Четвертая вещь

«Бесконечно можно смотреть на четыре вещи: как горит огонь, как течет вода, как работают другие люди и на лицо любимого человека» На Централ-Сити опускался мрак — теплая летняя ночь вступала в свои права. В углу монитора, на котором было открыто с десяток вкладок с документами и отчетами, цифры показывали 22:57 — для кого-то конец четвертого часа сверхурочных, а для некоторых — самый разгар рабочего дня. — Снова планируете работать допоздна? — спросила биохимик. — Да, отчёты и документы не ждут. — немного отстраненно проговорил мужчина в инвалидной коляске, поглядывая на парня в другом конце комнаты, который даже не подгяв голову на вопрос подруги, пробурчал по типу «Ночь — лучшее время». Днвушка забрала сумку со стула и, помахав рукой, попрощалась: — Тогда, удачной ночи. В любой другой ситуации или компании это могло прозвучать двусмысленно, но здесь никто не вкладывал в эту фразу скрытый подтекст. Сноу покинула помещение. По пустым дугообразным коридорам еще долго слышался стук ее каюлуков — до самого момента вызова лифта. Остальные разошлись по домам, остались только спидстер и объект его тайных наблюдений. После этого в лаборатории повисла тишина, но она не была неловкой или гнетущей, каждый занимался своим делом: Рамон писал новый алгоритм по отслеживанию мета-людей и, по видимости, проектировал для них тюрьму в трубе ускорителя частиц, как раз той, в которой Эобард еще побывает в амплуа Обратного Флеша, где и узнает обо всем, но сейчас он рассматривал именно самого инженера. Тоун бы сказал, что за это время Циско показал ему, каково это иметь сына, но это было что-то нечто большее, чем так называемая отцовская привязанность. Более сильные чувства. Сейчас это не так важно. Потом. Отвечал себе ученый, сталкиваясь с вопросом о своих эмоциях, возникаемых при виде длинноволосого коллеги. Гость из будущего наслаждался звуком дроби, отбиваемой на столе Рамоном, когда тот столкнулся с затруднениями, затем шумного вдоха и быстрого нажатия клавиш — он нашел другое решение. Да, в будущем про Франциско Рамона не сложно было найти информацию. Он — инженер, известный несколькими новейшими изобретениями этого времени, из Меркюри. Лабс. ЛжеУэллс уверен, что в его хронологии парень работал в другом месте только из-за того, что эта лаюратория открылась на шесть лет позже, чем здесь. Все это время Харрисрн сверлил Циско взглядом, но парень был слишком увлечен работой, чтобы заметить это. В его движениях наблюдался четкий ритм и темп, глаза бегали с одного монитора на другой, выполняя несколько задач сразу. Но усталость и бессонная ночь ранее брали свое. Все каждый раз начиналось с зажмуривания глаз и подавленного зевка. После этой мольбы тела об отдыхе стоило бы завершить работу и пойти спать, как он иногда дела, но Циско… Этот упрямый мальчишка обычно тянулся за очередным глотком к уже бесчисленной кружке с кофе. И Эобарду это было на руку, он конечно был против такого издевательства инженера над своим телом, но не хотелось прерывать столь приятное занятие, как следить за его изящными, но ритмичными движениями, за тем, как он запускает руку в свои волосы, ероша их, за тем, как потирает глаза, борясь со сном. Тоун мог покляться, что несколько раз Рамон замечал, что за ним и его действиями наблюдает доктор, но не подавал виду и продолжал работать. Или же инженеру нравилось быть объектом наблюдения мужчины? Наверное учёному просто кажется это. Представление близится к завершению. Циско уже на протяжении десяти с лишним минут смотрит в монитор и его взгляд медленно проходит по одному и тому же месту, даже не замечая этого. Ночь запуска Ускорителя Частиц. Громкая воодушевляющая речь Харрисона Уэллса возле лаборатории перед журналистами, закрытый банкет со всеми работниками Стар. Лабс. Счастливые лица, радость и смех, объятия и поздравления с успешным завершением работы. И только Рамон стоит немного дальше от всех и допивает первый бокал шампанского, пока все празднуют, Кейтлин и ее жених Ронни отмечают скорую свадьбу, они танцуют. Циско рад и горд своим вкладом в этот проект, но почему-то не хочет отмечать. ㅤ Ночь взрыва Ускорителя Частиц. Пол, сотрясающийся от толчков из трубы, повсюду дым, и дышать становится труднее. Искры взрывающихся приборов, противно визжащая сирена. Но даже это не может заглушить главное — крики. Крики о помощи, слёзы и рыдания работников, чьи близкие друзья из числа коллег не успели выбраться из шахты. Всеобъемлющая паника, стресс, всеобщая боль. В том числе боль Рамона, что в это время вместе с Реймондом останавливали распространение тёмной материи в трубе Ускорителя, когда ему пришлось сделать тяжелый выбор: жизнь его друга или жизни десятков жителей города. Они смогли ослабить волну и сохранить жизни, но какой ценой? Циско почти не говорил о той ночи, только рассказал Кейтлин спустя несколько недель о том, как погиб ее любимый, но больше в подробности не вдавался. Это было ожидаемо, пережить такое и не опустить руки, было практически невозвожно, но парень смог это. Да, когда он резко просыпался в поту, заснув на рабочем месте, было ясно, что его все еще преследует тот злосчастный вечер. Несколько лет его упорного труда вылетели в трубу. Рамон старался не задаваться вопросом «а что если.», но иногда задумывался об этом и затихал, незаметно от всех, от всех кроме Эобарда. Он знал о ближайшем будущем инженера и о его мета-силах, о которых он в будущем рассказал Обратному Флешу. Затем появляется странный беспомощный парень в коме, которого доктор Уэллс по неизвестной причине решил приютить и помочь ему. Барри Аллен. Обыкновенны, можно даже сказать заурядный парень, за которым нужно было наблюдать и посменно ухаживать. Он был одной из жертв той роковой ночи, как и сотни других горожан. Но именно он вновь разжег в команде, ранее велико лаборатории, огонь жизни, начав все заново. А вмести с этим началась и история Флеша. Тоун тихо поднялся с кресла — предположил, что инженер спит и обойдя дугообразные столы, подошел к нему почти вплотную. Его предположение подтвердилось — Циско мерно посапывал. В правом руке он сжимал мышку. Спидстер аккуратно укрыл Рамона пледом, если его разбудить, то он продолжит работу, да еще и увидит как ходит парализованный ученый. Эта картина умиляла его, он четко видел того самого мальчишку, который пришел работать к ниму несколько лет назад. Он изменился, мир изменился, но некоторые вещи не меняются. «Бесконечно можно смотреть на четыре вещи: как горит огонь, как течет вода, как работают другие люди и на лицо любимого человека»