Паритет

Я много думал, после того как остался один, но мысли не касались последних слов Севы, словно мозг специально их огибал, считая опасными для моего состояния. В голове прокручивались моменты сегодняшнего дня, я вспоминал Женю с Севой вместе, пытаясь охарактеризовать их так, как обычно характеризуют голубых – слащавые, манерные. Но на ум приходило только одно слово, и оно описывало их пару идеально: счастливые. Эти мысли пугали. Я должен ненавидеть геев, презирать их, втаптывать в грязь, ведь многие так делают, значит, есть причина этому. Нет дыма без огня, как говорят, источник пламени я и пытался отыскать, но понимал, что без интернета вряд ли получится, потому что голова совершенно не варила в этом направлении. Чтобы отвлечься, я решил позвонить моим так называемым друзьям, которые обещали приехать, но так и не явились, хотя уже вечер, и время для посещений наверняка давно закончилось. Трубку никто не брал, я успел разозлиться и мысленно пообещать самому себе врезать обоим по морде, когда увижу, и уже в красках это себе представлял, когда внимание привлек звонкий стук, доносящийся со стороны окна. Подскочив с кровати и тут же расплатившись за это приступом боли в груди, я подошел к окну и с удивлением обнаружил с той стороны светлые пятна лиц Тёмыча и Кости. Увидев меня, они оживились, схватились руками за прутья оконной решетки, Костя постучал еще раз, а Артём состроил пантомиму умирающего заключенного, тянущего ко мне руки, как к спасителю. Злость на них тут же пропала, и я тихо рассмеялся, открывая пластиковое окно. Из-за решетки впустить их не получится, но руки пожать хотя бы можно. - Чего вы так поздно? – первым делом поинтересовался я. – И как сюда попали – там же забор? Насколько я помнил, больница фасадом выходила на улицу, а то крыло, в котором и находились палаты и процедурные, помещалось внутри небольшого сада, огражденного мутно-серой бетонной стеной. - Нет ничего невозможного, - Костя пытался добавить в голос загадочности, но ничего не получилось, поэтому он признался. – Мы перелезли, пока никто не видел. - А как мое окно нашли? – вовремя вспомнил о том, что я теперь в новой палате, где ребята еще не успели побывать. - Просто у меня шикарная интуиция. - Просто два соседних окна без света, а в третьем высунулась какая-то тётка, - объяснил Артём. – Мы ей сказали, что дежурные, и проверяем, кто не лег спать. - Вы придурки… - не без восхищения отозвался я, качая головой – не уверен, что у меня хватило бы смелости вот так забраться во двор и стучать во все окна подряд. – Могли бы просто приехать пораньше и войти через дверь. Я вас даже впустить не могу, будете стоять там и мерзнуть. - Мы раньше и приехали, - Костя помрачнел на глазах, заставив обеспокоенно нахмурить брови и меня. – Нас не впустили к тебе, сказали, что у тебя уже есть посетители. А потом прогнали совсем, потому что закончилось время для визитов. А потом… - Что?.. – поторопил я, даже понизив голос от ощущения таинственности. - Из коридора вышли эти, - тон друга был полон брезгливости. - Эти? - Ну, те двое из клуба! Ветлицкий и его голубой хахаль, Вов, не тупи, - встрял Артём. – Что они у тебя делали? Просили забрать заявление? Вот тут мне стало совсем не до шуток. Конечно, я понимал, что они не отнесутся нормально к моему общению с Севой и Женей, именно поэтому я не собирался о них распространяться. Планировал, если друзья узнают, сказать только, что те заходили справиться о здоровье – вроде бы, именно так и было в первые их визиты. Но речь о заявлении, о котором я впервые услышал, была чем-то из ряда вон выходящим. - О чем ты? Они переглянулись, помолчали немного, будто выбирая, кому из них говорить, а потом голос подал Костя: - Мы решили подать заявление в участок. А что ты так смотришь? Ветлицкий - сын мэра, денег у него полно, заплатит тебе компенсацию. Они тебя серьезно покалечили: