Гарри-звероморф

Радостно гомоня, дети рванули к трапу, волоча на буксире родителей. Даже девочка в коляске счастливо заверещала и схватилась за ведущие колесики, чтобы самой укатиться, но папа не дал ей уехать, коротко засмеявшись, взялся за ручки и, развернув кресло, покатил нетерпеливую дочку. Гермиона, видя всё это, воодушевленно вспискнула и потянула за руки маму с папой — ведь на борт приглашались все! Гарри и Дадли в окружении друзей и родителей двинулись к паруснику смешанной толпой, поравнялись с Невиллом и уже вместе с ним ступили на трап. Поднялись на борт и замерли потрясенно — корабль магически увеличился до размеров круизного лайнера, только бассейна не хватало… Над головой плескали флаги и гудели туго надутые ветром гигантские паруса, повсюду летали воздушные шарики и крошечные колибри, которые, играясь, толкали шарики к детям или от них. Посреди увеличенной палубы стояли столы с напитками и всякими вкусностями, которыми нипочем нельзя наесться, сколько ни ешь. Но можно получить массу удовольствия, чем гости и воспользовались, расхватав угощения и выстроившись вдоль бортов, наблюдая за раскинувшейся панорамой. А она была ух какой! Виды Лондона с высоты птичьего полета вскоре сменились пасторальными картинками старой доброй Англии с её пастбищами, каменными изгородями и овечками. Горизонты раздвинулись в неохватную ширь, поля и луга превратились в лоскутные одеяла, деревья уменьшились до размеров бонсаев, дороги и мосты стали игрушечными, как и люди и машины на них. Хоть и было видно всё вокруг, сам корабль почему-то не видели те, кто был внизу, каким-то образом парусник стал невидимкой, а потом и вовсе ушел из обычного мира, незаметно перейдя в мир волшебный. Сначала был бескрайный облачный океан — пуховой и воздушный, его волны были подобны аптекарской вате, свежей и стерильной, так и подмывало протянуть руку и ухватить ближайший белопенный ком… Зачем — не ясно, просто хотелось взять, и всё. Казалось бы, чем ближе облака, тем больше они похожи на туман, но здесь, в заоблачье, у них, видимо, были какие-то свои, волшебные законы: пушистыми валами они катили и катили на борта, плавно облегали-обтекали корабль и стелились дальше подобно бескрайным полям собранного хлопка и льна… Кроме своих, дети с площади Рассел-сквера увидели ребят из других регионов: валлийцев и шотландцев, и поняли, что корабль сначала подобрал пассажиров из самых отдаленных уголков Великобритании, оставив Лондон напоследок. Что было, в общем-то, правильно, ведь в Лондоне ждало куда большее количество записавшихся детей, чем в Кардиффе или Инвернессе с Глазго. С веселым любопытством маленькие незнакомцы пока только перестреливались взглядами и ловили робкие улыбки будущих одноклассников. Те, кто был знаком по улице и начальной школе, как Гарри с Дадли и друзьями, держались кучками, радостные от того, что в среднюю школу им удалось попасть вместе. На этом фоне Гермиона вдруг почувствовала себя очень одинокой — подругами в младшей школе она так и не обзавелась… Слишком сильно хотела учиться и много времени уделяла только учебе, не замечая интересов посторонних девочек. Глупых и бесполезных интересов, вроде нарядов для куклы Барби и идиотских дневников с розовыми единорогами. С блестками. Словно почувствовав её печаль, на неё оглянулся черноволосый мальчик, стоявший с друзьями, пробежался по ней зелеными внимательными глазами и после недолгого колебания подошел. Заглянул в карие грустные глаза и тихо спросил: — Тебе страшно? Ты не бойся, там хорошо. — Я не боюсь, — благодарно отозвалась Гермиона. — Просто… Она смущенно