⌠⌠⌠ Wanting me haunting you,
haunting me, haunting you;
Тихая приятная музыка медленно наполняет комнату в сочетании с приглушённым фиолетовым цветом — ещё более расслабляющей обстановки Джейк ещё не встречал. Закатав рукава своей рубашки, он собирает свои вещи для переезда в новое общежитие, построенное совсем недавно для будущих трейни. Тот факт, что его агентство процветает и развивается, безусловно, радует, но лично Джейку после тяжёлого дня, поездок к родителям и бабушке, хотелось бы прилететь в общагу и лечь спать. Так нет: все ушли ещё во второй половине дня занимать комнаты покруче и его заставили тоже. Почти все. Раздаётся тихий стук в дверь. Джейк сдувает влажные волосы с глаз и кидает косой взгляд на без разрешения поворачивающуюся ручку: — Хочешь пирожное с клубникой? Оно одно осталось в холодильнике. В проёме стоит Сону и сладко улыбается всем своим лицом. Джейк всегда удивлялся этой его способности, потому что до встречи с одногруппником он знал только улыбку ртом и глазами. Этот человек умеет использовать каждую мышцу своего лица, чтобы растопить сердца всех находящихся рядом. Но с Джейком такое уже давно не работает. — Нет. Джеюн устало почёсывает щёку и возвращается к сумке, задевая взглядом полуголые ноги Сону возле закрытой двери. Джейк видит боковым зрением, как неловко младший стоит и жмется у стены со спрятанными за спиной руками и расслабленным лицом, будто бы ему сейчас послышалось. Сону остался, потому что одна из комнат в новом общежитии оказалась не готовой. Джейк не знает, почему бы ему просто не переночевать в другой комнате с одногруппниками, но уже догадывается. Джейк правда старается; он ставит свой профессионализм выше конфликтов и ненужных чувств, даже когда от этого разрывается сердце. Если бы он мог, то давно бы выкинул Сону из своей жизни. Прислушиваясь к скрипящему полу, Джеюн в усиленном темпе начинает собирать свои вещи, чтобы поскорее избавиться от этой компании; его скулы горят в перенапряжении, а почти расстёгнутая рубашка от духоты липнет к телу. Не чувствовать на себе чужой взгляд буквально невозможно, поэтому Джейк решает оказать сопротивление и в упор смотреть в ответ. Сону мило улыбается, вздыхая; так же, как и всегда на глазах фанатов и остальных ребят. Вряд ли Джейк сможет забыть тот момент, когда он увидел настоящую счастливую улыбку Сону — по сравнению с ней, весь этот маскарад не имеет никакого смысла. — Что ты хочешь, Сону? Я занят. Джейк переводит взгляд с коротких шорт одногруппника на светильник, который случайно оставил Хисын на своей половине комнаты. Совершенно безразлично проходя мимо Сону в ожидании услышать очередную ложь, он кладёт нужные вещи в сумку. Осталось совсем немного. — Разве мне нельзя зайти к своему другу и пообщаться с ним? Джейк так устал. — Уходи. Я не хочу слышать твои манипуляции сотый раз за день; ты — плохой актёр. Сону довольно хмыкает, а Джеюн, даже не смотря на его лицо, может понять, что от былой улыбки не осталось ни следа. — Тебе следует быть поосторожнее, — не выдерживая, Джейк смотрит на младшего с приподнятой бровью и натыкается на ледяной взгляд. — Я ведь могу и рассказать всё. Ты правда этого хочешь? Джеюн не раз говорил себе быть менее вспыльчивым, менее эмоциональным, потому что это может привести к нежелательным последствиям, но, чёрт возьми, не подлететь и не схватить этого наглого мальчишку за щёки он не мог. Не сильно, так, чтобы припугнуть; однако, судя по тому огоньку в чужих глазах, Сону это только нравится. — Вперёд, — Джейк наклоняется слишком близко к его лицу, поглаживая большим пальцем скулу, и шепчет все слова прямо в чужие губы, — Посмотрим, как ты разрушишь нашу группу просто потому, что тебе захотелось посмотреть, как я мучаюсь. Он отпускает Сону, немного встряхнув его голову напоследок, и отворачивается, не в силах смотреть на эту довольную рожу. Удивительно, как одна простейшая манипуляция может заставить Джейка стискивать в ярости кулаки. Все в этой комнате знают, что Сону может наговорить что угодно — и ему поверят, и что Джеюн безрезультатно пытается взять эту ситуацию под контроль. Сону может развести спектакль, специально зареветь и даже убедить себя в том, что кто-то из мемберов изнасиловал, оставил