***
— Как вас много, — смеётся Доён, от радости слегка подпрыгивая на месте, и сразу набрасывается на маленького, такого удобного Машихо, который просто идеально вмещается в руках, и грех его не потискать. И старший даже слова не скажет, потому что тоже скучал, тоже ждал встречи со своими вредными, но любимыми детишками. Остальные тоже счастливые, но довольно сдержанные, ведь такой компанией они собираются только второй раз, и еще не все чувствуют себя, как в своей тарелке. В особенности, это касалось старших омежек, которые с самого утра как-то странно припухли, были молчаливыми и до ужаса смущенными. — Хен! — Чону сперва обнимается со своим старшим братом, успевает даже немного с ним повздорить из-за какой-то мелочи, которую мало кто разобрал, но никто и не пытался. И после чего он сразу переводит все своё внимание на драгоценного возлюбленного. Не оставляет также без внимания и его лучшую навеки подружку, — а вот и обольстители всех альф в округе, собственной персоной. Где-то за спиной недовольного Асахи фыркает от смеха Йошинори, пряча предательскую широкую улыбку за ладонью, а Едам с Машихо так вообще угарают в открытую, как-то подзабыв, что об этой кринжовой ситуации знают далеко не все. — Моя радость, сейчас договоришься, — добро скалится Джэхек, на что Чону лишь строит невинные глазки, но быстро сдаётся, сразу юркая в чужие тёплые объятия, по которым безумно скучал. Джихун от этой картины закатывает глаза, за что получает ещё и лёгкий втык от Хенсока вместе с недовольным ворчанием наперевес. И пока все между собой растворяются в разговорах, приветственных обнимашках и прочих нежностях, один ребенок незаметно проскальзывает через остальных, только чтобы оказаться перед тем, в ком безоговорочно и по самое не хочу пропал. — Привет, — Джункю поднимает смущенную головушку, но взгляда не отводит, лишь улыбается в ответ, сверкая своими красивыми глазами, в которых отражается весь мир. Джункю сколько угодно мог вредничать по переписке, обещать, что прибьёт, и раз за разом повторять, что его пиздюк невыносимый и невозможный, но этот самый пиздюк был ещё любимым и самым важным. Нужным. — Все хорошо? — Джункю снова дарит одну из своих самых прекрасных улыбок, не отрываясь, разглядывает чужое лицо, наблюдая за каждой эмоцией казалось бы такого всегда равнодушного младшего. Только вот теперь Джункю прекрасно знал, что это далеко не так. Ладонь сама тянется вверх, касаясь разгоряченной щеки Харуто, который в ответ накрывает длинные идеальные пальцы своими и ластится к ним как самый настоящий маленький щеночек, которому так не хватало ласки и любви своего хозяина. Иногда Харуто казалось, что именно таким он и был. Он действительно нуждался в любви, и не кого-либо, а именно Джункю, его маленького, по-детски ребячливого хена. — Я скучал, — бормочет лишь одно единственное Харуто, прижимая чужую руку ближе к лицу, и спокойно выдыхает, снова ощущая нежный кисло-сладкий запах цитрусовых. С Джункю было по-особенному спокойно и комфортно, Джункю сам был особенным. Омега мягко улыбается, безмолвно соглашаясь со своим любимым ребёнком. Он тоже скучал.***
— Пойдём, я тебе все покажу! Чону — настоящий мини-ураганчик, и за последние десять минут его стало слишком много в жизни Хенсока. Впрочем как и его брата два года назад, когда они впервые встретились в коридоре их маленькой, но уютной секции. Потом этот альфа с шилом в одном месте еще и приперся к ним в комнату за Джункю, которого Хенсок тоже впервые видел, но сразу понял — он был полной его противоположностью. Джихун был шебутным, болтливым, постоянно требующим к себе внимание и очень активным, и если сперва старшего это выводило ужасно, что иногда доходило до несерьезных ссор и незначительных разборок, то потом он начал замечать за собой, что каждый раз ждал встречи с ним. А все несмешные шутки младшего, прилипчивость, смех, постоянные незначительные комментарии в его адрес, только чтобы «милый и маленький хен» обратил на него внимание — все это перестало раздражать. И он даже не думал, что такая маленькая симпатия могла перерасти в нечто большее. Альфа где-то посмеивался сзади и периодически исчезал в доме, пока Чону не терпелось показать парню своего брата всё-всё, что встречалось на пути, начиная с комнат, заканчивая любимыми игрушками старшего и детским фотоальбомом, где его самого не было даже и в проекте, зато вовсю улыбался его беззубый братик без штанов. Джэхек пообещал зайти чуть позже, все-таки родители его тоже ждали, и Чону, каким бы требовательным и, даже в какой-то мере, жадным не был до его внимания, никогда не препятствовал его взаимоотношениям с другими важными, родными ему людьми. Сейчас полдень, и родители братьев, как и все занятые люди, были на работе, чему безумно был рад Хенсок. Он понимал, что когда-нибудь эта встреча должна была произойти, но не думал, что так скоро. Хенсок знал, что трусишка, знал, что очень пугливый и немного шуганный, иногда его пугало абсолютно все: от любого неожиданного голоса, раздавшегося в тишине, до идиотских ужастиков, которые он терпеть не мог всей душой. Теперь же Хенсок пиздец как боялся новых людей и их реакции