — немного сжаты, а на щеках расцветал розовый румянец. — Возможно, будет лучше, если я мм… останусь, чтобы… ну… посторожить вещи, — кивнул Энакин на сложенные рядом рюкзаки. — Ну, вдруг дикие животные там, или… — Конечно, — согласился Оби-Ван, чувствуя, что и у него поневоле розовеет лицо. — Я тогда… пойду первым. — Хорошо, — скорее почувствовал, чем увидел кивок парня джедай. Оби-Ван и не думал, что его сможет смутить вид Энакина, обычно завернутого в многослойные одежды, сейчас же… Вода в озере была немного прохладной, — все же наступало время ночных сумерек, — и от того жар, осевший на лице, казался Оби-Вану еще более ярким. Он зачерпнул в пригоршни воду и умылся. Не думал он, что когда-нибудь его ученик будет стесняться своего учителя. Но Энакин был молод, в том-самом-возрасте, когда не странно смущаться из-за своего тела, на взгляд мужчины, вполне привлека… и совершенно точно, в отличии от своего мастера, не краснел сейчас за свои мысли.~~~
Энакину почти исполнилось восемнадцать, осталось всего каких-то полтора стандартных месяца. Они прибыли на планету Рошта’арк, чтобы разрешить конфликт между существующей властью и повстанцами, которым не нравилась установленная система. Проблема в том, что первые считали, что раз уж они обратились к Совету, джедаи несомненно должны помочь уничтожить очаг сопротивления законной власти, а вторые не стеснялись использовать террористические методы в своей борьбе за свободу. В итоге, из-за разногласий с правительством, им с падаваном не выделили конвой, а чересчур радикально настроенное сопротивление устроило арт-обстрел области, по которой они передвигались. Теперь Оби-Ван, кашляя от пыльной крошки, которой, как серой пеленой, полнился воздух, пытался отыскать ученика среди обломков здания, которое накрыло их головы полминуты назад. — Энакин! — Кеноби машет ладонью перед носом, чтобы хотя бы немного рассеять плотное крошево, но это мало помогает. — Мастер, я тут! — звучит приглушенно голос падавана, и слышится кашель. Оби-Ван находит Скайуокера под завалом, Силой поднимая плиту, придавившую сверху ученика. — Энакин, как ты? — он опускается рядом, с беспокойством заглядывая в голубые глаза. — Встать можешь? — Учитель, у вас такие красивые глаза. Серо-зеленые… я таких никогда раньше не видел, — он еле ощутимо касается кончиками пальцев скулы Кеноби, проводя ими короткую линию. От этого легкого и нежного прикосновения у джедая на секунду замирает сердце. Кеноби готов возразить, что хотя бы у некоторых членов Ордена, с которыми ученик пересекался, подобный цвет глаз, но молчит. — Учитель, если мне суждено здесь умереть, знайте, — я вас люблю. Эффект от драматической речи смазывается из-за кашля «умирающего». Оби-Ван позволяет себе усмирить слишком сильно всколыхнувшееся беспокойство и закатить глаза. — Излишне драматично, Энакин, ты не находишь? Плита всего лишь придавила тебе грудь, да оцарапала ногу. Давай, вставай, я тебе помогу, — он подсовывает правую руку под спину парня, помогая тому приподняться, и подставляет плечо. — Учитель, — тянет Энакин, — вы могли бы быть помягче. А если это — ваши последние слова любимому падавану? — Любимый падаван, давай, работай ногами, а не висни на любимом мастере, а то мы отсюда так и не уйдем, — улыбается Оби-Ван. — Конечно, мастер, — фыркает Энакин тому в шею, касаясь носом отросших волос. Его немного покачивает, — возможно, все чуть серьезнее, чем оценил Оби-Ван, — и учитель покрепче обхватывает парня за талию, выбираясь вместе с ним из завалов.~~~
