твой выпускной пропах лавандой

Какой он прекрасный. Арсений любуется своим парнем, стоя рядом с общим столом. Он добрыми, с наворачивающимися слезами, глазами смотрит на Антона, скрывающимся подальше от толпы. Антон же тихо стоит как можно дальше от учителя, приуныв глядя в пол. Выпускной начался лишь сорок минут назад, но оба уже устали. Устали не общаться друг с другом, даже не подходить и близко. Это было их негласное правило на всех подобного рода мероприятиях. Ведь оба знали, что могут сорваться. Оба знали, что могут не выдержать и переплести такие родные пальцы, могут прижаться друг к другу слишком сильно, могут перейти давно стертую между ними грань учитель-ученик. Но даже вдалеке виднелись зелёные глаза без толики счастья. И так хотелось ринуться через всю толпу, обнять своего мальчика, такого прекрасного в этом костюме, с легкими кудряшками на голове. В уши била громкая музыка, вокруг пролетали десятки лиц, и столько же голосов сливались воедино. Но мысли были лишь об одном. — О, Арсений Сергеевич, Вы чего такой не-не весёлый, — заикаясь произнесла Катя из 11в, подойдя с подругами к учителю. Многие ученики, еле дождавшись окончания церемонии в школе и поездки в заранее арендованный коттедж на берегу небольшой реки были уже подвыпившими. — Вы прямо как Лиза, она вообще в туалете закрылась и сидит там уже минут пятнадцать — Ага, или как этот Шастун, стоит вон, сейчас походу в реку свалится, - добавляет Юля и все переводят взгляд на Антона, который неловко уселся на маленький холмик возле воды. — Ну это не удивительно, этот Антон всегда припизд… Странный был, — едва не сматерилась Ксюша, забыв о пребывании учителя рядом, который перевёл на неё осуждающий взгляд. Но лишь только сам Попов знал, что этот взгляд был отпущен вовсе не из-за мата. Девочки, уже забыв, зачем подходили, развернулись и пошли вовнутрь дома, оставляя учителя наедине. Антон смотрит на противоположный берег, слегка постукивая зубами от холодного ветра, порывы которого заставляют мурашки пробежать вдоль рук, по на мгновение секунды занемевшим плечам. Шастун смотрит вдаль. Осматривает вскоре уходящее за горизонт солнце и провожающие его перистые облака; речку, розовеющею от тени солнца, которая, несмотря на разбушевавшийся ветер даже и не колышется. Он смотрит и выхватывает из этого вечера незабываемые мгновения, похожие на сладкие грёзы. В мыслях проносится то, что ещё буквально несколько месяцев назад в такой ситуации у Антона проснулась бы порочная жалость к себе, колкое чувство одиночества, вкус горькой романтики и возможно даже навернулись бы слезы. Но сейчас он сидит и смотрит на закат лишь с чувствами эстетического наслаждения, запаха свободы и счастливого будущего. Но все же где-то на просторах мозга, комом в горле, в самом центре сердца сидит яркое чувство нехватки… Арсения. Вот именно его он хочет сейчас. Во всех смыслах этого слова. Хочет взять за руку, хочет ощутить самый родной запах лаванды, хочет укусить за щеку, а потом нежно поцеловать в кончик носа, что они позволяют себе лишь в пределах квартиры. Но Антона одиночество совсем не загоняет и не расстраивает. Он уже не тот Антон, что был год назад, — пятнадцатилетний мальчик, часто рыдающий, стесняющийся своего тела, замкнутый в себе и страдающий от одиночества и нехватки внимания. Он справился со своими комплексами благодаря Арсению, хотя сам Шастун выражался немного по другому — он считал, что это Арсений справился с его комплексами. Но вот сейчас Антон может искренне сказать себе такие заветные с самого детства слова — я могу быть в одиночестве и это нормально. У меня есть близкие люди, друзья и родители, но я могу быть временами один и это, черт возьми, нормально. Шастун просовывает ладонь во внутренний карман пиджака, который уже вовсе не греет, и достаёт открытку. На её обложке напечатан цветок лаванды — некий символ их с Арсением отношений. На первой странице наклеена их с Поповым фотография и подпись «я тебя очень сильно люблю», а на следующем листочке