Волчий голод

Олег не знал, что он тут делал. Посреди холодного, апрельского Петербурга, так неприятно пробирающегося под толстовку. Города, уже давно ставшего ему чужим. За столько лет на войне, а после наемником, он перестал видеть хоть что-то прекрасное в городах и людях вокруг. Они мелькали слишком быстрыми вспышками, как дети в детдоме, откуда он выбрался в свое время. Вряд ли его воспитатели сейчас бы гордились им – на его руках крови больше, чем на руках любого террориста. Уж Олег-то знал ее вкус, как и неистовое желание забирать чужие жизни себе. Словно питался ими, до этого ведя волчью охоту. Оправдывал фамилию, как говорили его наниматели. Но в Петербурге он не просто так. Знал, конечно, про Чумного Доктора, про то, что это оказался его друг детства, Сергей Разумовский. Видел записи с камер, где тот словно общался с ним, хотя это было его второе Я. В первый момент, Олег признавал это, ему польстило, что Сережа, маленький беспомощный пацан, который хоть и замахивался кулаком, но бил словно котенок, видит его. Потом стало не по себе – смахивало на одержимость Волковым, которую тот очень не хотел видеть вживую. Еще у самого от такого крыша поедет. Он же не Разумовский, у него не раздвоение личности. У него волчий голод до человеческих душ, куда более страшная болезнь. Неизлечимая, ведь даже пули не останавливали наемника. Он все равно признавал, что из детдома вышло два убийцы друга – психопат и охотник. Причем теперь он даже не знал, кто из них кто. Но то дело было полтора года назад. Разумовский просидел за решеткой всего полгода, а потом умудрился сбежать. Олег было испугался за себя – Серега ведь и найти мог, но потом ему отдали документы, сделанные задним числом – он мертв, и все это знают. Чего ему теперь бояться встретиться с кем-то – такие люди обычно дольше пяти минут не жили. Никто же не будет ждать Волкова на пороге, который мог месяцами выслеживать жертву, терпеливо и расчетливо. Получая при этом нехилые деньги, на которые уже давно мог прожить всю жизнь за границей. В какой-то момент Олег понял, что он тоже миллионер, как и Разумовский. Только тот заработал головой, а он – руками. Но сейчас у него был заказ в его старом городе. Он не знал кто, но один из его кураторов направил сюда, обещав крупную сумму и интересное дело. Послушать предложение стоило. Потому он и согласился прилететь из Краснодара, где за последний месяц сократилась местная группировка на трех лидеров, чтобы взяться за очищение Питера. Разумовский его очистить не смог, но Волков считал, что тот просто подход не тот выбрал. Огонь и истерия – не выход. Внутри заброшенного здания было трое – один старик, которого Олег смог распознать как бывшего лечащего врача Разумовского, один вроде бы был похож на того майора полиции, что как раз и раскрыл личность Чумного Доктора. Третьей была девушка, которую Олег тоже смог вспомнить – она выпустила тот длинющий ролик на ютубе по разоблачению его старого друга. Даже его, Олега там упоминала. В правильном контексте – мертв, убит в Сирии. Вот нелегкая его заслала к тем, кто, как он предполагал, хотят дать заказ на Серегу. Олег смотрел на них с верхнего этажа, куда успел забраться и писал своему куратору, что это дело он не хочет брать ни под каким предлогом. Искать и убивать своего бывшего друга, который выкинул его из жизни перед его уходом в армию как ненужный мусор, хоть потом и писал каждую неделю письма, Волков не хотел. Но куратор все не отставал, навязывая наемнику огромные деньги и огромный плюс к репутации. За последнее Олег не переживал – он уже отказывался от громких дел, не желая светиться в таких делах, и его мнение всегда при этом уважали. Однако, прямо сейчас ему ставили прямое условие – хотят именно тебя, ни на кого другого не согласятся, ну хоть выслушай, Волк. Ладно, Волков