побои или довёл до попытки суицида (хотя ради такого ему было бы жалко травмировать собственные ручки), и единственный, кто это понимает, похоже, Джейк. — Выйди, мне нужно переодеться, — кидает старший, садясь на стул спиной к одногруппнику. Сону идёт в противоположную сторону от выхода, прямо к Джейку, останавливаясь возле металлической спинки стула. Ожидая от него всё, что угодно, Джеюн всё равно еле заметно вздрогнул, почувствовав осторожные прикосновения к своей ключице. Сону плавно опускает свою голову на плечо старшего и продолжает двумя руками спускаться вниз. — Ты такой глупый, хён, — задевает губами ухо Джейка. — Так говоришь, будто бы я делаю это всё для себя. Давай помогу? Кажется, его сердце сейчас выпрыгнет. Джейк глубоко вздыхает, когда чувствует, как чужие холодные руки по очереди расстёгивают пуговицы рубашки и как Сону с улыбкой прижимается своей мягкой щекой к его. От его касаний по венам расплывается раскалённое железо — сгоришь, так и не пошевелившись, — и остановить не в силах. Конечно, младший делает это для себя. Джейк знает, потому что он еле выбрался из этой сети, но каким-то образом ниточка осталась повязана. То бесчисленное количество его оправданий и сомнений почти эквивалентно тем моментам, когда Джейк чувствовал себя слишком жестоким и одиноким из-за дурных мыслей о таком милом мальчике; второго больше. Иногда ему кажется, что он сам виноват. Каждый раз принимая помощь и внимание от Сону, Джейк жестоко обманывался, а потом съедал себя за своё неудержимое желание быть любимым. Иногда это так мешает. — Не в этот раз. Джеюн убирает руки младшего, чувствуя приближающийся вкус горечи — опять он погружается в воспоминания, где и не подозревал о его намерениях. Джейк всегда верил, что помощь должна исходить от чистого сердца и что добро нужно делать просто так, а не потому, что захотелось почувствовать себя спасателем, героем или важным. За этот небольшой промежуток времени ему удалось понять, что что бы Сону не делал, он делает это исключительно для себя, какую бы милашку из себя не строил, это почти всегда маска. Так просто понять: нос становится острее, когда он искренен. Однажды попытавшись снять эту маску, Джейк поплатился разбитым вдребезги сердцем. — Почему же? — Сону обходит и садится меж разведённых ног коленками на пол. — Мне показалось, — его пальцы медленно проходятся по чужим бёдрам. — Что ты хочешь меня. Джейк так давно оставил попытки показать ему, что хочет не только тело, что уже и вспомнить не может, когда это началось. Сону, наверное, больно так стоять, думает старший и даёт ему последний шанс: — Не думал, что ты шлюха. Теперь тебе нравится трахаться с кем попало? Не обязательно оповещать меня о своих новых хобби, я больше не участвую в твоих играх. Сону пришёл к нему за яркими эмоциями и ощущениями; так Джейк готов всё предоставить, только чтобы он больше никогда не вернулся. Ухмылка резко пропадает с глиняного лица — взамен Сону смотрит так пронзительно и прямо, что у старшего мурашки по коже. — Ты знаешь, как я жалок. Вот она: Сону встаёт с колен и разворачивается с видом побитого щенка, не меньше, его нос стал более вытянутым, а ноздри слегка расширились, — вот она, очередная точка невозврата, через которую Джейк каждый раз клянётся не проходить. Младший выглядит таким разбитым, таким скомканным и раздавленным, что Джеюн снова забывает, что это его естественное состояние, и подаётся вперёд. Руки Сону всё ещё ледяные, страшно растопить; Джейк тянет за запястье обратно и усаживает его на свои бёдра, крепко обнимая. Кажется, это не Сону холодный, а Джеюн просто не может контролировать тот жар, что исходит из его груди каждый раз, когда младший рядом — единственный огонь, способный обжечь маску в подходящий момент вне зависимости от чьего-либо желания. Сону держится так, будто бы в следующую секунду может упасть, и дышит в чужую щёку. Фиолетовый свет падает на его волосы, придавая лавандовый оттенок — пахнут они точно так же. Джеюн отвлекается на мигание лампочки и не замечает, что Сону молча смотрит куда-то сквозь него; готов поспорить, что, когда их взгляды встретились, кто-то перевёл его сразу на губы. — Иди ты к чёрту, Ким Сону. Они одновременно тянутся навстречу друг