***
Лес особенно прекрасен зимой, когда все деревья, все кусты покрыты столь желанным и необыкновенным снегом, что ждёт каждый ребёнок и взрослый. Чудное мгновенье, что приходит с ним, окутывает каждого и везде, где бы тот не находился. Абсолютно везде. Так же, как и снег, зимой прекрасны зимние праздники, такие, как: «Новый Год», «Рождество», «14 Февраля — День Всех Влюблённых». Они навивают что-то родное для каждого человека, тёплое и приятное, заставляя радоваться этому, как в последний раз. Волшебно, правда?***
В один из таких праздников, гуляли два друга из 6"В» класса, которых знал весь посёлок: Первый — Ромка Пятифáн, местный хулиган, что любил поспорить со всеми, хоть и частенько помалкивал, упрямый и беззаботный, с вредными привычками: курение и алкоголь. Семья у него не благополучная: отца нет, так как он погиб на войне в Афганистане, мать работает, иногда пьёт. Второй был Антон Петров — полная противоположность Ромы: мальчик был скромный, тихий, учился на отлично, очень дружелюбный, нет вредных привычек. Семья — благополучная: отец часто работает, мать дома с младшей сестрой по имени Оля сидит целый день дома, так как девочка ещё не ходит в школу. Но, как говориться: «Противоположности притягиваются».***
Мальчики гуляли по густому и одинокому лесу, покрытым белоснежным снегом, что резал глаза, заставляя щуриться ребят. Иногда они кидались снежками, смеясь между собой, от чего день становился ещё теплее и веселее. Прекрасное чувство! Но постепенно день подходил к концу, заставляя грустить их, ведь, они столько всего хотели обговорить. Именно здесь. Именно сейчас. Антон начал первый: — Ром. — Петров обратился к другу, грустно кинув взгляд. — Да, Тох? — вскинув бровями, Пятифан заметил «этот» взгляд, внимательно слушая товарища. — Как ты относишься к. — помедлил Петров, тщательно обдумывая свой вопрос последний раз. Обдумав, он продолжил, — к геям? — сжался он, пробубнев фразу поднос. — Что? Говори громче! — буркнул Рома, не расслышав фразу Петрова. Его бесило, что тот частенько что-то бурчал под нос или мямлил. — Как ты относишься к геям? — уже более громко и чётко задал вопрос Антон, сжавшись ещё больше. — К педикам? — поморщился брюнет, доставая сигарету из пачки, — Отвратно. — откровенно выплюнул тот, взяв табачное в руки, поджог и закурил, выдыхая дым, что окутывал его и Тошу. — Кха-кха! — запах изделия врезался в нос, заставляя кашлять блондина, отмахивая его рукой, — Почему? — униматься, видимо, он не хотел, продолжая задавать вопросы Пятифану на ту же тему. — Противные они все, — Рома снова выдохнул серый дым от сигарет, — Чё спрашиваешь-то? — вскинув бровями, брюнет с подозрениями посмотрел на блондина, что мялся, кусая губы. Ромку это насторожило. Не каждый день ему задают подобные вопросы, тем более с таким напором, как Антон. Все знали, что Пятифан не любит геев, не желая даже думать о них. — Просто. — Тоша поджал губы, виновато отводя взгляд от друга. — Тебе кто-то из них пристаёт? — Пятифан нахмурился, затянувшись табачным изделием. — Что? Нет! — растерянность застыла на лице Антона, что отрицал его вопрос. Он явно что-то скрывал, как всегда не рассказывая, из-за чего были плохие последствия. — Так, а ну колись, че с тобой? — выкинув докуренную сигарету в снег, грубо спросил брюнет. Его уже не устраивала эта бессмысленная игра в «шараду». — Да нормально со мной всё! — отмахивался Петров. — Тогда чё за этих пидоров заговорил? — буркнул Рома, разводя руками. — Я просто спросил, — повторил ему он. — И не пидоры они, а геи! — Название их сути не меняет, Тох, — усмехнулся Пятифан, — Или тебе чё, жалко их стало? — на лице появилась озлобленная улыбка, полная отвращения и забавы. — Прекрати. — разочарованный блондин скрестил руки на груди, сведя брови к переносице. — Так ты их защищаешь? Ясно. — уже разочарованный Рома отвёл взгляд, смотря на ели и сосны, что окружили их с двух сторон, покрытые снегом. — Что тебе ясно? — ни с того ни с сего Петров немного взбесился, показывая свой характер, что делал он очень редко. Для этого его надо было вывести, взбесив чем-то, или разозлить. Но это в данной не произошло. Его никто не бесил на прямую или раздражал, как показалось Роме. Но Антон думал иначе. — Почему ты к ним так относишься? — Потому что они про-ти-вны-е. Ясно тебе? — выплюнул Рома, засовывая красные от холода руки в карман олимпийки синего цвета. — Значит, я тоже противный?! — глаза блондина намокли, а щеки покрылись еще больше розовой краской, но теперь не от холода. — Да ты тут при-чём? Тох, — в конце он разрывал слоги, раздумывая над тем, что сейчас произошло. Над его словами, что он высказал не обдуманно, — Тох, нет. — грубо простонал Рома, ругнувшись себе под нос. Пятифан окончательно разочаровался ситуации. — Да, Рома, да! Я — гей, или как ты там говоришь — пидор! — выкрикнул он, — И ты мне нравишься! — он потянулся к брюнету, не услышав согласия с его стороны, как мгновенно раздался смачный шлепок. Шлепок ладони о щеку. Этого неожидал от себя сам Пятифан. Он отошёл от друга на пару шагов. Антон, с «сюрпризом» перешёл на откровения: — Ром, ну скажи мне хотя бы одну причину, по которой мы не можем быть вместе! — срывался на крик Антон. Глаза намокли еще больше. Всхлипывая, он жалостно смотрел на друга, что холодно отверг его. Рома лишь молчал, смотря на снег. Он переваривает ситуацию, которая только что произошла, мгновенно закончившись провалом для блондина, что почти рыдал, вытерая слезы рукавом серой куртки. Послышался тяжёлый вздох со стороны брюнетка. Потушив сигарету, Рома холодно ответил: — Ты — шизовреник. А я — лишь плод твоего воображения, Тош. — боль сразила их обоих, заставляя сердце разбиться на сотни, нет, тысячи острых кусочков, которые при желании собрать — сильно ранили, оставляя глубокие порезы, а за ними и шрамы. Антон молча упал в снег на колени. Слёзы, застывшие на красных от холода и удара щеках, больно щипали, заставляя выражать неприятную боль. В его голове была густая каша, та, которую он сегодня ел утром—такая же не желанная и «противная» Эта ситуация стала очень болезненной для него, ведь — это правда. Чистая правда. Правда, которую он не хотел воспринимать, желая оставаться в своём маленьком и прекрасном мире, где было можно свободно и легко дышать. В его мире. Где нет никого. Только он. Он и Рома. Всё. Рома, который наблюдал за его состоянием, медленно начал приближаться к нему. Встав напротив блондина, смотря сверху вниз, он спокойно отчиканил: — Таблетки принять не забудь, Тох. — брюнет бросил к его ногам баночку с капсулами, на которой была надпись жирным шрифтом: «Таблетки от Шизофрении.» — Удачи тебе, Тох. Может, свидимся. — Пятифан тепло улыбнулся, отдаляясь от Антона глубоко в лес. — Пока.КОНЕЦ.
***
Автор идеи: Sonya_parkers