послушает. Он забрался высоко, и влез через разбитое окно на верхние балки, натужно скрипнувшие. Но внимания людей внизу они не привлекли – видимо, и без веса Олега они скрепят от гуляющего между колоннами заброшенного цеха ледяного ветра. Пробрался чуть дальше, осторожно опускаясь в тени, скрывающей его тело полностью. Затих, слушая переговоры троих внизу, чтобы понять их настроение и возможности. - Он не придет, - Юля – так кажется Олегу ее звали – ежилась от ветра, вжимаясь в колону, надеясь спрятаться. Стоящий рядом Гром хмыкнул, чуть приобняв ее, но отвечать на стал. Только косился на доктора, ожидая его вердикта. - Эти ребята всегда выполняют хотя бы первую часть контракта – выйти на связь и выслушать, - начал Рубинштейн, нервно ходя туда-сюда напротив замершей парочки и ежеминутно поглядывая на молчащий телефон. – Поверьте, никто лучше них не справится с поиском ушедшего на дно Разумовского. - Могли бы и сами, чем такие деньги тратить, - проворчал майор, за что получил тычок в бок от своей подружки. - Ты делаешь это уже целый год, но не нашел ни то, что зацепки, а даже волоска с его головы. - Однажды он ошибется. - Однажды, он совершит такое, отчего весь этот город сгорит одномоментно. Его нужно остановить сейчас, а Кураторы обещали лучшего. Самого лучшего. - Надеюсь, они тоже понимают, кого они собираются искать, - девушка нервно усмехнулась, се больше прячась в руках Игоря. Тот пытался скрыть тонкое тело Юли под своей кожанкой, но помогало это мало. - Они и не таких психов искали, - отмахнулся Рубинштейн. - Действительно, и не таких, - отозвался Олег сверху таким образом, чтобы его голос разнесся по всему помещению. Он уже занял позицию практически под сводами потолка, найдя нишу, которая разносит его голос эхом, чтобы его местоположение было вычислено не сразу. Трое вздрогнули, тут же потеряно озираясь вокруг. - Волк? – спросил доктор. - Вы собрались искать миллиардера в Петербурге? Или по всей России? – ерничал Олег. Он-то понимал, что сидеть на минном поле Серега не будет – уедет так далеко, чтобы никто не мог его найти. – Или вы предлагаете перерыть всю Европу? - Вы же находили и не таких по всему миру, - продолжил Рубинштейн, посмотрев под потолок. Он все равно не мог разобрать откуда шел голос, но пытался найти наемника среди теней. Гром же прикрыл Юлю своим телом и так же всматривался в пространства, чтобы найти источник голоса. Олегу было с чего смеяться. Они даже не понимали элементарной физики, чтобы обнаружить его местоположение. - Допустим, я найду Разумовского, - произносить его фамилию было невероятно сложно, но голос у Волкова не дрогнул. Он пересилил свои детские обиды и привязанности к Сереже очень давно, хоть иногда его и настигали отдельные отголоски этих чувств. – Что я должен с ним сделать? - Убить. Пока он не убил всех нас. - Вашей-то крови он будет хотеть куда больше. Рубинштейн активно закивал. Перестал искать источник голоса, смотря на двоих других серьезным взглядом. Будто ждал, что и они согласны выдать этот заказ. Когда Игорь кивнул ему, доктор снова обвел взглядом помещение. - Куратор озвучил вам сумму, Волк. В обмен на голову Сергея Разумовского. - Почему вы уверены в том, что он не дал нам заказ на вас, например? – Олег просто вкидывал информацию на проверку. Потому что такие заказы были. Их просто не брали, потому что Куратору нравилось играться с этим. Нравилось злить Чумного Доктора, которого они и так уже искали по двум другим контрактам. Вот третий нарисовался. - Потому что мы были бы мертвы, - ответил хриплым голосом Гром. – Раз уж вы такие крутые. - У тебя телефон выпал, майор, - Олег задумчиво крутил в руках кнопочный мобильник, рассматривая его царапины в тусклом свете из небольшой выбоины в крыше. Они не услышали, как он спустился, не почуяли, когда он подошел. Они были