всë сложно

обычный майский вечер принëс с собой лëгкий ветерок, наполненный сладким ароматом различных цветов и чуть влажной после быстро прошедшего дождя земли. облака рассеивались, окрашиваясь в тëплые закатные оттенки. всю эту природную красоту наблюдал сидящий на подоконнике циско, двумя руками держащий кружку с обжигающим чаем. ему с детства нравилось наблюдать за неспешными и последовательными изменениями природы. это успокаивало и отвлекало от излишних переживаний. — ты только из окна не вывались, пока будешь за своей природой наблюдать, — хмыкнула появившаяся из-за угла комнаты голова харри. вечно възерошенные волосы сейчас выглядели не лучше — уэллс ещë больше растрепал свою каштановую копну, пока носился по кухне, пытаясь приготовить что-то внятное. сегодня они решили переночевать у циско. они часто бегали с одной земли на другую. и пока не знали, что будут делать дальше. после того, как они признались друг другу в чувствах… честно говоря, всë стало намного сложнее. ладно, циско преувеличивал. всë оставалось на таком же уровне сложности. он до сих пор не понимал, как его угораздило полюбить двойника человека, который прорешетил его рëбра своей рукой, как бы это уродливо и странно ни звучало. хотя это даже был не этот самый человек… боже, да почему супергеройская жизнь такая сложная? — хэй, у тебя сейчас кружка вывалится, — тыкнув деревянной лопаткой в сторону рамона, харри скрылся за углом кухни. парень вздрогнул и решил, что пора слезать с подоконника. всë таки циско не уследил за кружкой, и немного чайной жижи вылилось ему на ногу. чертыхнувшись, он поставил еë на подоконник и решил открыть окно. стало невыносимо дышать (возможно, это было связанно с неудачным блинным экспериментом у харри на кухне? кто знает…). «всë стало слишком сложно». он не мог нормально появляться с уэллсом на публике. помимо очень явственных причин (двойник его ухажëра убил человека), были ещë некоторые причины, которые мешали им. даже если бы не тот факт, что харри — Как Бы Убийца, их разница в возрасте, ну… очень пугает многих со стороны. ну конечно, циско-то «в рассвете сил», «за ним должны бегать девчонки», невероятно чуткий, нежный и милый. ну, а харри… вдовец с совершеннолетней дочерью, так к тому же абсолютно нелюдимый и выглядит как бугай, готовый убить при первой возможности. рамон до сих пор не знает, что сказать родителям про свою личную жизнь. «— ну а та девочка со странным именем? что с ней?» что сказать своим отцу и матери, которые надеяться на то, что у них в скором времени появятся внуки («ну ты же уже взрослый, надо думать о семье!»)? а что, если для него семья — это друзья с работы, бойфренд с другой земли и его дочь? мысли циско плавно перетекали из одной в другую, заставляя его лоб начать пульсировать от боли. — всë стало слишком сложно, — с такими словами он пришёл на кухню к харри, закрыв лицо руками и пытаясь не упасть замертво. и уэллс его прекрасно понимал. казалось, что всë было легче, пока они держали свои чувства в себе, как-то заталкивая их вглубь своего сердца и стараясь больше никогда оттуда не доставать. мужчина вздохнул, выключил конфорку, отставил сковородку с подгорелым блином в сторону и снова тяжело вздохнул. — а у меня раньше получались хорошие блины… по крайней мере, джесси нравились. циско хмыкнул в ладони и убрал их от лица. — как думаешь, — парень внимательно смотрел в лицо уэллса, стараясь найти в чертах его лица какой-то немыслимый ответ на свой вопрос. — если бы мы… не сделали то, что сделали… нам было бы легче? — неа, — ни на секунду не задумавшись, ответил харри. — да? — ага, — посмотрев на несчастную сковородку, уэллс решил залить еë средством для мытья и поставить отмачиваться в раковине. — рано или поздно мы бы решились сделать то… что сделали. чем дольше скрываешь, тем хуже. циско скрестил руки на груди и внимательно смотрел за передвижениями мужчины по кухне. постояв так секунд двадцать, рамон вздохнул и расплëл руки, заправив прядь за ухо. — включу радио, — он очень печально обошëл стол и включил с̶т̶а̶р̶ы̶й̶ раритетный радиоприëмник. оттуда начали звучать первые звуки барабанной партии. — «я просто позвонил, чтобы сказать, что люблю тебя» стиви уандера? — харри чуть хмыкнул. скорее довольно, чем осуждающе. — no new year's da-ay… to ce-elebrate, — начал тихонько напевать циско, покачиваясь в такт. — когда я был маленьким, я слушал эту песню на повторе без перерыва. данте это раздражало. — представляю как, — уэллс отвернулся от многострадальной сковородки и стал смотреть на рамона. а рамон улыбался. абсолютно очаровательно и беззлобно. так, как улыбаются дети, когда получают на рождество тот подарок, который давно просили. так, как в тот момент, когда… когда он, харри, абсолютнейший идиот, напился и вывалил всë: все свои чувства к циско. всю ту любовь, которая наполняла его сердце при виде этого оболтуса. и он помнил эту почти дикую, но такую искреннюю улыбку. и нежный поцелуй. сначала очень неловко в нос, а потом в губы. очень трепетный и от того — самый лучший. самый-самый. — i just called… to sa-ay… i love you-u, — специально начал фальшиво-высоко петь рамон, медленно, почти театрально, подходя к харри. мужчина начал смеяться. боже, как он любил его. уэллсу казалось, что иногда он и сам не понимает, насколько сильно. что становится дышать трудно, и хочется только смеяться и кричать, почти орать эти три заветные слова. «я тебя люблю». такие простые, но такие сокровенные для него. — кстати, ты же знаешь, что у всех парочек есть какая-то особенная песня, которую они считают «своей»? — перестав дурачиться и подойдя достаточно близко к харри, циско аккуратно переплëл их руки. — а когда мы с тобой стали как все? — усмехнулся уэллс, невесомо касаясь губами лба парня. ужасно огромные розовые штаны с хэллоу-кити, небрежный пучок на голове, милая футболка со смешными динозавриками — вот таким был для него циско. очаровательный, забавный, умный, просто… иногда он не мог подобрать нужные слова, чтобы сказать, каким он был. — ну, я думаю мы тоже имеем право иметь свою песню, — циско обвил свободной рукой талию харри и уткнулся носом куда-то в грудную клетку уэллса. — как насчëт этой? — согласен, она хороша, — мужчина нежно коснулся спины рамона. — лучшая песня в мире, — гордо заявил парень и прыснул. — циско, какой же ты идиот. — я тоже тебя люблю.

***

«мы справимся, я знаю. ведь мы не одни. и больше никогда не будем».