другу, сталкиваясь жаркими языками и сплетая их между собой. Джейк ненавидит это; и тянется ближе к младшему, потому что дышать нечем (без Сону не дышится) и руки болят, когда они не на его пояснице. Холодные пальцы обжигают джейковы щёки, а сам Сону вообще такой сладкий и приторный, что хочется распробовать получше. В какой-то момент Джеюну кажется, что съесть его вполне возможно, но всё скорее наоборот: язык Сону обрывисто очерчивает нёбо и сталкивается с другим, определённо выпуская какое-то гипнотическое вещество из своих клыков. Джейку уже давно не нужен воздух. Он готов целоваться с младшим без остановки, пока Сону в очередной раз не привыкнет, и каждый раз думает, что это навсегда. Сону отстраняется первым и улыбается на попытку Джейка продолжить, прикладывая указательный палец к влажным горячим губам. У Джеюна сейчас мурашки выпрыгнут из кожи, и откроются старые шрамы. У Сону ухмылка такая на лице, будто бы он понимает, что усталость от безответной любви намного сильнее усталости после тренировок. Джейк не верит. Не может быть такого, чтобы Сону был таким жестоким. Не может быть такого, что Джеюн оказался бесполезным сразу же, как судьба всех участников группы разрешилась. Сону хороший, Джейк-то уж точно знает: именно он нашёл хилого разбитого маленького мальчика с кучей ужасно несправедливых комплексов из детства и спас его. Джейк видел, какой Сону может быть внимательный и заботливый, он видел, что у того на душе, он знает, под какую песню младший раньше засыпал, захлёбываясь в собственных слезах. Сону был таким чистым и ранимым — Джеюн не мог не прикоснуться к этому. Нет. Этот разгорячённый юноша, который сидит у него на коленях прямо сейчас и смотрит сверху вниз, не тот человек и никогда им не был. Джейк задерживает свой взгляд на лице дольше положенного и понимает, что его снова обвели вокруг пальца. Если бы он хотел сопротивляться и его инстинкт самосохранения не отключался бы каждый раз, когда младший его касается, то было бы вполне честно. А так — просто Сону полуосознанно использует джейковы чувства, чтобы не иметь своих. В глазах Джеюна появляется до боли знакомая жалость, которую, как он отлично знает, Сону на дух не переносит. Жалеть так, как жалеет Джейк — значит помочь; если он хочет помочь — нужна помощь. Сону никогда в ней не нуждался. — Всё ещё не понимаешь? Ты проиграл. И никакого рематча никогда не будет, — младший улыбается по-лисьи, а Джеюн снова вместо хитрости и подлости ассоциирует это с одиночеством. Сону бесстыжим въедливым взглядом опаляет чужие скулы, в это время руки Джейка также бесстыже лезут под короткие темные шорты, царапая нежную кожу. Красный свет: они оба накидываются друг на друга, словно звери, кусаются и зализывают раны, не разбирая, где чьи. Сону шипит прямо в рот от боли — его бёдра разодраны до крови — и цепляется за джейковы черные волосы примерно с такой же силой. Пожар, разгорающийся между двумя совершенно разными людьми, убивает каждого по отдельности. Джеюн ненавидит это. Он ненавидит Сону, всё, что с ним связано, всё, что он делает. Он ненавидит себя за то, что позволяет ему делать всё то, что, возможно, никто из них и терпеть не может. Он обожает те моменты, когда Сону смотрит на него с тем блеском в глазах, что показывает степень его искренности. К сожалению, сейчас Джейк очень легко может спутать блик слюны на чужих распухших губах с бликом в глазах, поэтому он даже не пытается разобраться. Он слишком зол, чтобы тратить время на очередные загадки; а зачем, когда можно отомстить за причинённую боль души физической? Сону сводит брови и с прикрытыми глазами открывает рот: теперь его поясница расцарапана точно также; Джейк пользуется случаем и спускается губами ниже, к шее. Широким, горячим, медленным мазком он проходится чётко по сонной артерии, желая её прокусить. Жалко, что нет таких хищных клыков, иначе от Сону не осталось бы и кусочка. Младший дышит раз через десять и в какой-то момент резко перекладывает руку Джеюна на свой вставший член через шорты. Конечно, старшего такие своеволия не устраивают — он грубо шлёпает по руке так, чтобы точно остался синяк, и заламывает его запястья за чужой спиной. Этот взгляд… Этот взгляд Джейк уже где-то видел. Сону пытается