смешны для Олега. Даже скучны – он бы не взял такой заказ, даже если бы ему миллиарды заплатили за это. Какой смысл, если это все равно что рыбу в банке ножом убивать? Гром зашарил по карманам, а потом поднял яростный взгляд к потолку. Его голос затвердел, заморозил тем самым холодным питерским ветром. - Верни на место. - Заберешь у входа, - равнодушно ответил Волков, оставляя телефон на подоконнике у выхода. И вновь вернулся на изначальную позицию, продолжая наблюдать за бессильной злостью троицы, с которой наемник игрался, как хотел. - Вы возьметесь за заказ? – нетерпеливо спросил доктор. - У нас уже есть два заказа на Чумного Доктора. И от Чумного Доктора заказ на Игоря Грома. Какой мне выбрать, доктор? – Олег хмыкнул. Да, это было интересно. Не он искал своего друга, это делало двое других, не менее талантливых охотников за головами. Но за год они ничего не нашли. Может, у старого друга получится? - Только ваш выбор, Волк, - после долгого молчания ответил Рубинштейн. Олегу на секунду показалось, что тот просто с жизнью прощался и ждал вердикта. И друзей своих новых к смерти тоже приговаривал, беря грех на себя. Чего стоило Олегу сначала найти Чумного, а потом убить и этих троих? Ничего. Только вот их кровь Олегу не казалась приятной. Бессмысленная охота. - Я найду его для вас, доктор Рубинштейн, - ответил Волков, подходя к своему выходу из этого здания. Питерские крыши собирались встретить его скользкой поверхностью после дождя и молчаливой тишиной с потрясающим видом. К которому Олег остался равнодушным. Уже краем уха он услышал мат Грома о том, что он ни хрена не понимает, как наемник украл мобильник. Что ж, Олегу предстояло погрузиться в жизнь бывшего друга, чтобы найти его ниточки посреди всего мира. *** Удача Олега любила. Ласкала его, как ребенка. В детстве он считал сейчас счастливым, пока у него была семья. Потом считал счастливым, что нашел такого потрясающего друга, как Разумовский, за которого хотелось драться с каждым встречным, лишь бы никто не трогал хрупкое чудо. Став старше, он не потерял этого наивного взгляда на своего друга, только прибавилось ощущение, что влюбленности в девчонок нет, а вот симпатия к Сереже только растет. И в глубине души Олег был благодарен Разумовскому за те обидные слова, что тот бросил ему, когда он объявил, что пойдет в армию, а не в университет вместе с Серегой. Так он смог подавить в себе это чувство, убить любую симпатию к рыжеволосому парню, зачерстветь. Он даже перестал читать его письма, отказывался их получать в армии. Старшина их, конечно, откладывал, и перед выпуском, сразу после подписания контракта, отдал в руки огромную стопку, наставив, что друзей так не бросают. Олег просто сжег эту кучу, даже не прочитав в тот же день. Как сжег и свои последние остатки человечности. С тех пор Олег любит только кровь и звук разрываемой плоти. Будь то от пули, от рук, от топора, от ножа, от гвоздодера. Да от чего угодно, лишь бы разрезало тонкую кожу и красные струи били во все стороны, вытекая вместе с жизненной энергией, которой Олег и упивался. Но вновь погружаться в жизнь друга было немного сложно. Словно корка закостенелости дала трещину. Потому что видеть, как Сережа сначала стал самым молодым богатым парнем-сиротой, как он поддерживал их детдом, участвовал в благотворительных акциях. Отмахивался от попыток убить его бизнес, гордо держался среди этой гнили, которую так часто заказывали таким, как он. Но видел и обратную сторону медали – у искусственного интеллекта, который Серега написал, была хорошая память. И записи с камер, более подробные, чем то, что видел когда-то ранее, уже более глубоко раскрывали последствия их расставания. Если Разумовский на людях был горделивой птицей, то наедине он ломался, как когда-то в детдоме. Склонял плечи и голову к земле, прятался