прикреплен гербарий лаванды. Попов подарил эту открытку Шастуну перед началом выпускного. Антон держит её дрожащими не то от холода, не то от переполняющих чувств пальцами, вдыхая исходящий от открытки слегка терпкий аромат лаванды, уже давно ассоциирующийся с Арсением. Шастун, ещё в начале отношений понял, как его парень любит эти цветы. В его квартире всегда царил ненавязчивый запах этого растения, в гостиной стоял букет этих цветов, а от Попова всегда пахло свежей лавандой. Именно тогда Шастун понял — это ещё одно доказательство того, что мужчина его судьба, ведь парень и сам всегда был неравнодушен к этим цветам. Вокруг много пьяных подростков и учителей, которые так и намерены прицепиться к Попову с излишними ласками. Так, например Арсений уже успел сказать Валерии Геннадьевне — перешедшей всевозможные границы, пару ласковых. Уже совсем пьяная женщина, с «гнездом» на голове, растекшимся макияжем и где-то задранным, где то рваным платьем, подошедшая к Арсению, кладёт тяжёлую от алкоголя руку ему на плечо. Мужчина, слегка вздрогнув и шёпотом себе под нос пробурчав «блять», повернул в её сторону голову, поднимая брови в вопросительном жесте. — А-Арсений. Вы так-кой к-красивый. — заикавшаяся учительница плюхнулась рядом с ним, — молод-дой человек, — на конце фразы чуть не выблевав все содержимое своего желудка прямо на Арсения, она резким движением опустила свою руку на пах мужчине, слегка сжав ладонь. Тот, в свою очередь, довольно быстро среагировав, вскочил, пару мгновений глядя на женщину бешеным взглядом, полным ярости. — Что вы себе позволяете? Несмотря на ваш непрезентабельный вид, попросил бы соблюдать субординацию. Хотя, женщине, опустившейся до вашего уровня, наверняка это не свойственно, — Арсений говорит строго, иногда срываясь на негромкий крик, высказывая Валерии свое мнение о ней, накопившиеся за несколько лет работы в коллективе. Она же смотрит на него большими, но все ещё замыленными дымкой алкоголя глазами, словно даже слегка протрезвев от такого тона. Попов, уже уставший весь вечер терпеть вакханалию, стремительно направился к Шастуну, оставляя женщину наедине. *** Антон, расслабленный от вида, который, как кажется, может заставить мурашки пробежать даже по душе, дрожит и все ещё думает об Арсении. Он знает, что где-то сзади вдалеке, около дома где куча пьяных выпускников и учителей, в ярком свете, падающим из дома на веранду сидит он. Шастун около получаса сдерживает себя, дабы не повернуть голову назад и наверняка не встретиться с голубыми глазами и отпущенной в его сторону мягкой улыбкой. Но все же, не в силах устоять перед напором своих чувств, он плавно повернулся назад корпусом, сразу поймав взглядом учителя. Арсений сидел один, лишь в радиусе пары десятков метров от него были небольшие компании учеников и юморная со стороны Валерия Геннадьевна, как уже понял Антон спустя несколько секунд, приближающаяся как раз к Арсению. Шастун наблюдал за этой картиной с поднятым вверх бровями, ожидая, вероятно, что учительница идёт к огромному столу с едой, за которым сидел Попов. Однако то, что было дальше Антон желал забыть. Он до последнего не верил наглости учительницы. Но когда Арсений резко подскочил после случившегося и начал громко её «отчитывать», да так, что аж до Антона доносились еле слышные обрывки фраз, Шастун понял, что учительница действительно не в себе… Он, не желая дальше наблюдать за этой картиной, отвернул голову обратно, ведь за то время, что они встречались с Поповым, Шастун осознал и принял, что его парень очень красив и к нему часто будут приставать женщины (да и не только). Антон привык и смирился с невоспитанностью и наглостью людей, с их вечным стремлением отхватить себе побольше, забрать чужое, перейти грани и чувствовать себя королем, когда на самом деле ничего из себя и не представляешь. Тем более, парень был уверен в Арсении, он знал, что мужчина не такой, он никогда не позволит лапать себя, заигрывать или нарушать личные границы посторонним людям. Поэтому