на него самого, потому что, чтобы ни говорил Джихун, идеальным он не был. Вдобавок ко всему, они не являлись истинными, не были такими же, как те же родители альфы, как Чону с Джэхеком. Но Джихун все равно считал его самым лучшим и не уставал этого повторять. Да и какая разница — истинный или нет? Повсюду светло и очень тепло, и не по температуре, а именно по ощущениям, словно обволакивали во что-то мягкое и пушистое. И Хенсок понимает, что это. Уют и комфорт в этом доме — это любовь. Любовь старшего поколения, которая передалась и младшему, ведь Джихун и Чону именно любили. Они не притворяются, не обманывают и не держат возле себя, они знают, как нужно любить, иногда и сами учатся некоторым моментам, но у них перед глазами всегда есть прекрасный пример. И это, на самом деле, дороже многого на свете. — Хен, ты только не переживай, ладно? — вдруг услышал Хенсок и только сейчас заметил, что они уже сидели за столом, пока Чону вовсю хозяйничал на кухне. Джихуна все ещё не было, застрял где-то в своей комнате, в которой старший омега ещё не был, а Чону его туда без спроса никогда бы не повел, — по тебе видно, что ты нервничаешь, но не стоит. Расслабься. Мы очень рады тебе. И честно, Хенсок почему-то не может не верить этому активному комку счастья. Похоже, у них это семейное.***
Тёмные шторы были плотно занавешены, чтобы ни один лучик осеннего солнца не подкрался во владения и не потревожил хрупкий чужой сон. Такое времяпрепровождение у них вошло в привычку, когда были свободные минуты от занятий, когда они совсем уставали от домашней работы и каждодневной рутины, картин и кистей, когда не хотелось ничего, кроме тёплых объятий и хотя бы чуть-чуть спокойного отдыха. Йоши сладко сопит на чужой груди, пальцами держится за ткань толстовки и зарывается в неё носиком ещё глубже. Морозный запах стал для него настоящим успокоением. Как и его хозяин. Именно с ним Йошинори чувствовал себя защищённым и спрятанным от всех. Асахи полулежал, оперевшись о спинку кровати, у самого сна не было ни в одном глазу, и он лишь задумчиво перебирал жестковатые от покраски волосы, а губами утыкался в сладко пахнущую макушку, размышляя о чём-то своём. Дома никого не было, даже младшей сестры, которая ходила только в среднюю школу и по идее должна была уже закончить. Но, скорее всего, снова гуляет с друзьями, а может и со старшей сестричкой-подружкой, которая жила в родном городе и получала высшее образование там же. И то, что дом одиноко пустовал с самого утра, было только на руку им обоим. Йошинори глубоко выдыхает, похоже просыпается после не такого уж долгого сна, издаёт спросонья мяукающие звуки и снова затихает, крепко ухватившись за Асахи. Глупая, влюблённая улыбка так и просилась на лицо. Как же он его любил. Обветренными губами альфа мягко касается раскрытого лба, и Йоши снова что-то мямлит себе под нос, прижимаясь к тёплому, родному телу ближе. — Долго я спал? — совсем тихо шепчет старший, кое-как разлепляя веки. В последнее время он много переживал и нервничал, ночи его были заняты работами и переделками, а все дни универом. И сейчас, находясь в таких нужных объятиях и чувствуя все ещё непривычную ласку от такого всегда безэмоционального альфы, он понимал как ему этого не хватало. — Минут сорок, — смотрит Асахи на время, свободной рукой держа телефон на весу, и снова касается губами чужой макушки, — полежи ещё. Но Йоши аккуратно привстает, сонным взглядом оглядывая комнату, в которой оказался впервые. Он похож на воробушка, неаккуратно выпавшего с гнездышка, такой же взлохмаченный и милый, к нему так и хотелось прикоснуться. Вдруг слышится глухой хлопок двери и женские голоса вперемешку с шумом от пакетов. — Похоже мама с Азуми пришла, — Асахи приподнимает уголочки губ, когда слышит такие родные сердцу звуки. И Йоши сам расплывается в улыбке, понимая, как альфа скучал по своей семье, и как она много для него значит. Асахи встаёт с нагретого места, чтобы выйти на встречу, но при этом не забывает ещё раз клюнуть губами своего возлюбленного в макушку, и именно тогда слышатся громкие счастливые возгласы. — Мам, это же вещи Хи-куна! Он приехал!***
i_want_to_die (20:23): *прикреплена фотография* Она меня помнит тт Моя маленькая кроха аоаоаоаоа takata_kotetsu (20:23): епт её Харуто так откормил? i_want_to_die (20:24): прикинь Хотя мне кажется она просто к каждому человеку подходит и делает вид что все пиздят, а она умрет с голоду Знаем как это работает takata_kotetsu (20:24): похоже на Джихуна-хена и Джэхека i_want_to_die (20:24): внатуре Мы скоро придём takata_kotetsu (20:24): окей Не будешь у него оставаться?) i_want_to_die (20:24): да щас Учитывая что у него дома ещё было Нененене Я не смогу его маме в глаза смотреть takata_kotetsu (20:25): оруу Свекровка твоя i_want_to_die (20:25): перестань ввоаовоыоыыаы takata_kotetsu (20:25): ахвхахвх Так сегодня мы отдохнём Можем сейчас немного прогуляться А завтра пойдём тусить, пока дети будут в школе i_want_to_die (20:26): какая же хуйня Этот бал takata_kotetsu (20:26): жиза Но дети хотят i_want_to_die (20:26): да я понимаю Но школа это отстой takata_kotetsu (20:26) как же я согласен