в широкий халат, часами не двигаясь на диване и смотря в одну точку. Ночами звал Олега, надрывно и жалостливо. Что-то дрогнуло у Олега на просмотре этих записей, но он снова загнал это куда подальше. Какая ему теперь разница, что о нем думает его бывший друг? Теперь он цель, которую надо выследить. Волков вышел на охоту спустя неделю. Еще через неделю он нашел в области место, где Разумовский укрывался. По-детски наивно считать, что Волк не выйдет на след действительно тщательно скрывавшегося среди лесной глуши миллиардера. По-взрослому наивно полагать, что у Олега есть какие-то сомнения. Он еще неделю следит за этим домом. Видит рыжую макушку, слышит истеричный крик и агонию обезумевшего от двух личностей парня, когда-то боязливо протягивающего к нему руки, чтобы он спрятал его ото всего на свете. Знает всех, кто приносит ему еду, инструменты, технику. Находит их трупы, когда, не выдержав своего безумия, Разумовский просто убивал их. В какой-то момент Олег даже нашел это сексуальным. Потому что то, как Сережа рвал этих несчастных, он видел что-то свое, родное. Словно часть волчьей сущности жила в его друге. Хоть Рубинштейн и обозначил это Птицей. У птиц когти не менее острые, чем у волков. Олег решился подойти ближе только спустя месяц. Когда каждая минута жизни Сергея стала для него обыденностью. Когда встает, что ест, куда ходит, как скрывается. И как упорно не замечает волчий взгляд, направленный в свое окно. Олег знает, что держит в напряжении Разумовского. Потому что тот, пусть и не замечает его, не особо тщательно скрывавшегося, помнит, что его второе Я принимало его облик. Потому, возможно, Олегу нравилось сжимать кольцо на глотке Разумовского, которому, видимо казалось, что его шизофрения просто снова подкидывает образ Олега. Волков даже решил это проверить в ту судьбоносную ночь. Окно осталось открытым из-за невозможной жары июня, в которое Олег бесшумной тенью проник глубокой ночью, когда Серега спал глубоким сном, до этого изводя себя несколько дней подряд усердной работой. Наемник знал, что скоро план Разумовского закончится в подготовительной фазе, и опасения Рубинштейна о горящем Петербурге претворяться в жизнь. Не в планах Олега это предотвращать, он бы и сам посмотрел на это. Но контракт есть контракт – и голова с рыжими волосами должны оказаться у него в мешке. Он стоял посреди комнаты во всем черном, натянув капюшон и маску на лицо так, чтобы не создавать даже иллюзии блика света. Не пристально рассматривал забывшегося глубоким сном бывшего друга и впервые мысленно жалел его. Волкову на пару секунд стало жалко Разумовского. Он вырос с ним. Он его друг. Он его любил. Сейчас это отчаянно скребло на задворках сознания, стараясь обрести форму и заставить Олега не убивать. Не трогать жизнь, которую когда-то считал священной. Жажда крови того, кого он любил – а может и любит до сих пор – была в сотни раз сильнее. От воткнутого ножа в плечо Разумовский заорал, как не в себя, но был быстро заткнут профессиональным кляпом, молниеносным движением руки застегнутым на дернувшейся вверх голове. Перехватить вторую руку и пришпилить ее к стене вторым ножом четко по центру ладони -и болезненный стон вырвался из худющего тела, пытающегося сбросить с себя неожиданную угрозу. Олег не видел слез, но ощутил их, когда схватил рыжие волосы в кулак и потянул, обнажая шею, случайно проведя пальцами по щеке. В тусклом свете редкой луны за окном, молочная, нежная кожа шеи начинала алеть, кадык нервно дергался, как и сам Разумовский, все еще предпринимающий попытки избавиться от неожиданной угрозы. Волков низко зарычал, пиная сопротивляющегося коленом в бок – ощутимо, ведь у него стоит бронебойная пластина. Кажется, он даже ломает нижнее ребро, потому что сквозь кляп все равно прорывается крик раненного человека, теперь