глянула на маму, и та пояснила: — Просто она у нас чересчур старательная. Молодой человек, можно вас попросить проследить за тем, чтобы Гермиона хотя бы обращала внимание на живых людей, кроме своих учебников? — Мы проследим, — весело пообещал Гарри. — Вернее, Мирабель проследит, она никому не даст скучать! — отвернулся и позвал: — Ребята, ко мне, всем внимание! Это Гермиона, она любит учиться! Вмиг Грейнджеров окружила жизнерадостно гомонящая ребятня, посыпались их крики: — Привет, я Пирс! — Дадли! — Дик Малькольм! Будем знакомы! — Я Марта, а это Джина, Джей и Крис! У тебя классное имя, Гермиона! — А это Невилл! — хлопнул Гарри по плечам последнего синеглазого мальчишку с застенчивым румянцем на щеках. Гермиона к тому моменту вся зарделась, непривычная к такому вниманию к своей скромной персоне. К счастью, её смущение перебила песня, донесшаяся издали: …Через несколько минут стихнет в классе разговор, И звонок последний с грустью свою песню вам оставит. Вы не думали об этом до сих пор, Вы не верили, что этот день настанет, Что когда-то предстоит покинуть старый школьный двор       И навеки детство там оставить. Песня приближалась, тягучей своей мелодией раздвигая облака и являя взору прибывших прекрасную гавань и хор встречающих, чьи голоса слитно вели дальше прощальную песню выпускников: На мгновение взглянув одноклассникам в глаза, Вы случайно окунетесь в море грусти и печали. А как много ещё хочется сказать, А как хочется вам всё начать с начала. Ваш фрегат сегодня с гордостью наполнит паруса       И в большое плаванье отчалит. Пели семикурсники, отучившиеся в Мирабель и встречающие своих преемников, новых первокурсников, передавая им эстафету знаний. Такая была традиция в Мирабель — возвращаться с выпускного в сентябре, чтобы встретить и проводить в школу поступившую смену… Сотни сказочных дорог, как волшебный серпантин, Вам простелет жизнь, и выбор лишь за вами. Ну а выбрать предстоит всего один Путь, который вы разделите с друзьями. В этом мире еще много неизведанных вершин, На которые взойти должны вы сами. Среди них стояли Дора Тонкс и Чарли Уизли, держащиеся за руки, их пути уже были определены: Дора уходила в Мракоборческий центр, учиться на мракоборца, а Чарли собирался уезжать в Румынию, изучать своих любимых драконов. У многих взрослых на глаза навернулись слезы, они были очень тронуты таким постановом — встречать младших детей прощальной песней, тем самым передавая значимость и величие момента. Стоявший на капитанском мостике Селёдочка сентиментально утер слезинку и ностальгически вздохнул. — Эх… Красиво, что и говорить. Под его ностальгию парусник пришвартовался и встал на якорь. Спустился на берег трап. Селёдочка потянулся, неспешно сошел с мостика, подошел к пассажирам и приглашающе кивнул им. — Прошу! На берегу все смешались: рослые семикурсники похватали младших коллег и братьев, расхватали пап и мам и вот такой смешанной шумной толпой дружно двинулись по желтенькой дорожке-торёнке к видневшейся на горизонте фиолетовой капле. Полчаса ходьбы, и фиолетовая капелька выросла в совершенно восхитительное здание — легкое и воздушное, с летящими ажурными эстакадами-террасами и куполами. Даже непонятно было, как это всё держится на столь хрупких витых колоннах? Многие при этом вспомнили эльфийские дома, описания которых читали в книгах-фэнтези. Этот день был посвящен расставанию. Притихнув, дети и родители бродили по школьной территории и прилегающим землям, некоторые из родителей, озабоченные благополучием отпрысков, заглядывали во внутренние помещения кампуса и проверяли, в каких условиях