сломанная кость, сотрясение! Думаешь, это ничего не стоит? Мы-то их и пальцем не тронули, так что крыть нечем, записи с камер наблюдения наверняка есть, а голос они не пишут, поэтому нет никаких доказательств, что ты им что-то там вякнул. - Без моего согласия? - В полиции сказали, что тебя можно не трогать несколько дней, пока не придешь в себя. А потом ты им все расскажешь, как было, мы даже не будем договариваться, потому что не врали ни в чем. Скажешь, ударил тебя по лицу, потом по телу ногой… - Я не помню, как били по телу, - машинально отозвался я, пытаясь вспомнить тот вечер. Благодаря алкоголю и сотрясению это выходило с трудом, кажется, я и сознание успел потерять тогда. Единственное четкое воспоминание – теплый палец на губах. - Так и скажешь, - серьезно кивнул Артём. - И давно вы?.. - Вчера, - они снова переглянулись, я опять нахмурился. - Почему не сказали мне? - Сейчас бы и сказали. Так что они хотели? Не про заявление, раз ты не знаешь о нем… И палата у тебя другая… - Костя оглядел комнату, оценивая ремонт, обстановку и отсутствие соседа. – Хотят к тебе подмазаться, чтобы им ничего не было, - вынес он вердикт. – Вот суки, а? Я не ответил, напряженно соображая. Что это получается? Друзья подали заявление в полицию без моего ведома, Сева наверняка знал о нем, ведь не могли ему не сообщить, а при мне вел себя как ни в чем не бывало. Почему? Почему ни слова не сказал об этом, не упрекнул, не предупредил? Почему вообще пришел, зная, что его ждет тягомотина с органами правопорядка? - О чем задумался? Боишься, что его папаша даст кому надо на лапу и дело закроют? Это уж вряд ли, - Костя махнул рукой уверенно. - Ты ведь официально в больнице, все травмы зафиксированы, да и камеры подтвердят. Им легче будет заплатить нам. Они ничего не предлагали тебе? - Ничего. «Просто накупили еды, принесли цветы, пригласили в гости и сказали, что я нравлюсь им», - я криво улыбнулся, чувствуя, как начинает кружиться голова от усталости и впечатлений. Пожалуй, надо прощаться с ребятами, пить таблетки и укладываться спать, но я очень сомневался в том, что действительно смогу уснуть. Теперь мне есть над чем думать еще много часов. - Правда? А букет откуда? Я мысленно выругался, проклянув наблюдательность Артёма, но ответил, даже глазом не моргнув: - Он тут уже был, не знаю, кто принес. Кажется, они мне поверили, потому что разговор перетек в более мирное русло. Мне передали печенье, бутылку "Фанты" и рулон туалетной бумаги, сопровождая его глухими смешками. Потом дали газету, я ее отложил, чтобы посмотреть потом, хотя любопытство сразу начало снедать изнутри. Поболтали мы совсем немного – я знал, что вскоре ко мне наведается ночная медсестра, а застать открытое окно и нелегально проникших во двор друзей она не должна. - Скажи нам сразу, если они придут еще раз, - на прощание посоветовал мне Костя, и я кивнул, совершенно неуверенный в том, что сделаю так, и в том, что не сделаю тоже. Они ушли, я погасил свет в комнате, плотно закрыл окно и лег в кровать, решив сделать вид будто уже сплю. Мысли у меня путались, заставляя голову кружиться, а в груди что-то саднило, будто внутренности скручивались в узел. Я готов был намять бока друзьям за то, что без моего согласия сунулись в ментовку, точно так же я готов был сделать это с Севой, ведь он не сообщил ничего, хотя и знал о заявлении. Определенности не было только насчет Жени, ведь он мог и не знать, если Ветлицкий ему не сказал. Хотя, что если Сева как раз затем и пришел, чтобы поговорить об этом, а потом встретил здесь Женю и о разговоре пришлось забыть? Этот вариант казался вполне возможным, если бы не самый конец вечера, когда Всеволод в одиночестве ко мне вернулся и заговорил совсем о другом. Был ли у него какой-то план? Задобрить меня, расположить к себе, чтобы я не стал подтверждать в полиции слова друзей? Он же сын мэра, не кто