Энакину девятнадцать, и он влетает с обнаженным сейбером в толпу окруживших Оби-Вана бандитов, решивших устроить западню джедаю, который уже несколько недель ставит им палки в колеса в их процветающем бизнесе. Переговоры ничего не принесли, и за это время Кеноби только взяли в кольцо, ощетинившись со всех сторон бластерами. Падаван Силой швыряет в ближайших агрессоров мусорный бак, в то же время очерчивая синим мечем дугу, разрезая несколько бластеров, а кому-то — конечности, и прислоняется своей горячей спиной к спине учителя. От ощущения живого тепла Энакина, соприкасающегося с его кожей, пускай и через плотные ткани многослойной одежды, Оби-Ван испытывает еще больший прилив адреналина, нежели каких-то полторы минуты назад, когда стоял в одиночку в плотном кольце пиратов. — Мастер, мне кажется, ваш дипломатический метод не работает, — весело замечает Энакин, лихо отбивая бластерные выстрелы и танцуя, атакуя бандитов и одновременно защищая Оби-Вана. — Иногда он дает нежелательные осечки, — откликается джедай, отражая летящий падавану в затылок выстрел обратно в нападавшего. — Ты бы хотел, чтобы я сразу обнажал лезвие против малейших подозрительных личностей? — Нет, учитель. В таком случае, у меня было бы меньше времени, чтобы со всем положенным вниманием изучить вас и вашу технику переговоров. Оби-Ван подозрительно прищуривается, улавливая что-то лишнее в последней фразе падавана, но его внимание отвлекает прыгнувший на него с вибро-ножом разумный ящер, и он снова рассекает мечем воздух. Он подумает об этом позже.~~~
Энакину все еще девятнадцать, и они только что вернулись на Корусант, успешно завершив миссию на Энсилоне. Совет, приняв отчет мастера и его падавана, сразу же выдал новую миссию — охрану сенатора с Набу, на которого было совершено неудавшееся, к счастью, покушение. Оби-Ван и Энакин отправились на встречу с подопечным. Здание, где располагались квартиры сенатора, тянулось высоко к небу, впрочем, как и остальные здания столицы, так что лифт, пускай и поднимался на приличной скорости, должен был доставить их на нужный этаж только через несколько минут. — Ты возбужден, падаван, — заметил Кеноби, с улыбкой глядя на лучащегося позитивом ученика. — Вы знаете, мастер, что мы когда-то общались с сенатором Амидалой. Я давно ее не видел, но я не возбужден, — обернулся с улыбкой на лице Энакин. — Я всего лишь слегка взволнован предстоящей встречей со старым знакомым. — Ну да, конечно, — хмыкнул Оби-Ван. — Ума не приложу, что должно такого произойти, чтобы ты начал по-настоящему переживать. Энакин лукаво прищурился, разглядывая лицо мастера. — Вот если бы я вас не видел почти десять лет, тогда бы я был возбужден, мой мастер, — и снова отвернул голову, глядя прямо перед собой, не переставая улыбаться. Оби-Ван почувствовал, как легкий румянец приливает к его щекам, но поспешил прогнать возникшее внутри себя ощущение. Иногда шутки Энакина пересекали границу его самообладания.~~~
Энакин кружит вокруг объявившегося ситха, графа Дуку, подстраховывая Оби-Вана в смертельной схватке. Вопреки заданию, полученному им днями назад, Энакин последовал за своим мастером на Джеонозис, и прямо сейчас рыцарь-джедай был этому рад. Уже само по себе присутствие Энакина действовало лучше всякого боевого транса, успокаивая и вселяя уверенность, да и не нужен был никакой транс им двоим. Против лучшего одаренного фехтовальщика своего времени в одиночку у Оби-Вана выстоять было бы гораздо меньше шансов. Вдвоем же с учеником им удается справляться с Дуку и даже понемногу его теснить. Ситх парирует удар Скайуокера и отбрасывает того Силой, впечатывая в каменную стену. Кажется, падаван ударяется затылком, и Кеноби в одиночку приходится продолжать бой. Об атаке даже речи не идет, Оби-Ван еле успевает защищаться от красного клинка, владелец которого только усилил напор. В конце концов бывший джедай наносит болезненный колющий удар в плечо, прямо под ключицей, и оставляет довольно глубокий росчерк на бедре противника, откидывая его Силой, прибавляя к этому молнию Силы. Кеноби падает на пол, но не может подняться, чувствуя, как подергиваются мышцы от остаточного ощущения бегущего по телу электричества. Он может