очередной выходке одинокой женщине преклонного возраста, которая лезет к Арсению, коих сам Шастун называл «недоебанными жабами», он ничуть не удивился, продолжая смотреть на закат. Дрожь от холода сняло как рукой, когда Антон чуть ли не до инфаркта испугался руки на своём плече. Он повернул голову, хотя и так прекрасно знал, что это был Арсений. Шастун чувствовал, что он придёт, он чувствовал родной запах лавандового геля, когда мужчина стоял за спиной, он просто чувствовал… — Арс… Ты пришёл… — будто бы сам себе говорил Антон, пытаясь осознать этот факт, ведь мужчины так сильно не хватало. Арсений садится рядом, прижимаясь не позволительно близко. Антон автоматически поворачивает голову назад, дабы проверить, что их не увидят, хоть они и сидели достаточно далеко от коттеджа. Однако все уже были в доме, ведь там была главная движуха, да и на улице темнело и холодало. Из дома доносились басы музыки, яркий свет и изредка громкий смех толпы. — А как я мог не прийти, Тош? — Арсений кладёт свою ладонь на руку Антона, согревая. Попов, услышав стук зубов Шаста и, заметив то, как он дрожит, сразу же снял с себя пиджак, даже не задумываясь над этим действием. Он нежно укрыл им плечи Антона, прижимаясь ещё ближе, пальцы одной руки переплетая с пальцами парня, а второй приобнимая его за плечо. — Я так скучал, но не подходил, ведь мы договаривались… — тихо говорит Антон, чувствуя тепло своего парня. — Антош, забудь. Я просто хочу сказать, что я тебя люблю. Очень люблю. Ты это знаешь, но, мальчик мой, у тебя сегодня такой день… Я очень рад за тебя, ты умничка. Всё позади, экзамены, школа. Мы сможем всё, ты обязательно поступишь, летом мы слетаем в Лондон, как ты мечтал, — Попов достаёт из кармана два билета, а Антон… Просто сидит, глядя на небо и не верит. Арсений обещал, что они слетают туда, Шастун ждал, но теперь эти билеты перед ним, его мечта сбудется совсем скоро и парень счастлив… Так счастлив, что живот скручивает тугим узлом, а в горле ком. — Ну, зайчик, ты чего, — старший стирает слезы с его щёк и оставляет нежный поцелуй на кончике носа. — Антон, блять, сейчас тоже нахуй разрыдаюсь, прекращай, — улыбается Попов, нарочно сменив тон. Шастун на это смеётся, шмыгнув носом и утирая слезы. — Спасибо. Ты… Ты лучший, ты прекрасный, ты ахуенный просто, — наваливая эпитетов, Антон сжимает Попова в объятиях. — О, смотри, солнышко садится, — Арсений качает головой в сторону багрового заката, сильнее сжимая руку Антона в своей ладони. — Так, все, давай, Тош, успокаиваемся и, — Арсений останавливается, задумавшись и продолжает, — Идём в коттедж или едем домой? — Да, домой, Арс, и поскорее. — Тош, если хочешь, мы можем остаться здесь и отпраздновать вместе со всеми. Антон осматривает мужчину, как психически нездорового, негласно отказываясь от этого предложения. Парень встаёт на ноги, вздергивая за собой мужчину и покачиваясь от резкого потемнения в глазах.

***

— Арсений… Сергеевич, — Антон стоит напротив учителя, прижатый к стенке коридора в их квартире и не может понять, чего ему сейчас хочется больше: разрыдаться как последняя сука, утопая в объятиях своего парня и сморкаясь в платочек с цветочками, или же страстно поцеловать Попова, потащив его за собой в ванну, а потом отсосать ему так, чтобы он, блять, не забыл этого никогда. Учитель же, словно прочитав мысли Антона, подхватывает худое тело на руки и несёт в ванную комнату. — Вы такой красивый, — шепчет парень, пока его опускают на ноги. Арсений включает воду и прижимается губами к Антону, углубляя поцелуй. Они целуются возле стенки, постепенно снимая друг с друга одежду, пока ванна медленно наполняется. — Арс, тут пока пусть водичка набирается, а я сейчас приду. Я мигом, — Антон исчезает за дверью ванны, оставляя Попова одного, не совсем понимающего, куда смылся его мальчик. Спустя пару минут, действительно быстро, возвращается Антон. С растрепанными волосами, уже почти раздетый и… с подносом в руках. На подносе стоит тарелочка с белоснежным зефиром, нарезанная