вырваться из крепкой хватки, но Джейк сильнее. Может, и правду говорят, когда сравнивают подобные вещи с наркотиками. Джеюну кажется, что он не сможет прожить ещё минуту без жаркого дыхания младшего на своих губах. Без его запаха. Поэтому, дернув ещё разок скованные запястья, Джейк проводит носом по чужой щеке и опускается к шее и ключицам, впитывая этот сладкий запах различных лосьонов вперемешку с потом Сону. Он упивается естественным мускусом, исходящим от чужого тела, еле пробившимся под невозможным слоем приторных отдушек. Сону никогда не сможет скрыть настоящего себя от горящих глаз и звериного чутья Джейка. Под чистым взглядом, прожигающим его изнутри, Джеюн отпускает руки Сону, возвращаясь к облапыванию одной из самых любимых частей тела младшего — бёдер, и нащупывает что-то в чужих карманах. Он чувствует, как паникует Сону в его руках и как судорожно он пытается снять его прилипшую к телу рубашку, чтобы отвлечь. Чтобы Джейк уже не передумал. Чтобы наконец получить то, зачем он сюда пришёл. Ну, конечно. Джеюн хмурится. В руках оказывается пакетик со смазкой — может давно уже там лежит? — а в глазах напротив танцуют пара демонов. Не веря своим глазам и предположениям, Джейк резко лезет в чужие трусы под удивлённый вздох и с легкостью вставляет средний палец в напряжённого влажного парня. Какой же он дурак. Всегда недооценивал Сону и никогда не делал никаких выводов. Становится ясно, что младший перед тем, как прийти в комнату, хорошенько подготовился. Очевидно, ни одно из сказанных им слов не было правдой. Он в очередной раз использовал одногруппника в своих целях, прекрасно понимая, что они оба это осознают. У Джейка нет больше сил на это. У него не было изначально, но никто и не спрашивал. — Делай всё, что хочешь, — тихо произносит старший и откидывает голову назад, слегка ударяясь затылком о высокую спинку. Может быть, так это закончится быстрее. Сону в недоумении хватается за чужие расслабленные руки и кладёт их себе обратно на бёдра. Джейку смешно. Они пропустили тот момент, когда каждое действие одного начало вызывать бурю эмоций у другого; когда яд в чужих руках становился лекарством и наоборот. Джейку легче всего сэкономить все свои эмоциональные ресурсы и просто перетерпеть — безразличие для Сону почти смертельно. Джейк чувствует, но не видит, как младший опирается на его грудь и как оставляет аккуратный поцелуй под линией челюсти. Возможно, он хочет посмотреть на это: шторм в глазах Сону должен быть прекрасным; но прежде, чем принять решение, Джеюна неожиданно сильно кусают в шею. Это больно, однако не больнее ненависти. И всё же, ему было бы всё равно, если бы этот укус был в другом месте, потому что сейчас это может вызвать кучу проблем на работе. Это так, значит, Сону напоминает о том, что Джейку лучше его слушаться? Весьма пикантно. Рефлекторно Джейк снова сжимает разодранные бёдра Сону, заставляя того сладко зашипеть и уткнуться в ключицы. Рука младшего медленно спускается в чужие джинсы, массируя вставший член под собой. Боковым зрением Джейк замечает, что теперь взгляд Сону направлен прямо в его глаза: он выжидает, когда старший проявит хоть какие-то эмоции и подарит хоть капельку внимания. Джейк правда не понимает, кто из них жертва, а кто — охотник. Поэтому, несмотря на жжение на шее, игнорировать ощущения внизу живота не получается, и он смело встречается со своим отражением, расписанным в зеркале чужих глаз. Довольный Сону улыбается и нарочно касается своими губами джейковых, мягко целуя после. Когда Сону снимает с себя футболку, взору становятся открыты ещё старые метки, которые были оставлены Джеюном около недели назад или больше. Под рёбрами красуется тонкая длинная полоска красной корочки — в фиолетовом это смотрится более жестоким и чёрным — в тот раз Джейк надеялся, что всё-таки сможет добраться до сердца под рёбрами. Синяк внизу живота — это, скорее всего, бывший недоукус (никто уже не помнит). В любом случае, под голодный по его телу взгляд Сону приспускает шорты с трусами и осторожно вскрывает пакетик со смазкой, выливая содержимое себе на руку и Джейку на член. Джеюн терпеливо сжимает челюсть и ждет, когда младший будет достаточно смазан. Сону насаживается, упираясь носом в джейкову