Импринтинг

Однажды запечатленное сохраняется навсегда, забывания не происходит (с)

Так жарко, как сейчас, Тому, пожалуй, не было уже очень давно. Футболка, впитавшая пот, липла к телу и ужасно мешала. Он бы с радостью сорвал её с себя, выбросил бы подальше – в беснующуюся толпу. Разглядывая визгливую публику, мельтешащую в свете софитов концертного зала «Уолта Диснея», он был рад фантазировать над тем, как толпа воспримет внеплановый стриптиз. Сам концерт пролетел для него как мгновение – крики сумасшедшей толпы пьянили; приподнятое настроение прибавляло сил ураганом носиться по сцене, каждый раз перепрыгивая через гитарные провода. Билл не уступал ему в этой безумной пляске: он в эйфории метался все два с половиной часа, словно он не человек, а киборг, не знающий, что такое усталость. Это было их последнее взрывное шоу в турне, поэтому его стоило завершить на ура. Они играли одну мелодию, потом другую, третью. Билл начинал петь, прося публику двигаться вместе с ним, даже не думал успокаиваться. Том вглядывался в неистовствующую толпу фанаток, подыгрывал брату и громко подпевал. В глаза эпизодически попадал яркий свет от софита, и лица толпы превращались в чёрные пятна, которые практически сливались с темнотой зала. Густав и Георг были на высоте. Тому вдруг стало ещё веселее от мысли, что впереди его ждут свободные от концертов дни, сулящие только… − Так я не понял, почему ты не хочешь слетать на острова? – назойливый брат в который раз пытался завести разговор на тему «каникул». Совершенно неожиданно в гримёрке вышел из строя многофункциональный кондиционер. Теперь глаза слезились не только из-за запаха пота, но и из-за едкого дыма ментоловых сигарет, окутавшего небольшую комнатку смогом. − Потому что надоело, - Том буркнул в полотенце. Была бы возможность, заткнул бы им ему рот, но лень подниматься с уютного кресла. Он на автомате начал думать, как заставить Билла помолчать, не затрачивая при этом особых усилий. Концерт закончился, и силы вместе с ним. − Это не ответ, – не оставлял надежды тот. − Что может быть непонятного? - чувствовал, как Билл сверлит его взглядом, но глаз не поднимал. − Нет, так не пойдёт. Ну-ка, посмотри на меня. Том, перестань прятаться за полотенцем. Том?! – не стерпев такого неповиновения, Билл подошёл к нему и, как предугадал Том, в силу сложившейся привычки схватил его за подбородок, заставив посмотреть в глаза. – Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему мы не можем полететь на острова. Тебе всегда там нравилось. − Пусти мой подбородок. Вместо ответа Билл с особенной настойчивостью взглянул на него и наманикюренными пальцами сжал щёки Тома, сделав его губы рыбкой. − Пфо… он! – попытался вымолвить Том, но потом опомнился и стряхнул руку брата. – Я не хочу никуда лететь, просто потому, что желаю расслабиться здесь, в Лос-Анджелесе. Меня уже тошнит от шума самолётов, от отрепетированных улыбок стюардесс, от одного и того же пейзажа на островах. Лучше клуб, девочки, шуры-муры. Ясно? Хоть раз давай, отдохнём дома. И потом, – уничтожающе улыбнулся Том, - как только мы куда-нибудь летим, обязательно что-то случается. Уже четвёртый год подряд. Отдых опять будет испорчен. Во всяком случае, мой отдых, а не твой. А я хочу нормально отдохнуть, понимаешь? Нор-маль-но, - отчеканил. Тому вспомнилось, как начались его прошлогодние каникулы: забитый до отказа недовольными пассажирами самолёт со слишком любезными стюардессами и треклятый звонок от Наоми, всхлипывающей и торопливо говорившей в трубку. После того, как он ни разу не вспомнил её за три недели с момента их последней встречи, она нашла у себя в шкафу оставленный им в бумажном пакете подарок. Нашла, и к чертям собачьим подожгла. А вместе с дурацким парео она спалила не только свои шмотки, но и его, случайно забытые. В результате загорелась комната, и этой идиотке грозил арест за поджёг. И вообще. Раньше, да, Тому нравилось отдыхать и отрываться на островах. Солнце, дайвинг, пляж, девочки в бикини. Сначала было здорово, а потом приелось. Как только он вкусил и распробовал такую красоту, ему захотелось чего-то другого. Нового. И вот как он только понял, что больше не хочет проводить там время, стал оттягивать, стараться как-то избежать однообразного отдыха. Вместе с этим пришло какое-то странное невезение перед отлётом: то машина сломается, то посуда разобьётся, то, как на примере, бывшая «куколка» случайно сожжёт одежду. Буквально за день до окончания тура Том вдруг осознал, что страстно желает остаться в Лос-Анджелесе, пуститься в путешествие по клубам, окунуться с головой в пикантные приключения и остаться пленённым ими. − Парни, – с порога пробасил Георг, спасший Тома от «серьёзных» разборок. – Как вы смотрите на то, чтобы всем нам тут зависнуть? Ради этого я и Юштель задержимся с вылетом. А что? Давно вместе не отдыхали. Фу, как накурили-то. Так как идея? − И ты на его стороне? - трагичным голосом закончил Билл, оглядывая счастливого басиста. – Я предлагаю острова. − Идея потрясающая, - Том оттянул рукой горловину футболки – все же в гримёрке было слишком душно, и захудалого вентилятора нет,- наконец-то отдохнём вчетвером. Так что оставайтесь. Но никаких Канар. − Я не понял, ты себе, что ли бабу нашёл? – Билл сдул чёлку и облокотился о спинку стула. – Когда успел? Я понимаю, ты хочешь позажигать с ней, но это не причина оставаться! Хотя, - ссутулился, - для тебя причина. − Прости?! – вытаращился на него Том. В течение четырёх лет у него была одна и та же песнь: Билл, увы, но я вряд ли смогу полететь. Пойми, как я оставлю одну… а дальше по идее он называл имя очередной утехи. Самым продолжительным романом стал роман с Наоми. Он продлился год. И когда возникали дни, недели, месяцы, в течение которых можно было отдохнуть, Том проводил их с девушкой и сильно упирался от полётов, но, в конце концов, соглашался.– Мне хватило в прошлом году Наоми! Нет уж! Всё как всегда − мимолётная встреча и жаркая ночь. Билл многозначительно ухмыльнулся и с ехидством поинтересовался: − Когда же ты влюбишься, Том? − Очень смешно, - он передразнил его тон, – я, может быть, и рад влюбиться, но, увы, это исключено. − Ага, исключает он, - хохотнул Георг, переодеваясь. – Это ты сейчас так говоришь, а когда не на шутку цепанёт, совсем по-другому зачирикаешь. Поверь мне. Сам в такие сети попадался. − Да куда уж!.. − Там скоро Юштель освободит душевую? – нервно передёрнул плечами и фыркнул, отвернувшись от всех. Он не любил, когда кто-то пытался умничать и доказывать ему обратное. К Тому больше не приставали и, наверное, он должен был почувствовать облегчение. Но нет, отчего-то не было ничего похожего.