клубника, сливки, два бокала и две бутылки — одна с красным полусладким вином, а вторая с вишнёвым, блять, соком. Попов поднимает взгляд, оставляя повисшим в воздухе немой вопрос. — Ну… чего смотришь то так? Пора бы уже привыкнуть к моей дурости, — бурчит Шаст, оставляя поднос со всем этим добром на тумбочке и подходя к Попову, принимаясь снимать с него рубашку, оставляя поцелуи на ключицах и плечах. Когда они остаются полностью нагими, Попов тянет Антона к ванне, нежно оглаживая его руку. — Малыш, иди ко мне, — Антон садится напротив Арсения в большую ванну, покраснев от такого обращения. Просто Арсений обожал, когда Антон обращался к нему на «вы», а ещё любил называть своего парня различными ласковыми именами и смотреть, как от этого щеки Шастуна покрываются румянцем. — Арс, — Антон мягко посмотрел на мужчину, выдержав паузу, — А можно бомбочку? Арсений улыбнулся, едва не закатив глаза. Он просто всё не мог привыкнуть к частым «выпадам» его парня. То уточек купи, то кашу манную свари, то расскажи что-нибудь на ночь. Но Попов, конечно, был и не против, ведь это умиляло и в какой-то степени даже забавляло. Мужчина достаёт из тумбочки, которая стоит рядом с ним, коробку с десятками цветных бомбочек, разного размера, формы и аромата и передаёт её Антону. Тот, покопавшись пару минут, поднимает взгляд на Попова — Как думаешь, какие лучше: лаванда и мята или вишня и лимон? — Тош, да не знаю я… мне больше лаванда и мята нравится, думаю, ты бы тоже это выбрал, — мягко отвечает мужчина. — Правильно думаешь, — улыбается Антон радуясь тому, что мужчина выбрал именно эти, ведь он из всех хотел взять именно их. Тем более Шастун теперь точно уверен, что они больше всего понравятся и Арсению. Оставив в руке две бомбочки, он передаёт коробку обратно Попову и опускает в тёплую воду сразу обе. Бомбочки красиво бурлят, окрашивая воду в холодный сиреневый оттенок. Антон с таким довольным лицом наблюдает за этим, что сейчас чуть ли не начнёт громко смеяться и хлопать в ладоши как ребенок. Арсений не может смотреть на это без улыбки. — Красиво, — хмыкает старший. Антон, отмерев, резко перебирается на колени к Попову, чуть не расплескав воду на кафельный пол. Парень опускает руки на его плечи, прижимаясь как можно ближе и целует глубоко, сминая родные губы своими. Шастун тянется к подносу и наливает в бокал Арсения вино, а в свой, соответственно, сок. Попов приподнимает брови, с улыбкой глядя на Тошу, который деловито пьет сок из бокала. — Ты еще и сок себе взял… можешь выпить, у тебя ведь выпускной, — сетует Арсений, делая глоток прохладного дорогого напитка. —Та не. Ты мне обычно пить не разрешаешь, да и я сам не хочу. Терпеть не могу алкоголь в любом виде. Хотя, если только… — Антон впивается в губы мужчины, ощущая вполне приятный вкус вина и слегка кусает Попова за нижнюю губу, отстраняясь. — Ну да, в таком виде алкоголь очень даже ничего, — оба улыбаются, с любовью смотря друг на друга. Шаст берёт кусочек зефира и кладет на язык, искренне наслаждаясь сладким, но не приторным вкусом. — Хочешь? — Антон протягивает зефирку Арсу. — Нет, спасибо, сладкое не люблю. Ну, если только… — Попов повторяет жест Антона, сделанный минутой ранее, также припадает к его губам. Арсений проникает языком в горячий ротик, переплетая их языки и грубо сминая губы парня. — А… кхм, — неожиданно смутившись, краснеет Антон после поцелуя, не ожидавший такого от Арса. Стараясь спрятать красные щеки от голубых пронзительных глаз, он тянется за клубникой и, обмакнув её в сливках, отправляет в рот. Антон не пытался сделать этот жест каким-то пошлым, даже наоборот, но Арсений едва не поперхнулся своим вином, наблюдая за этой картиной. — Антош, ты такой милый, — Арсений не может сдержать этих слов, когда Антон опускает голову ему на грудь, руками обвивая спину, — Ты хоть рад, что школу наконец закончил? — Ну, как сказать… Рад, конечно, но буду скучать по ней. А ещё грустно, что я баран и не смог русский на 95 баллов сдать, придурок, двух баллов