щёку, а сам Джейк горит изнутри ярче, чем когда-либо. Внутри так горячо и тесно, что в какой-то момент старшему становится совершенно плевать на то, что было раньше. Как он вообще может думать о давнишних ошибках, когда на нём начинает медленно двигаться самая большая любовь его жизни? Джейк млеет, полностью поддаётся чувственным поцелуям и жалеет, что был так жесток. Только открыв глаза, Джеюн замечает, что Сону смотрит так, будто бы он снова выиграл. Младший улыбается и ускоряется, а стоны из его рта вытекают всё громче и громче; у Джейка щёки пылают от ярости. Прежде, чем кровь из-за неестественных воплей не полилась из ушей, Джеюн даёт звонкую пощёчину, потирая ушибленную руку прямо о повреждённую щёку Сону: — Фальшивка. Сону улыбается. Если это не рай, тогда Джейк не знает, что это. Он знает каждое следующее действие младшего, он знает все его мысли, но никогда не может взять себя в руки. Зато он может взять Сону на руки, потому что он сам осознанно хотел, чтобы Джейк думал, что Сону нужно проучить и поставить цель выбить настоящие громкие стоны. Это так очевидно и банально, что зубы скрипят. Итак, Джейк собирает себя по кусочкам — это уже не новость — а силу концентрирует в руках, чтобы поднять Сону и опрокинуть его на стол, случайно и без внимания столкнув стоящую на краю лампу. Кажется, разрушительный звон вместе с болезненным стоном младшего теперь его новая любимая песня. Сону сводит брови и пытается устроиться поудобнее, постоянно поджимает руки под спину, чтобы не было так больно, но Джейк не знает пощады: он вбивается в почти не сопротивляющееся тело так, будто бы уже давно из этого храма сделали склад. С каким-то дерьмом. Сону судорожно сжимается вокруг и больше всхлипывает, чем постанывает; Джейк знает, где ему нравится больше всего и как. Бёдра его младшего всегда были такими мягкими и розовыми, как обычно, расцарапанные, Джейк каждый раз получает дикое удовольствие их сжимать до синяков, прямо как сейчас. С каждым толчком кожа на спине Сону стирается, доставляя тому ещё больший дискомфорт, его руки мечутся от собственной поясницы до милого сочащегося члена в явном непонимании, что в данный момент нужнее. — Остановись. А-ах! Джеюн-и-и-м-м-м, — с выражением лица, полным (наигранной?) боли, почти задыхаясь и чуть ли не капризничая, просит Сону. Джейк и рад был бы, да только уже поздно сдавать назад. Тем не менее, он со всей силы шлёпает сочную ягодицу младшего, хмурясь от неприятного чувства укушенной шеи. Его член выскальзывает из изнасилованного тела, из-за чего всё тело Джеюна покрывается мурашками. Сону глубоко дышит и перехватывает свои колени с одеждой, которую никто до конца не снял, притягивая к груди, его спина медленно отлипает от деревянного покрытия, что невероятно нервирует возбуждённого Джеюна. Он ещё раз ударяет по тому же месту, пылающей рукой срывая оставшуюся одежду, и переворачивает парня на живот. Не ожидая больше и секунды, Джейк резко входит в открытого влажного Сону, с робкостью поглаживая ушибленные лопатки и внимая великолепным громким стонам: — М-м, — с каждым таким сильным толчком острые коленки младшего разъезжаются и соскальзывают с неподходящего по размерам стола, Джейк ловит его под тазовыми косточками, входя запредельно глубоко. — А-ах! Джеюн слегка подкидывает Сону и теперь всё чаще становится ближе к его сердцу изнутри, чем изначально; горящий парень хватается за всё, что попадётся под руку, чтобы зацепиться, и сметает отельский пульт от телевизора, какие-то потрёпанные книжки, и чуть не сворачивает саму полку над головой. Всё с грохотом падает рядом. Джейк замечает дрожащие локти младшего и предполагает, что делает всё правильно. Он останавливается, когда Сону уже не в состоянии держать себя, и наблюдает, как младший, полностью обнажённый, скатывается на пол, не обращая внимания на убитые колени. Совсем обессиленный, покрасневший и разгорячённый Сону всем своим видом о чём-то умоляет, и Джейк, спустившись за ним, дарит раскалённый поцелуй приоткрывшимся губам. Худые руки младшего обвивают джейкову шею и спину, дарят нежнейшие прикосновения и чувствуют, как лихорадит его под кожей. Сону медленно поддаётся напору и ложится на прохладный пол под постоянные поцелуи, которые