будут находиться их драгоценные чада. По ходу дела задавали уточняющие вопросы: — В комнатах по две-три кровати, на каких основаниях набираются пары и группы? Следовал лаконичный ответ от того-другого сотрудника школы: — Близнецам, братьям и сестрам одногодкам, крепким друзьям. — Магглы и маги будут вместе? — В зависимости от степени их привязанностей и симпатий. — Где у вас душевые? — Вот здесь, за белой дверью — уборная, примыкающая к каждой комнате. Рядом — гардеробная и рабочий кабинет. — Туалеты какие-то странные… где унитазы? — Вот. Около купальни. — Это каменное креслице — унитаз?! Далее последовал вопрос о факультетах, на что родителям посоветовали не беспокоиться, потому что это уже сугубо школьные дела-прерогативы. Получив такой втык, родственники смутились и примолкли, вспомнив о Хогвартсе — почему-то они не переживали, когда детки уезжали туда… На этой слегка неловкой ноте настало время прощания, с чем и собрались: поцеловав детей, родители в сопровождении выпускников-семикурсников отправились обратно на берег — к кораблю. Северус с Гарри подошли к девочке в коляске, присев перед ней, Северус обратился к Соне: — Твой папа просил позаботиться о тебе, Соня. Давай познакомимся: Я Северус, а это мой сын Гарри. Скажи мне, Соня, тебе как удобней будет: одной или с девочкой? Гарри заметил, как неподалеку напряглась Гермиона, и хмыкнул: — Пап, а давай Соня с Гермионой будет? — А где Гермиона? — вскинул голову Северус. Гарри подозвал девочку. — Вот Гермиона. Слушай, — обратился он к ней. — С Соней поладишь? — А меня почему не спрашивают?! — взбрыкнула Соня, непокорно сверкая на них гневными глазами. — Папа спрашивал! — примиряюще вскинул ладони Гарри. — Это я вмешался. Прости. Гермиона виновато улыбнулась, Соня бросила на неё оценивающий взгляд и заинтересованно наклонила голову, начиная склоняться к мысли о том, что неплохо бы разделить комнату с этой дикаркой. Родители ушли, но для детей день на этом не закончился. Сначала их повели в столовую — подкрепиться перед важным делом. Столовая оказалась удивительной, как и всё остальное в этом мире: прежде всего она была без стен, под открытым небом. То есть стены были, но невысокие, полтора метра высотой, а легкие столбики сплетались над головами ажурным куполом. Высоко-высоко в воздушной вышине. Еду полагалось брать самому с раздаточного стола. Прививать привычку к волшебному обслуживанию, как в Хогвартсе, в школе Мирабель не собирались. Гарри, знавший о неуклюжести Невилла, протаскался с подносом за ним, набирая ему еду. Поставив приобретенное на стол, он пошел набирать пищу себе. Соне помог Северус, честно исполняя обещание, данное Альберту, позаботиться о его дочери. Остальным по мере затруднений помогли ребята со старших курсов — ничего, не развалятся. Зато новичкам задел на будущее. Белоручке-Драко помог с подносом рослый пятикурсник, отчего тот онемел от приступа стеснительности и едва-едва мог отвечать на вопросы. Пришлось верзиле придумывать наводящие. — Овсянку будешь? Нет? Тогда как насчет пюре картофельного? Тоже нет? Хм… Котлету морковную будешь? Слушай… мож, тебе амброзию дать? — А что это такое? — невольно отошел от стеснительности Драко. — Ага-а-а, ожил! — громила осторожно потыкал пальцем в фарфоровое плечико аристократика. — Давай, выбирай, чего покушать изволите, мастер Малфой. Драко заглянул в некрасивое курносое лицо и вдруг со смущением признал в нем Люциана Боула. — А ты… вы… разве не в Хогвартсе, я слышал, что вы… ты вроде как на Слизерине? Люциан с улыбкой выслушал его заикание и мягко пояснил: — Меня родители действительно