ведь не хватило. — Антон, мы же ведь говорили об этом и не раз. Ты умничка моя, все хорошо, у тебя и так высокий балл. А ещё раз я услышу, что ты о себе в таком ключе отзываешься, по попе дам. — Да уж поскорее бы… — Антон, поняв, что сказал, поднял глаза на Арса, слегка округлив их и покраснел. — Так, значит, да? — Попов не мог сдержать ухмылки. Мужчина, обмотав полотенце вокруг бёдер, подхватил мальчика с порозовевшими щеками на руки и, закинув на плечо, понёс в спальню. Антон цепкими пальцами схватил из тарелки зефир, засовывая в рот. Попов кинул через плечо слегка непонимающий взгляд, который Шаст непременно уловил. — Ну фто? Я ефть хочу, — пережевывая зефир, как-бы в своё оправдание пробурчал он. В ответ Попов звонко рассмеялся. Арсений заходит в спальню, покрепче перехватывая Антона, дабы не отпустить раньше времени. — Ой, ну ты меня сегодня прям весь день на руках носишь, — губы парня растягиваются в игривой ухмылке. — Да я вижу ты и не против, мне уже в плечо что-то упирается. — так же произносит Арсений, заставляя только успокоившегося Антона опять покраснеть и замолчать. Попов опускает Шаста на кровать и оставляет нежный поцелуй на мягких тёплых губах. Шастун, прикрыв глаза, не замечает, как Арсений отлучился к шкафу, что-то в нем выискивая. Мужчина садится сверху на бедра Антона, проводя пальцами по тонкой шее, оставляя на ней пару лиловых засосов. Мальчик, обратив внимание на то, что Попов скрывает что-то за спиной, слегка сощуривает глаза, втягивая вязкий горячий воздух. — А… Что у тебя там? — Шастун обвивает шею Попова руками. — Сюрприз, котик, — он, загадочно улыбнувшись, показывает Антону небольшой бумажный пакет, матового чёрного цвета. — Знаешь, понятнее не стало, — Антон приподнимает одну бровь, пристально разглядывая лицо мужчины. Арсений достаёт из пакета два кусочка шелковистой длинной ткани, однако, Антон, спустя пару мгновений понимает, что на него натягивают… Чулки? Ну спасибо, что пока что натягивают хоть чулки, а не меня — проносится у Шастуна в голове. Но все же Антон не может контролировать свои эмоции, поэтому смотрит на мужчину слегка округленными глазами, мол «ясно, мужик мой совсем кукушкой двинулся». Однако прикосновения мягких пальцев и шелкового материала к ногам доставляет удовольствие, и Антон молчит, вовсе не возражая. Когда Попов заканчивает, Шастун вытягивает вверх ножку, обтянутую тёмным капроном. Из-за чулок ноги выглядят ещё стройнее, чем есть на самом деле. На ступнях есть розовые мягкие подушечки, как у кошек на лапках, а в конце чулок, чуть выше колена, красуются кружевные бантики, щекочущие ладошки при прикосновении к ним. — Ты очень красивый, — Попов проводит пальцами по соскам Антона, ведь знает, что он в этом месте очень чувствителен, и тот мгновенно выгибается, тихо простонав. — Но это не всё. Арсений достаёт белый чокер с розовыми шипами, такого же цвета пушистый хвостик и чёрный ободок с плюшевыми ушками. С каждым предметом брови Антона ползут вверх, а сам он космически ахуевает очень удивлен. — Арс, ты конечно вооружился не хило так. Мне даже страшно, что ты меня во всем этом добре сейчас на трассу выкинешь, — Арсений усмехается, надевая на Тошу чокер и ободок. — Перевернись-ка на животик, — Антон послушно выполняет указание, укладываясь на живот и немного поднимая бедра вверх. Арсений берет в руку анальную пробку с длинным пушистым хвостиком и достаёт смазку с ароматом, конечно, лаванды, которую купил недавно по нескромной просьбе Антона. Он выдавливает немного прямо на его дырочку, которая уже слегка подрагивает. Попов растирает смазку по пробке и начинает медленно вставлять её в Шастуна. Он, в свою очередь, прячет лицо в подушках и тихо хнычет от возбуждения. Его член уже давно встал, и от соприкосновения с прохладной простынью из него потекла капелька смазки. Попов вставляет пробку по самое основание, в конце несильно надавливая на неё и прокручивая, от чего Антон взвизгнул и сжал тонкими пальцами белоснежную подушку. — Арс, — стонет Шаст, медленно