старающегося замереть на месте и не двигаться, чтобы не разорвать осколком легкое. Олег, сочтя это хорошим признаком, сполз с Сереги и перехватил чужие ноги, более длинными клинками протыкая их в стопе, чтобы тот точно не смог сбежать. И только после закрепления всеми ножами своей жертвы, сделал шаг назад, чтобы полюбоваться проделанным. Включил свет, недостаточно яркий, но вполне терпимый, чтобы оценить ситуацию. Разумовский не двигался и глубоко дышал, стараясь не шевелить грудной клеткой. Кровь ручьями стекала из поврежденных ног и рук, но не смертельно. Пока что. Серега пару минут привыкал к свету, и смог взглянуть на Олега только тогда, когда тот соизволил снять кляп и сесть на стул рядом с кроватью. Смотрел абсолютно непонимающе и едва ли понимал, что с ним происходит. Олег даже успел заметить, как сменились две личности Сереги – и вторая, Птица, тоже ничего не понимала. И до сладкого запаха боялась за свою жизнь. Волков чуял, как беспомощные личности Разумовского боготворно склоняются на колени от страха перед ним. - К…Кто ты? – хрипло выдавил Сережа спустя время, когда не смог уже больше дрожать от страха перед недвижимым Олегом. Не понимал, не узнавал равнодушные глаза, не видел перед собой своего брошенного друга. И та, другая личность, видимо тоже не понимала, отчего Сережа терялся вдвойне. Может, он подумал, что это делала с ним Птица, чтобы приструнить? Олег беззвучно хмыкнул в маску, подумав, что, если он сейчас снимет с себя свое облачение, он увидеть настоящее безумие. Волк хотел посмотреть на агонию предателя его чувств. Увидеть осознание последствий своего решения в голубых глазах, когда Олег будет вспарывать его грудную клетку и доставать сердце. Его метафорическое сердце Разумовский безжалостно растоптал. Волков может растоптать реальное. - Кто ты?! – взвыл Серега, дернувшись в ножевых фиксаторах, разрывая плоть еще больше. Замер, когда ощутил, что Олег не только его руки закрепил, но и в тело воткнул несколько, не смертельно, но если сильно дернуться, то это может стать его последним действием. - Твой друг, - ответил Олег, все же снимая маску с лица. Капюшон небрежной волной лег на спине, маска сложилась неудобной массой под подбородком. Волк ликовал. Потому что абсолютное безумие и отчаяния смешались во взгляде Разумовского. - О… Олег? Ты… Ты жив? – да, как Олег и думал, Серега подумал, что это делала Птица. Его второе Я снова пыталось его проучить. Олег рассмеялся. – Нет, нет. Олег мертв. Он умер в Сирии. Не используй его образ. Не надо... - Жаль, что я не твоя Птица, Сереж, - отсмеявшись, хрипло выдавил Олег, слоняясь к окровавленному лицу бывшего друга и ласково проводя подушечками пальцев, перетянутых перчаткой, по острой скуле. – Тебе ведь проще думать, что я – выдумка, а не реальный человек? - Но… Ты же… те документы… - И ты со своими связями и деньгами поверил, что меня убили? Не прислав тело? Хотя бы медальоны? Сережа беспомощно замотал головой. Потом заозирался, словно ища свое второе Я, которое, как Олег смог вычислить, убежало, покинуло тонущий корабль. Птица была симпатична Волкову – обещать защиту своему клиенту, а потом кинуть его, в самый страшный момент его жизни. Он был в некотором роде благодарен ей – теперь он наедине с Разумовским. И никто в этой глуши на его крики не прибежит – Олег постарался на славу. Потому что вокруг на двадцать километров будет лежать не десять трупов, а одиннадцать, когда наемник закончит. - Олег… - Покинула тебя Птица? – хмыкнул Олег, убирая руку и поднимаясь на ноги. Жажда крови и жизненной энергии пробудили нечеловеческий голод, который он собирался медленно утолить. – Жаль, я бы научил ее паре вещей. Как правильно избавляться от гнили этого города, - Олег достал из своей сумки еще один нож с зазубренными краями для более страшных ран. Повернулся к