лишь наблюдать, как темная фигура медленно приближается к нему. В этот момент между Дуку и своим мастером становится Энакин, пришедший в себя после сотрясения. Оби-Ван не видит его лица, но чувствует холодный свет Силы, исходящий от фигуры подростка, и непоколебимую решимость, готовность защищать. — Мне не хочется тебя калечить, мальчик, — произносит ситх, разглядывая Скайуокера, загораживающего собой раненного мастера. — Но выбора нет. Юноша не произносит ни одного слова, подбегая к графу и нанося отчаянные, но выверенные удары. У него с желанием покалечить нет никаких проблем.~~~
Энакину двадцать один, он уже рыцарь-джедай, генерал ВАР и много-раз-герой-Республики, которому посвящены терабайты восторженных статей в голонете, личные благодарности с десятка сенаторов и признание Совета джедаев, но он как мальчишка бежит навстречу только вернувшемуся с одиночной, растянувшейся на месяцы, миссии Оби-Вану и крепко обнимает его. Кеноби искренне улыбается и обхватывает Энакина своими руками в ответ. Он ужасно устал после бессонных ночей и перелета до столицы, от магистра Кеноби Совет в ближайшее время ждет отчет, но Энакин радостно улыбается мужчине куда-то в шею, крепко обнимает, как самое дорогое ему на свете, — Оби-Ван все же позволяет этому сравнению возникнуть в своей голове, — и фонтанирует теплым светом Силы так, что, наверное, этот выплеск ощущают сейчас во всем Храме. Поэтому Кеноби бессовестно стоит и наслаждается теплом присутствия своего бывшего падавана. Спустя долгие, но вместе с тем слишком короткие секунды, Энакин мягко отстраняется, и Оби-Ван видит смеющиеся счастливые глаза. — Я скучал, мастер.~~~
— Мастер! — зовет его сейчашний Энакин, заглядывая тому в глаза. — Не пытайтесь, пожалуйста, сбежать от меня в медитацию прямо сейчас. Оби-Ван подносит свою руку к лицу Энакина и ладонью касается его щеки. — Привязанности запрещены, — говорит он наставительным тоном терпеливого учителя-джедая, доносящего истину до своего падавана, но сухость слов не вяжется с нежностью его прикосновения. Энакин выгибает бровь, не понимая, в серьез ли сейчас собирается читать ему нотации Оби-Ван, одновременно поглаживая его щеку. — Моя несомненно преступная привязанность уже сформирована, и я прекрасно себя чувствую, спасибо. — Сильные эмоции могут привести на Темную сторону. — Лично я накрепко привязан к Свету, — Энакин с намеком чуть наклоняет голову, ластясь к ладони мужчины. — Даже если со мной что-нибудь случиться? — Тогда не позволяй чему-нибудь с собой случиться. Но если ты надумаешь позволить кому-нибудь себя убить, — с ледяной серьезностью в глазах продолжает избранный, — я отомщу, не позволив и крупице Тьмы коснуться себя, пока буду убивать того безумца. Ты бы этого не хотел. Энакин прикрыл глаза. Оби-Ван позволил своей руке запутаться в русых кудрях, как часто мечтал об этом, и тоже закрыл глаза, на ощупь безошибочно находя губы Энакина. Тот удивленно выдохнул, ощущая сначала касание еле теплых губ с мягко покалывающей кожу бородой, а потом и горячего языка. В груди что-то затрепетало. Он приоткрыл рот, чуть наклоняя голову, позволяя Оби-Вану вести. Этот их второй поцелуй был очень нежным и трепетным, несмотря на глубину. Рука Оби-Вана в волосах мягко надавливала, не давая отстраниться, а вторая легла на спину Энакина, нащупывая изгиб. Скайуокер почувствовал себя в неявном плену, ощущающемся только намеком. Оби-Ван не хотел его отпускать, и от этой мысли юный джедай ощутил себя как никогда счастливым. Он улыбнулся в поцелуй и тоже обхватил любимого — одной рукой за плечи, а второй вороша идеальную прическу магистра. Если бы прямо сейчас их застукал магистр Винду в компании с Гривусом, или даже гранд-магистр Йода, Скайуокер, не раздумывая, послал бы каждого из них исследовать дальние дали дикого пространства, только бы не выпускать из объятий Оби-Вана.