переворачиваясь обратно на спину, — ну сделай что-нибудь, я не могу уже, — Антон смотрит на мужчину с надеждой, что тот поможет ему достичь разрядки, хотя понимает, что Арсений будет над ним ещё долго издеваться… — Можешь, зайчик, — он улыбается и оглаживает острые ключицы мальчика, оставляя на них нежные укусы и поцелуи. Мужчина достаёт из тумбочки сиреневый вибратор, недобро ухмыляясь. Шастун, увидев это, закрывает лицо руками, ведь понимает, что ему предстоит долгое испытание и ему надо будет очень постараться, чтобы не кончить, ведь если он сорвётся, то папочка его накажет. — Арсений, ну может не… — Малыш, я тебя прошу, заткнись, — мужчина прерывает мальчика, не дав договорить. — дай мне с тобой поиграть, тебе ведь нравится, я знаю, — и он не ошибается. Шастуну действительно нравится всë, что с ним делает Арсений. Ну, почти всë… Но всё же иногда мальчику действительно обидно, ведь порой ему хочется кончить настолько, что кажется, будто он сейчас отключится, но Попову ведь не объяснишь. Арсений включает вибратор и, проведя по паху парня рукой, слегка сжав член пальцами, прислоняет к нему игрушку. Шастун хватает руками простыни и громко стонет. Но стоит парню почувствовать, что он вот-вот начнёт кончать, Попов убирает вибратор от паха. — Ну… Ну пожалуйста! — Шастун стонет, почти умоляет Попова, но тот лишь хихикает, всё же возвращая вибратор обратно. Однако через несколько секунд, игрушка опять исчезает. Антон подаётся пахом вверх, стараясь потереться о что-то, да хоть о воздух. — Арс, я сейчас с ума сойду, — Антону действительно становится настолько хорошо, что даже плохо. Его ноющий член реагирует на каждое движение, пробка упирается в простату, натирая нежные стенки, воздух в лёгких кончается, и кажется, словно он не в силах даже вдохнуть, а по головке стекают вязкие капли смазки. Взглянув на эту картину, Попов сам ощущает каменный стояк, но пока что игра со своим мальчиком для него гораздо важнее. — Котик, ты такой милый, когда хочешь кончить, — мужчина уже откровенно смеётся, вновь начиная массировать член парня вибратором и вновь убирая игрушку в тот момент, когда Антон на пороге оргазма. Шастун громко хнычет, худые ножки, обтянутые чёрной тканью дрожат, а по разгоряченным алым щекам текут слезы. — Ну маленький, ты чего? — Арсений оставляет поцелуй на его виске, стирая с щёк слезы и наконец даёт Антону кончить, прислонив к его члену сильно вибрирующую игрушку, водя ею то вверх, то вниз. — Арс! Я… Ох, блять! — глаза парня чуть ли не закатываются, его пальцы сжимают плечи мужчины, а слезы начинают течь с удвоенной силой. Попов кусает его губы, проникает в горячий ротик своим языком, углубляя страстный поцелуй. Шастун, отойдя от оргазма, лежит без сил, стараясь восстановить дыхание. Но отдохнуть ему практически не дают, — мужчина опускается к соскам парня, облизывая один, а второй сжимая длинными пальцами. Антон громко стонет, ведь каждый раз когда его мужчина так делает, парень просто сходит с ума. Попов опускается чуть ниже, оставляя засосы на впалом животике и слегка выпирающих ребрах. — Арсю-юш, — Антон покорно смотрит на мужчину — вытащи пробку, — просит он, тяжело дыша, желая избавится от плага, натирающего стенки и при первом же неудачном движении упирающимся в простату. — А хорошенько попросить? — голубоглазый ухмыляется — Ну… — Шастун краснеет, стыдясь произносить пошлости, но ведь по другому мужчину не уговоришь. — папочка… Твой котик хочет, чтобы ты вытащил из него пробочку, — Антон строит милую мордашку, постанывая после каждого слова, ведь пробка доставляет одновременно удовольствие и дискомфорт, заставляя член мальчика потихоньку подниматься. — Уже лучше, — Попов проводит по ребрам Шастуна, заставляя пробежать рой мурашек. Антон же резким движением снимает с бёдер мужчины уже и так почти упавшее полотенце, меняя позу и оказываясь сверху. Он, игнорируя ошеломленный взгляд Арсения, опускается чуть ниже, проводя носиком по большому твёрдому члену. — Вот так вот значит, да? — игривая