дрожащему бывшему другу, снова улыбнулся. – Как правильно лечить чуму. Ты жалок. Птица жалка. - Олег… - Разумовский рушился на глазах. Олег видел, как последние стержни, удерживающие личность Сережи ломаются, падают от тяжести осознания, что происходит. Друг, которого он предал и бросил давным-давно, прямо сейчас выполнял заказ на его убийство и собирался отомстить. Кожа на груди вспарывалась легко, крик Сережи он почти не слышал, упиваясь маленькими фонтанчиками крови, каждый раз брызгающими от нового движения клинка. Все пропиталось кровью Разумовского, терпкий запах страха и обреченности били по нюху Волка, опьяняя и желая сделать больше для этого тела. Выпить его до дна. Или сделать что-то, что давно хотел, но не мог. Олег пробует кровь с ножа языком. Терпкая, горячая. Сладкая для него, потому что она – Сережи. Олег свои чувства выпустил, позволяя им накрыть себя. Отдаться ощущению окрыленности и власти над слабеющим телом перед собой. Яростное желание взять его и показать каждую минуту жизни Олега Волкова без Сергея Разумовского. Сереже повезло, что он оказался только в нижнем белье, потому что иначе Олег располосовал бы его тело, стараясь снять ненужные тряпки. А так он резанул только пару раз, откидывая ненужное в сторону. Жалостливый голос Сережи он не слушал – перестал где-то минуту назад, когда желание захватило его с головой, окрашивая взгляд таким голодом и яростью, что Сережа мгновенно заткнулся, едва посмотрел ему в глаза. Смазкой ему послужила кровь – липкая, свертывающаяся, которой он обильно смазал задний проход Сережи. И все равно пальцы с трудом входили в ослабленное тело, дрожащее и дергающееся в своих путах. - Олег, пожалуйста, - звал Разумовский, но наемник не слышал. Только злился, что тело под ним не расслабляется. Потому пришлось поступать радикально. - Расслабься, Сереженька, - приторно прошептал Волков телу под собой, приставляя кровавый нож к сонной артерии. – Расслабься, это будет последняя боль, которую ты ощутишь. Больше ни я, ни Птица не принесем тебе страданий. - Ты… Не приносил мне страданий, - едва слышно ответил Сережа, но расслабился под грубыми руками Олега. И пальцы тут же свободно заскользили внутри тела, открывая больше возможностей. Штаны он снимать не стал. Просто слегка приспустил. Обмазал свой стоящий член кровью Разумовского, забирая ее с груди, уже засыхающей грубой корочкой, и, приподняв прибитые ножами ноги, вызвав короткий вскрик боли, резко вошел, до самого конца. Даже самому стало больно на пару мгновений, когда узкий, еще горячий внутри Сережа весь сжался вокруг его члена. И никакая кровь как смазка ни разу ему не помогла. Но какая разница умирающему, что его трахают на сухую? Олег и не стал душой кривить. Просто вытащил ножи из стоп, перехватил под коленями поудобнее, закидывая безвольные ноги на плечи, и стал совершать рваные, беспорядочные движения, наблюдая, как дрожит пытающийся из последних сил сохранить остатки своего сознания Сережа под ним. Тот был явно на грани отрубиться – и только желание видеть перед собой Олега держало его в сознании, это наемник четко сознавал. Потому что другие от такой боли уже давно бы кони двинули. Сережа другой – Рубинштейн закалил его в своей психушке. Не так легко выбить сознание из этого хрупкого тела, пытающегося даже поддаваться бедрами навстречу ему. Голос Сережа сорвал. Еще до того, как Олег, уже на пике возбуждения, низко зарычал и вгрызся в левую ногу зубами, вырывая кусок плоти. Разумовский этого даже не почувствовал – сам кончил следом за Волковым, хрипло дыша и булькая кровью. Олег устало подумал, что Сережа все же проткнул легкое сломанным ребром. Голод отступил. Волков смог слезть с умирающего тела, вытереться салфетками из рюкзака, одеться. Вновь повернуться к дергающемуся Сереже, который отчаянно тянул проткнутую