оставляет Джейк по всему телу. Губами Джеюн проходится по щекам, ключицам и спускается до живота, обнимая подрагивающее хрупкое тело горячими ладонями. Оставив несколько засосов на внутренней стороне бедра младшего, Джейк растягивает Сону и кладёт безвольную лодыжку себе на плечо; Сону прекрасен в любом виде, даже в самом замученном и обнажённом. Джеюн снова входит, придерживая расцарапанную ляжку, и, возможно, это самое красивое, что он когда-либо видел. Его милый Сону, желающий его всем сердцем, запрокидывает голову назад в удовольствии от того, как правильно его член задевает простату. Джейк сплёвывает вязкую слюну на свободную руку и размазывает её по чужому члену, заставляя Сону не дышать несколько секунд. Младший рукой закрывает своё лицо, по-видимому, не в силах контролировать звуки, которые вылетают изо рта каждый раз, когда невыносимо. Джейк отпускает ногу Сону и наклоняется, чтобы видеть его лицо, когда он захочет кончить, но не получится. Или получится — он ещё не решил. Тот обхватывает всеми конечностями разодранную с прошлого раза спину Джеюна и притягивает к себе так близко, что между лицами не остаётся никакого пространства и времени. Потому что на такого Сону Джейк готов смотреть вечность. На его прикрытые глаза, трепещущие с каждым толчком ресницы, апельсиновые губы, острый ровный нос и румяные щёки. На то, как легко он закусывает нижнюю губу, когда это особенно чувствуется, на то, как тянется его рука к джейковой — сплетаясь в непрочный замок, но такой важный. На еле заметные слезинки в уголках глаз, когда Джейк целует его по-другому: без спешки, языка и напора, просто обхватывая своими губами чужие. — Держишься? — зачем-то спрашивает у Сону, поглаживая его щёку и заправляя растрёпанные мокрые волосы за ухо. Младший, будто бы в самой серьёзной лихорадке из всех существующих, кивает головой и судорожно выдыхает ответ; всё лицо его до сих пор покрасневшее, а под кожей взрываются миллионы горячих звёзд. А всё из-за Джейка. Не теряя времени, Джеюн крепко берёт Сону на перенапряжённые руки, которые потеряют дееспособность уже завтра из-за таких нагрузок, и прижимает его к стене на весу, поддерживая за бёдра. Сону не маленький и не худенький, но очень горячий и просто невозможный, чтобы не попробовать. Бедные его лопатки второй раз переживают мировые войны, а сердце, Джейк готов поспорить, остаётся ледяным. В этот раз Джейк входит в Сону максимально глубоко, придерживая за мягкие округлые ягодицы, насаживает его на себя до самого конца и пытается не разлететься на миллион маленьких искорок, потому что в нём так горячо, узко и влажно, что сдерживать свои стоны не получается. Сону не стонет; он словно специально ударяется затылком о стену и раскрывает рот в немом вскрике. Руки Джейка скованы в напряжении, шея всё ещё щиплет от укуса, но ему всё равно: он ловит громкий стон Сону своими губами и продолжает входить в него под всеми забытую музыку. — Джеюни, пожалуйста… — в порыве страсти Сону впивается пальцами в черные волосы старшего и сокращает несократимое пространство между их лицами, соединяя носы насколько это возможно в такой динамичной обстановке. — не отпускай меня… — его пальцы скользят по джеюновым щекам. — Я не… Я упаду без тебя. Джейк соврал бы, если бы сказал, что это его не тронуло. Сону сжимает его в себе так сильно, что Джеюн удивляется, как у него хватает силы ещё так громко простонать при этом; младший пачкает их тела, кончая, и трясётся в его руках, как тряпичная кукла. Мягкие волосы щекочут джейково плечо; он не против; освобождая руки от ноши, Джеюн кладёт Сону на свою заправленную кровать и не может налюбоваться этим удовлетворённым счастливым лицом. Сону опять с легкостью получил то, что хотел. Джейка снова никто не спросил. Старший залезает сверху; ладони проезжаются по простыням, когда его неожиданно притягивают к себе для глубокого поцелуя. Хотелось бы ему отличать красные припухшие губы Сону от красных знаков. Сону смеется. У Джеюна — ком в горле. Должно быть, любовь. Джейк уверен, Сону радуется очередной победе, что досталась ему почти без соревнований. Но кто сказал, что игра окончена? Да, Джейку болезненно неприятно, но недостаточно, чтобы просто так принять этот факт вперемешку с