ухмылка всё не спадает с губ Арсения, вводя каждый раз мальчика в краску. Антон же облизывает головку кончиком языка, после вбирая её полностью в рот и посасывая как конфету. Он насаживается ртом на член все глубже, приятно сжимает его губами и вылизывает, отчего из груди Арсения вырывается тяжёлый стон. Парень, вытащив орган изо рта, проходится языком от основания к головке, поднимая взгляд на старшего, игриво улыбнувшись. Антон погружает ствол полностью в рот, расслабив горло. Попов поправляет его упавшую на глаза чёлку, вплетая пальцы в волосы. Мужчина думает о том, что мог бы кончить даже сейчас от ощущения горячего языка на своём члене и вида такого старательно сосущего мальчика. Шастун берет в рот член на половину, сдвигает его за щеку и, хлопая длинными ресницами, невинно смотрит на Арсения. — Какая же ты сучка, Антон… Переворачивайся, — Попов привстаёт, схватив мальчика за талию и повернув на живот. Он берет в руку розовый хвостик, слегка потянув на себя, заставляя Шастуна громко простонать. Мужчина берётся длинными пальцами за основание плага, вытащив его наполовину, наблюдая за тем, как покрасневшие стенки сужаются. Но как только Попов вставляет его обратно, Антон недовольно хнычет, дергая худыми ножками. — Ну па-апочка… Ну пожалуйста, — парень прячет лицо в подушку, выпячивая попу немного назад, подсознательно пытаясь поскорее избавиться от плага. Под «сопровождение» тихими стонами Шаста, Арсений медленно тянет на себя серебристую глянцевую пробку, наконец вытаскивает её полностью и кидает пушистый хвостик на пол. Маленькая дырочка стягивается и пульсирует, требуя внимания. Попов оглаживает упругие бедра мальчика и сжимает его ягодицы. Мужчина, усаживаясь поудобнее, наклоняется к промежности и, высунув длинный язык, проводит им по сжавшейся дырочке. Антон, округлив глаза и пытаясь дышать, мгновенно краснеет. Арсений резко ввинчивает язык в упругие мышцы, кончиком языка погружается всё глубже. — Арс, чт… Что ты, блять, творишь… — у Антона перед глазами сплошной туман, точно также, как и в голове. Возбужденный член упирается в кровать, изнывая. Слюна стекает по бедрам, а ощущение горячего дыхания сзади сводит с ума. Арсений резко отстраняется, укладываясь рядом и заставляя Антона рвано выдохнуть. — Иди ко мне, — мужчина помогает Антону приподняться, усаживая его на свои бедра. Арсений прижимает Тошу к себе, крепко обнимая, а после, чуть отстранившись, достает из-под подушки презерватив. Попов, открыв его зубами, раскатывает его по члену, стараясь игнорировать изучающий и немного испуганный взгляд Антона. — Но Арс, ты же ведь меня даже не растянул, — тихим голоском возмущается Антон, чувствуя крупную головку у входа. — Малыш, не наглей, — Арсений направляет член в Антона, толкается вперёд и придерживает мальчика за бедра. Шастун ощущает в себе член уже на половину и старается сдерживать всхлипы и жалобные стоны. Но когда ствол оказывается в нем по основание, словно выбивая воздух из лёгких, по комнате проносится протяжный стон. Антон двигаться пока не осмеливается, свыкаясь с размерами внутри себя. Щеки краснеют, чёлка прилипает к взмокшему лбу, а руки начинают мелко подрагивать. Он ощущает уже до боли знакомые прикосновения пальцев, огромный член внутри и тепло любимого человека. От эмоций на глазах появляется непрошенная влага. Из лёгких вырываются лишь беспорядочные звонкие стоны, иногда срывающиеся на визг. — Арсе-ений… Сергеевич… — Шастун ускоряет темп, доставляя мужчине нереальное удовольствие. Попов чувствует горячую каплю, упавшею ему на грудь и поднимает взгляд на Антона. Тот, с раскрасневшимися щеками по которым текут одна за другой маленькие слезинки, уже не может сдерживаться. Из полуоткрытых губ вылетают высокие стоны и хрипы, хрупкие плечи дрожат, с растрепанных волос спал ободок, а изящные руки тянутся к Попову. Шастун переплетает их пальцы, крепко-крепко сжимая. — Антош, ты слишком прекрасный, — шепчет Арсений, завороженно глядя на мальчика. Попов перемещает свои руки