ладонь в его сторону, пытаясь что-то сказать, но кровь во рту и легких уже явно мешала ему. - Ну, родной мой, - Олег вытащил все ножи из его тела, осторожно откладывая их на специальный брезент. Сел у изголовья, ловя убитую вхлам ладонь в свою и ласково улыбаясь умирающему Сереже. – Все, что ты заслужил, ты получил. И дело пытался благородное сделать. Никто тебя не запомнит, - он осторожно поправил окровавленную прядь волос в сторону, чтобы Разумовский лучше его видел. – Я запомню, так уж и быть. В память о том, каким ты был в детстве. - Я… - Сережа хрипел, уже едва дышал. Но смог дернуть на себя несопротивляющегося Олега, чтобы тот склонился к нему. - Я люблю тебя, - выдохнул Разумовский. Когда Олег отстранился, на него смотрели абсолютно чистые голубые глаза цвета весеннего неба. Но – пустые. Остатки жизни Волков видел на дне этого озера. Он осторожно прикрыл его веки, потом поцеловал в лоб. - Спи, мой друг. Мы увидимся нескоро. *** - Сергей Разумовский был зверски убит! - Миллиардер Сергей Разумовский, так же известный как Чумной Доктор, был найден обезглавленным в заброшенном доме в ленинградской области… - Выключи, - попросил Гром, жмурясь, стараясь не смотреть на кадры с места преступления. Юля убрала телефон в карман, пряча нос в шарфе. Хоть в Петербурге стояла жара, ее бил озноб ужаса – такого она не ожидала от наемника. Игорь же. Рубинштейн ожидал. - Я же сказал, что он лучший, - как-то заторможено отзывался доктор, которого увиденное тоже привело в шок. Они вновь втроем стояли в этом заброшенном здании и ждали Волка, уже давно сидящего в своем укрытии и равнодушно наблюдавшего за разворачивающей трагикомедией. Вот уже три дня вся Россия трезвонила о смерти Разумовского, не веря, что это сделал человек. Волков только смеялся – конечно, это делал человек. Только с волчьими повадками. - Он уже должен прийти, - недовольно прошипела Юля. А потом резко дернулась, вжимаясь в Игоря, когда из-за колоны вышел Олег, все в том же черном, непроницаемом костюме, держащим голову Разумовского за рыжие волосы. Кровь уже давно высохла, кожа стала бумажной и рвалась без влаги, но лицо было четким и угадывалось даже в таком состоянии. Олег бросил ее в ноги Рубинштейну и скрестил руки на груди. - Обещанное, - хрипло сказал Волков. Покосился на майора, фыркнул. – Пистолет при себе иметь, конечно, интересно, но не стоило, - и достал из-за пояса табельное Игоря. Тот снова яростно смерил его взглядом, но вернуть оружие не пытался. - Я перевел деньги Куратору, - Рубинштейн показал экран телефона с выполненной транзакцией, потом осторожно поднял голову Разумовского, удивленно смотря на него. – К чему такие зверства, позвольте? - Да так, - равнодушно протянул Олег. Потом подумал секунду, и стянул маску, показывая лицо. Все трое резко выпрямились и сделали два шага назад. Ужас потянулся от них сладкой ниточкой. – Обидел он меня когда-то. - Волков? – выдохнул Рубинштейн. Он даже задрожал весь, еще секунда – и упадет от инфаркта. – Вы же… - Что такое смерть для наемника, доктор? – Олег некоторое время разглядывал троих перед собой. Рассмеялся – сначала тихо, потом слегка истерично. – Вот Чумного Доктора настигла чума, она и вас настигнет, - он вскинул пистолет и сделал два выстрела – Гром и Пчелкина упали навзничь, звонко шмякнув головами о бетонный пол. Кровь из их голов тут же набежала маленькой лужей рядом. – Я же сказал вам, - Рубинштейн уронил телефон из рук и в ужасе пятился. – У меня есть контракт и на вас. *** - Может в Сирию? - Не, устал я от нее. Лучше уж продолжу тут. Даже интересно стало, чего там Разум хотел натворить. - Никак место его займешь? - Ну, на его цели ведь были заказы? Давай их мне, займусь развлечением. - Принято, Волк. Добро пожаловать домой в Петербург. - Ага. Мертвый город. - Но будет гореть? - Ради Сережи? Да.