хотели отправить в Хогвартс, и даже надеялись, что я попаду в Слизерин, но семь лет назад убили директора Хогвартса — Дамблдора, и необходимость в том решении отпала. А там и я подрос и смог сам решить — куда именно хочу поступить. — Ух ты… — оценил Драко и опасливо шепнул: — И как тут?.. — Тут чудесно! — тепло улыбнулся Люциан. — Самая лучшая школа в мире… — тут он приблизил лицо к уху Драко и таинственно понизил голос: — Я научился вызывать ветры и дожди и умею гасить пожары. — Ух ты, круто! — восхитился Драко. И выбрал, наконец, чем перекусить: нежнейшее картофельное пюре с мясной подливкой, баранья отбивная с клюквенным соусом и стакан какао. Ели дети с некой растерянностью в душе, многие до сих пор помнили по рассказам старших, что в Хогвартсе в честь начала учебного года закатывали настоящий пир, и гости ели с золотых тарелок и пили тыквенный сок из высоких бокалов. А здесь было как-то совсем обыденно, никаких торжеств. Хотя хор выпускников они тоже пока не забыли и с любопытством гадали, было ли это единственным признаком праздника. Как вскоре выяснилось — нет. После обеда старшекурсники и учителя собрали первоклашек и повели в парк. Он раскинулся неподалеку, на пологом склоне холма, широким полумесяцем огибая пришкольную территорию и незаметно перетекая сначала в лесопарк, а затем и в полноценный лес — солнечный и добрый. Ребят дожидался крайне симпатичный мужчина с гривой тонких длинных волос. Согрев детей ласковым взглядом теплых карих глаз, он негромко заговорил: — Меня зовут Соломон, ваш учитель и основатель этой школы. Вас привели сюда для того, чтобы вы смогли приобрести себе волшебный инструмент, с которым вам предстоит учиться здесь ближайшие семь лет. А тот, кто очень постарается, обретет не только помощника, но и друга на всю жизнь, если будет бережно и аккуратно с ним обращаться. Речь идет о волшебной палочке или посохе, не удивляйтесь, если кому-то достанется деревянное, или каменное, или костяное кольцо. Волшебные кольца тоже являются отменными проводниками магии. Соломон замолчал, внимательно обвел взглядом притихших детей и продолжил: — Сейчас мы с вами войдем в парк и пообщаемся с деревьями. Помните, деревья растут на волшебной земле Балинора и потому непросты, каждое дерево имеет дух и может отозваться на зов вашей магии. Давайте разобьемся на группки и неспешно пройдемся средь стволов. Можете гладить их, разговаривать с ними и слушать их шепот… — тут Соломон посмотрел на Гарри и кивнул ему. Гарри вынул из кармана веточку, вытянул перед собой, и на глазах детей она вдруг раздвинулась в тонкой мальчишечьей руке, становясь витым дубовым посохом. Следом прозвучал звонкий голос Гарри. — Это дар Катала, одного из трех друидов. Его дерево подарило мне этот посох, когда мне было три года. Он растет вместе со мной! Посох был на полметра выше мальчика, это дети оценили вполне. Заволновавшись, они разбились на группки и пошли гулять по парку. Соломон с Гарри и детьми-магглами неспешно двинулись следом за рассыпавшимися веером маленькими волшебниками. То один, то другой ненадолго замирал возле какого-либо дерева и, послушав шелесты-шорохи его кроны, шел дальше, не дождавшись внутреннего зова. Невилл и Гермиона, слушая чей-то шепот, подобрали по камушку с лесной подстилки и, вернувшись к Соломону, робко попросили объяснений. Друид взял камешки, положил на ладонь, осмотрел и задумчиво кивнул. — Всё верно. Гермиона магглорожденная, и её выбрал дух Кобальта. Из этого камня будет выточено кольцо, оно станет твоим проводником. Тебя же, Невилл, отметил сам Мельхиор, он заметил в тебе зачатки