на тонкую талию, почти полностью обхватывая её и ускоряет темп до предела. Шастун чувствует головку, попадающую по простате и капли смазки, капающие из собственного члена. Он тянет руку, чтобы подрочить и снять напряжение, но тут же получает по ней. Всхлипнув, он опускает на Арсения обиженный взгляд, однако тому, кажется, все равно. — Котенок, сегодня ты кончишь без рук. Антон стонет ещё громче и выгибает белоснежную спинку, когда Арсений лёгким жестом заламывает обе его руки за спину и трахает худое тело, так, словно пытается душу из Антона вытрахать. Попов, на несколько секунд вжавшись головкой в простату, приподнимается, проводит языком вдоль ключицы, а потом опускается к маленьким вздернутым сосочкам и чувствует, как Шаст вздрогнул всем телом. — Ой!.. Бля-я-ять!.. Ах, я… Больше не могу, — слезы опять текут из глаз Антона, а разомкнутые губки подрагивают. Арсений шлепает Антона за мат, оставляя на его ягодице горящий след. Шастун кончает мужчине на живот, сжимая в себе крепкий член и выстанывает нежным голосом его имя. Попов, глядя на неповторимое лицо Антона и ощущая его тепло, кончает следом, изливаясь в презерватив. На его грудь тут же опускается мальчик, впечатываясь в собственную сперму и крупно подрагивая. — Тош, все хорошо? — Вы… я… пизд-дец… — Антон толком ответить ничего не может, ещё не отойдя от оргазма. — Понятно, — усмехается Попов, аккуратно перекладывает Тошу на кровать и встаёт, направляясь к шкафу. Оттуда Попов выуживает полотенце и стирает сперму для начала с себя, а потом нежными движениями с Антона, который лежит почти без сил. Шастун, обратив внимание на пакет в руках Арсения, приподнимается на локтях, любопытно осматривая его. Попов, не сдержав улыбки, садится рядом с мальчиком на кровать. — Антош… я искренне счастлив, что сегодня у тебя праздник, что ты стал уже совсем взрослый и достойно окончил школу. Я тебя поздравляю, солнышко. Знай, что я тебя очень люблю и ты всегда можешь надеяться на мою поддержку, — Антон выслушивает поздравление, а на глаза почему-то в который раз наворачиваются слезы. Арсений вручает парню пакетик сиреневого цвета с изображением милого котика. Антон достает оттуда сборник стихов Маяковского, который так хотел. Он всей душой любил запах, тактильные ощущения и эстетику книг, отчего просто не мог читать рассказы или стихи в интернете. Шастун счастливо улыбается, поднимая взгляд на Арса. Затем худые пальцы подцепляют небольшую черную коробочку, обмотаную красной лентой с бантиком. Внутри оказываются духи «Tom Ford Fucking Fabulous». Антон, пару минут потупив взгляд, открывает рот в немом ахуе. — Арс! Они же… дорогущие, ты что? — Антон, прошу, замолчи. — Но… — Шастун перебивает Арсения, делая глубокий вдох. — Никаких «но». Все в полном порядке, я просто подарил тебе духи, а ты просто прими их, если не понравятся, можешь не пользоваться, это твой выбор, только, солнце, не надо сейчас начинать, — мягко, но в то же время строго говорит Арсений, ещё не до конца привыкший, что Антон вечно возмущается дорогим подаркам и сильно загоняется, когда на него тратят деньги. Антон сжимает губы в тонкую полоску, стыдясь своего поведения, но под нежным взглядом Арсения всё же расслабляется. Парфюм вкусно пахнет лавандой, с тонкими нотками шалфея, миндаля и сладкого ириса. Антон готов от этого запаха кончить сейчас третий раз. Правда, ему очень нравится. — Господи, это божественно, Арс, -действительно восхищенным голосом говорит Шаст. — Спасибо, рад, что тебе понравилось, —мужчина усмехнулся, приобняв Антона за плечи. — Арс, ты самый прекрасный, я тебя так обожаю. — Антон кидается Попову на шею, оставляя на его лице множество поцелуев. — Но лучше не стоит дарить мне такие дорогие подарки, чувствую себя шлюхой которая сосет за духи, — смеется он, хотя в целом говорит серьезно. — Антон, прибью тебя сейчас, — рыкает Арс начиная щекотать его. Шастун, чуть не свалившись с кровати, от смеха, бежит от любимого мужчины на кухню под громкий хохот. И оба действительно счастливы