попало, ему и его семье очень важна репутация. Это вообще может перерасти в большой скандал с последствиями. Может, Всеволод потому и не говорил об этом, чтобы я успел ему довериться и мне было совестно потом давать против них показания? Не было ни одного ответа на эти вопросы, неизвестность мучила меня половину ночи, пока голова не разболелась окончательно, заставив меня подняться, отыскать таблетки и запить их "Фантой". На следующий день ничего не изменилось, ответы не появились в голове, а мои новые знакомые не появились в больнице. Их номеров не осталось, я и не подумал попросить, так что позвонить не получилось. Зато я еще раз поговорил насчет этого заявления с Костей, напомнив ему, с кем мы имеем дело, все-таки обращение в полицию грозило нам неприятностями, ведь мы не владеем теми средствами и связями, которые есть у мэра. Наверняка Ветлицкий-старший пожелает любым способом выгородить сына, и нам может не поздоровиться. Костя отмахивался и смеялся в ответ на мое беспокойство, говорил, мол, они продумали все детали, осечек не будет. Пришлось сделать вид, что я ему верю, но для себя я решил, что обязательно поговорю об этом с Севой, когда он появится, а если придет Женя, то попрошу у него телефон. Время тянулось непростительно медленно, игры на телефоне осточертели довольно быстро, «Маркетинг» - и того быстрее, поэтому я слушал музыку и ничего не делал, лежал, отсчитывая минуты и мысленно матерясь на этих голубков, которые то заваливаются вдвоем, то не приходят даже по одиночке. Зато приходили одногруппники – Костя с Артёмом собрали небольшую группку из девушек и парней, они завалились все вместе, принесли еды и книг, пообщались совсем немного, а потом их выгнал врач, потому что посетителей больше трех, они без халатов и ведут себя так шумно, что невозможно работать. Мне снова стало одиноко и неспокойно, но теперь хотя бы книг было побольше, и я смог занять себя до вечера: отвлек меня врач, зашедший вместе с медсестрой: - Завтра утром сделаем финальное обследование, и, если все в порядке, вам можно будет перейти на домашнее лечение. Никаких нагрузок в течение нескольких месяцев, витамины вечером перед едой, ничего сложного. - Наконец-то! - Мы сообщим вашим друзьям, чтоб приехали, а Людмила завтра утром вас заберет в процедурную, выпишет вам больничный и освобождение от физкультуры. - Спасибо! – я обрадовался, улыбка сама собой расплылась по лицу. Никакого универа – это, конечно, хорошо, но уже порядком достала больница с ее режимом, крахмальными простынями и белыми халатами. Когда они ушли, я сразу написал сообщение Косте, не став ждать, пока ему позвонят из больницы, мы проговорили больше получаса, потому что он поставил телефон на громкую связь и позвал Артёма. Я чувствовал себя самым счастливым человеком в это время, у меня были друзья, с которыми классно и весело, которые рады меня слышать. Ни о заявлении, ни о Ветлицком я тогда даже не вспоминал, подумав об этом только перед сном, да и то мимолетом. Как любила говорить моя мама, все проблемы решаемы. Надо ей, кстати, тоже позвонить, похоже, я соскучился. Утром встал с шикарным настроением, собрал вещи, которых было не слишком много, выбросил накопившийся мусор, состоявший из упаковок от чипсов и печенья, конфетных фантиков и пластиковых стаканов, потом оделся, пригладил волосы и встретил медсестру при всем параде. Уверен был, что обследование покажет положительные результаты, да и улыбчивая Людмила явно тоже так считала. Я был свободен уже через час. В рюкзаке валялись все книги, которые нужно отдать назад ребятам, в «Маркетинге» между страниц были зажаты справки, а в руках я нес вазон с пальмочкой. Принесенные Севой цветы еще не опали, но их я, конечно, оставил медсестре, чему та немало обрадовалась – наверняка заберет домой и будет хвастаться, что ей подарили. Костяна с Тёмычем я решил подождать на улице, хотелось