всеобъемлющей болью, которая медленно и тягуче расплывается примерно в солнечном сплетении. К тому же, непохоже, чтобы Сону волновал всё ещё стоящий член партнёра, если Джейка так можно назвать. Джеюна отрезвляет этот взгляд, полный насмешки — он резко и неаккуратно заставляет Сону перевернуться, игнорируя все вопросительные и возмущённые вскрики, и быстро достаёт ремень из своих джинсов, чтобы связать руки младшего за спиной. Уткнувшись в подушку, Сону хочет посмотреть, что собирается сделать с ним Джеюн, но жесткий шлепок по левой ягодице его останавливает. Попа младшего вся раскрасневшаяся, а где-то даже можно увидеть очертания джейковой ладони, которые ему не терпится все попробовать на вкус. Джейк обращает внимание на мелкие ссадины на спине и подрагивающие пальцы, и ему до безумия не терпится причинить еще больше боли этому человеку. Джеюн входит в пульсирующего Сону без предупреждения, размашисто ударяя головкой по распухшей простате через раз. Конечно, в нём уже не так влажно и узко, но Джейк просто не может остановиться. Сону под ним кричит и извивается, ему неприятно, он пытается освободить затёкшие покрасневшие руки, будто бы действительно верит, что сможет это прекратить. Джейку тоже не нравится противный скулёж и постоянное ёрзание — он не скупится на воспитательные звонкие шлепки по заднице. У самого уже руку жжёт до онемения; с каждым ударом этот наглый мальчишка становится всё смиреннее и всё громче. — М! Джеюн, больно! М-м… Развяжи меня! Как ты… А! Мольбы младшего только заводят ещё сильней, заставляя вбиваться в него, как сумасшедший, придерживая за ремень. Руки Сону напряжены настолько, что его кулаки покраснели так же, как и лицо, а на предплечьях видны просвечивающие вены. И синяки. — Заткнись. Если бы на Джейке сейчас был бы его родной крестик, он бы, вероятно, лежал свинцом на острых ключицах. Один Бог знает, сколько времени Джеюн будет замаливать все грехи этого вечера за себя. Джейк выходит из Сону ненадолго, сплёвывает большое количество слюны на сжатый вход, придерживая скованные руки, и растирает её дальше. Оказывается, у младшего снова встал. А сопротивляется так, будто бы его изнутри раздирают и сейчас он потеряет сознание от болевого шока. Не то чтобы Джейк очень хочет сделать хуже, но реакция Сону просто бесценна: как только он начинает мокрой рукой оттягивать кожицу с головки, в ответ сразу же прилетают тихий шмыг. Очевидно, Сону сейчас до боли чувствительный; такой униженный… Продолжая мастурбировать младшему, Джеюн насмотреться не может на дрожащие колени и наслушаться изо всех сил сдерживаемыми стонами. Сону так не хочет признавать, что ему это нравится? Странно, ведь все уже давно об этом знают. Когда Джейк сосредоточивает кольцо из руки только на головке, то видит, как сильно младший хочет кончить второй раз: мышцы на его спине напрягаются по очереди, костяшки уже побелели от силы, с которой он сжимает кулаки, а из его рта периодически вырываются резкие беззвучные вдохи. Джеюн отпускает его член и вместо этого спускается ниже, чтобы рассмотреть мурашки на коже поближе. Языком старший очерчивает позвонки и на пояснице, следует по пути из россыпи ссадин и прижимается губами к шее сзади. Сону еле различимо плачет. Джейк прикладывается разгорячённой щекой к поцелованному месту и расслабленно выдыхает. Как же ему хорошо; просто идеальный момент. К его сожалению, тело требует разрядки и вряд ли кто-то или что-то сможет это остановить. Джеюн снимает до конца свою одежду и, наконец, развязывает младшего. Сону не успевает вытереть слёзы с лица, как его тут же грубо разворачивают и продолжают трахать, вжимая в кровать с такой силой, что ещё немного, и вместе с ней сломается чьё-то сердце. Джейку всё равно на крики и на тщетные попытки убежать: Сону правда пинается, но с таким прямым и постоянным попаданием по его простате он каждый раз теряет все свои силы. — А-а! Джеюн! Не- агх! — Не… Не надо… Зарёванный, задыхающийся и разбитый Сону выглядит так красиво, когда принимает в себя член Джейка; видимо, воздух — всё, что ему сейчас нужно. Джеюн полностью теряет контроль над своим телом; скулы сводит так сильно, что на шее проступают все вены, а бёдра горят от постоянных сильных движений. В двух