друида, ты маг земли, у тебя тоже будет кольцо. — А ими трудно колдовать? — растерянно спросила Гермиона, перечитавшая не одну книгу о волшебных палочках. — Понимаете, мне два письма пришло: одно из Хогвартса от профессора МакГонагалл, а другое от вас, из школы Мирабель… — И почему же ты выбрала Мирабель? — лукаво прищурился Соломон. Гермиона зарделась, как рассветный мак. — Просто… Просто ваше письмо было более… более… — бедняжка так отчаянно покраснела, что Гарри пришел на помощь. — Более человечное, — буркнул он. — Ко мне тоже сова из Хогвартса прилетала. «Дорогой мистер Эванс, официально заявляю о зачислении Вас в школу Волшебства и Чародейства «Хогвартс»… — язвительно процитировал он сухое приглашение МакГонагалл. — Полная противоположность от письма Соломона, он хоть по-человечески написал. Гермиона закрыла глаза, с благодарностью вспоминая тот простенький конвертик с маркой и письмо, написанное на тетрадном листе в клеточку:       «Здравствуйте, маленькая мисс Гермиона. Пишу вам из школы Мирабель, чтобы предложить обучение волшебству. Ваша магия сейчас сырая и дикая и потому опасна для окружающих. Но если вы хотите, то при хорошем и должном подходе сможете контролировать свою волшебную силу, не доставляя неприятностей никому. Мы обязуемся помочь вам не только в обучении магии, но и снабдить вас учебниками и школьными пособиями на все годы обучения. Одежда и питание будут предоставлены школой Мирабель. Проживание бесплатное на полном пансионе со всеми положенными каникулами, халф-термами и родительскими неделями.

С искренним уважением. Ваш директор Соломон Эмрис».

Вздохнув, Гермиона открыла глаза — что ж, она не ошиблась, сделав выбор в пользу Мирабель. К тому же ей написал сам директор, а не заместитель, да и имя у него такое доброе, такое же, как у Мерлина. Послышались голоса, средь древесных стволов замелькали силуэты возвращающихся детей. Выходили они не с пустыми руками: кто-то нес веточку-палочку, кто-то радостно волок посох, а некоторые сжимали в кулаках камешки, как у Гермионы и Невилла. А за Соней, держась аккурат за коляской, пришел единорог. Удивленная девочка растерянно оглядывалась на зверя, с трудом катя кресло по неровной почве. — Что он хочет, мистер Эмрис? — недоуменно спросила Гермиона. Соломон улыбнулся. — Он заинтересовался, никогда не видел кресла на колесиках, смешной чудак… Но это хорошо, что он пришел, нам не нужно теперь его искать. Подойди сюда, Магеллан! — позвал он единорога. Лунно-белый зверь с готовностью подошел. А Соломон достал из воздуха щетки и начал раздавать их детям со словами: — Давайте-ка причешем красавца. Вы же помните, что волос единорога используется для усиления волшебных палочек? Вот-вот, давайте, вычесывайте и собирайте волосы. Получив неожиданное задание и поняв задачу, обрадованные школьники приступили к делу: расхватали щетки и, окружив зверя со всех сторон, начали вычесывать гриву и хвост. И не важно, что им всем достанется волос одного и того же единорога, кого это волнует, на самом деле? Мастеров волшебных палочек вроде Олливандера, не терпящих конкурентов и стремящихся соригинальничать, делая супер-пупер волшебные палочки с волосом из хвоста великолепного экземпляра дикого единорога, и не преминувших при этом прихвастнуть, что-де еле увернулся от его острого рога… Нет, нам эти сложности ни к чему. Тем более от добровольно пришедшего единорога, вот этого, который сейчас стоял совершенно смирно, кротко наклонял голову к самым невысоким, ласково дышал в детские ладони и водил ухом в ответ на восторженные шепотки ребят, зовущих его Магелланом…