проветриться и освежиться, но стоило мне выйти на крыльцо, как я там же и остановился. Восемь ступенек, небольшая асфальтовая дорожка, по бокам от которой скамейки и ровно подстриженные кусты, потом асфальтированная дорога. Слева стояла припаркованная «Ауди», на капоте сидел Женя, теребивший пальцами косичку в волосах, рядом с ним, прислонившись спиной к передней дверце, находился Сева, мрачный, серьезный, со скрещенными на груди руками. А справа на скамейке курил Артём, рядом с которым Костя вертел в руках телефон. Атмосфера между ними просто искрила напряжением, мне даже захотелось развернуться и спрятаться за пластиковой дверью больницы, пускай разрулят там все без меня, я могу еще полчасика подождать. Но план побега провалился, потому что Женя меня заметил: - Эй, вон он, - он толкнул локтем Севу, а потом спрыгнул на землю и подошел ко мне. – Привет, Вов, ты как? - Что вы тут делаете? – немного нервно поинтересовался я, видя, как Костя с Артёмом реагируют – их лица уже ничего хорошего не выражали. - Так вчера же нам позвонила медсестра твоя и сказала, к которому часу можно приехать, - он выглядел растерянным и нахмурил брови, когда я сквозь зубы выругался. Понятно теперь, кого имел в виду врач, когда говорил, что позвонит друзьям. Получается, лоханулся я сам, ведь если бы сообщение вчера не написал, то они бы вчетвером тут не пересеклись. - Понятно… - Ты поедешь к нам? – он стал говорить тише, чтобы слышал только я, и от этого друзья еще сильнее напряглись. – Сева говорил, ты не против. - Не сегодня, - как бы сильно мне не хотелось все выяснить, но если я сейчас сяду в их машину и куда-то уеду, то наверняка ничего хорошего можно не ждать. Костя с Артёмом вообще со мной общаться перестанут, будут считать, что я их предал, и не могу сказать, что это не будет так. - Завтра? – не отставал Женя. Я перевел взгляд за его плечо, на Севу. Тот не смотрел на меня, изучая собственные туфли, но я чувствовал, как он точно так же, как и его парень, ждет моего ответа. Поговорить с ним обязательно нужно, но уж точно не сейчас. - Может быть. Дай мне свой номер, я позвоню, когда получится. Уши у меня горели почти в буквальном смысле, когда я записывал номер Женькиного телефона в свой мобильник, Костя с Артёмом взгляда от меня не отводили в этот момент. Потом парень развернулся и быстрым шагом прошел к автомобилю, садясь на пассажирское сидение. Сева вежливо кивнул мне головой, опускаясь за руль, завел мотор и аккуратно отъехал: никакого пафоса, клубов дыма и резкого рева мотора. Даже фарами на прощание мигнул. Стоило мне облегченно выдохнуть, как друзья уже были рядом, оба хмурые как тучи, серьезные, как секьюрити в клубе. - И что это было? - Записал его номер. Нам нужно кое-что решить. - Что, Вова? – горячился Артём, сжимая кулаки. А потом его словно переключили: - Или подожди… - он бросил взволнованный взгляд на Костю, потом снова посмотрел на меня. – Они звали тебя куда-то? - Ну, да… - Вот видишь! Точно хотят денег предложить, чтобы мы забрали заявление! Я постарался не измениться в лице, ведь почти и думать забыл об этом дурацком заявлении. Ведь и правда может быть так, но… я ничего не узнаю, если не поговорю с Ветлицким. А значит, и обсуждать тут пока нечего. - Давайте не будем сейчас об этом, - я покрепче обхватил вазон, словно он был единственным, кто до сих пор меня понимает. – Едем в общагу, такое чувство, будто я сто лет роллтон не ел. - Ладно, ладно, поехали, - Костя снял у меня с плеча рюкзак и первым зашагал к автобусной остановке, а мы с Артёмом поплелись за ним, разговаривая уже о другом. Но на разговоре сосредоточиться мне никак не удавалось, все думал о предстоящей встрече с Севой. Нельзя затягивать, иначе совсем изведу себя, и лучше успеть до визита участкового, который не пришел в больницу, но обязательно явится в общежитие, Тёмыч уже предупредил меня об этом.