шагах от пика Джейк сам не замечает, как рукой проходится по всему телу младшего и останавливается на его шее, сжимая. Сону тут же хватается за крепкую руку, раздирая её до крови, изо всех сил пытается вдохнуть и закатывает глаза. А ещё Сону кончает. Обильно и с вымученным криком, с чуть ли не багровым влажным лицом, пока в него до сих пор требовательно вдалбливается его одногруппник. Джейк разрешает дышать, но руку не снимает — лежит удобно, да и периодически сдавливать горло младшему очень приятно. Ему так нравится уничтожать его, что кончить следом и наполнить Сону своей спермой не составило труда. Всё ещё ритмично двигаясь, Джеюн прикрывает от удовольствия глаза и убирает руку с измученной шеи. Его пальцы плавно скользят вниз, задевают грудь и останавливаются на испачканном животе: Джейку нравится смотреть, как кожа младшего реагирует на его касания, вздрагивая. Он почти упускает тот момент, когда пытка для Сону прекратилась, а перед джеюновым лицом пролетело несколько кулаков. У него хорошая реакция, поэтому он сразу же увернулся и откинул Сону обратно. Наверное, Джейк в жизни никогда не видел столько злости в любых других глазах. Сону-то в таком состоянии он видит частенько. Но даже это не спасает его от осознания, что его снова пытаются поймать на крючок; и Джеюн точно не знает, что злит его больше. В любом случае, Сону напрашивается в очередной раз, и старший не намерен оставаться в стороне. Он выходит из парня, возвращает руку на его шею и не сильно сдавливает: — Что случилось, Сону-я? Не понравилось? — Джеюн наклоняется над чужим припухшим лицом — младший избегает зрительного контакта и пытается отвернуться, — Мне показалось, — пальцы на свободной руке Джейк медленно вставляет в растянутый вход, чувствуя собственную сперму, пытаясь дотянуться до простаты, — Что ты хочешь меня. Джеюн ухмыляется и давит на железу, наблюдая, как Сону открывает рот в немом стоне, чтобы вдохнуть такой нужный сейчас воздух. Как бы он не хотел, старший не ослабит хватку; слишком уж дорогое это удовольствие. Джейк в бешеном темпе массирует простату так, что Сону подкидывает в очередной болезненной судороге оргазма. Наконец, Джеюн его отпускает. Он сам устал уже от этого всего дерьма, но поделать с собой ничего не может; каждый раз, когда он видит младшего в подобном состоянии, он говорит себе, что это был последний раз. Сону до сих пор смотрит на него, как на настоящего врага. Для Джейка это всегда вызов, он пялится с таким же намёком в ответ, пока младший не находит в себе смелости плюнуть в чужое лицо. Конечно, после этого Сону прилетает ещё одна пощёчина, он заслужил. А Джеюн нет. Всё закончилось — пора брать свои вещи и сматываться. Джейк слезает с кровати, слушая, как тихо плачет младший, отвернувшись, и быстро натягивает нижнее бельё. Первая под руку попадается его рубашка, которую он незамедлительно надевает, но одежда Сону привлекает больше внимания, чем расстёгнутые пуговицы на груди. Джейк берёт её и кидает прямо в сломанного парня на своей кровати. Сону не обращает внимания; обнажённый, он пытается накрыться помятым одеялом. Джейк готов поспорить, что у него болит всё тело, и вообще, Сону, должно быть, чувствует себя мизерно, судя по тому, насколько съёжившись и как близко к стене лежит. У Джейка сердце разрывается видеть такого Сону. Он не может взять и бросить его вот так. Ненавидя себя, Джеюн подходит к кровати и уже точно убеждается, что никогда не сможет сбежать. Он снова ложится обратно, под одеяло, лицом к дрожащей в плаче спине; его губы находятся там же, где и были раньше несколько минут назад — у последнего позвонка. Осторожно и аккуратно Джейк обнимает Сону и посыпает его плечи легкими поцелуями в надежде успокоить его. Или себя. Младший начинает плакать сильнее, это заставляет Джеюна вспомнить, как в детстве успокаивала его мама: — Тшш-тшш, Сону, не плачь, — Джейк шепчет и поглаживает его холодные предплечья, покрытые мурашками, и перебирает взмокшие волосы. Сону шмыгает и разворачивается, утыкаясь ледяным носом в чужие ключицы, и продолжает плакать. В объятьях Джейк его согреет. Он всегда согреет младшего, чего бы это ему не стоило. Ведь они любят друг друга, а любить — это не так сложно, как изначально кажется.