Сейчас догорел закат...

В комнате было очень тихо. Казалось, что эта тишина вот-вот станет материальной и можно будет протянуть руку и дотронуться до её неестественно гладкого плеча. Интересно, какой была бы Тишина, будь она человеком? Какой цвет кожи, какой запах исходил бы от её волос, как бы она улыбалась? Лично мне Тишина всегда представлялась худой и высокой женщиной с длинными черными волосами. Она всегда появляется за спиной собеседника и пристально смотрит на меня своими большими, просто огромными, глазами, цвета неба глубокой ночью. Взгляд этот холоден, не выражает каких-либо эмоций, и именно он, - этот бесстрастный, ледяной взор, - создает ту неприятную неловкость в моменты молчания. Но иногда, Тишина начинает танцевать, беззвучно смеясь и играя с собственными волосами. В такие мгновения она становится по истине прекрасной. Я улыбнулся своим глупым мыслям и закурил. За окном полыхал закат. Солнце медленно скатывалось за лес, оставляя за собой алый след. Казалось, что его ранили и теперь горячая кровь брызжет на позолоченные облака. Пунцовые разводы, переходящие в водянисто-розовые мазки тонкой кисти, были подсвечены золотистыми лучами, а где-то над головой ещё светлело голубое небо. Отсвет дня в подступающих сумерках. Я шумно вздохнул и затянулся, чувствуя, как табачный дым пробирается вглубь, до самых легких. «Нужно бросать» - думаю я, стряхивая пепел и выдыхая струйку дыма куда-то вбок. -Красиво, – Хрипло говору я. Слова, брошенные в никуда.… Вдруг, через открытое окно в комнату ворвался ветер. В ту же секунду занавески взметнулись к потолку, в воздухе разлился аромат прелой листвы, сменяя въедливый запах табака. Я на мгновения замираю. Ветер свободно блуждал по комнате, шелестел страницами раскрытых книг, играл с разбросанными бумажками, перебирал листья какого-то растения, с незапамятных времен растущего в моей комнате. Пространство заполнилось шелестом, шорохом, неведомым шепотом, тем самым прогоняя прочь мою прекрасную тишину. Я немного наклонил голову и вновь затянулся, поперхнулся дымом. Из глаз прыснули слезы, внос неприятно ударило, глотку раздирал кашель. Когда же я освободился от удушья, то швырнул окурок в окно. – Точно пора бросать. – Буркнул себе под нос и высунулся из окна, подставляя свою бледную мордашку уходящему солнцу. Мир переживал пору увядания, на мой взгляд, самую прекрасную пору на свете – осень. Все вокруг становится теплым и ласковым, но ровно до тех пор, пока с дерева не упадет последний лист. Потом природа одевает траурные одежды и плачет, плачет, плачет.… А когда слезы больше не желают литься из глаз, она погружается в сон. Глубокий, мертвый сон. Наступает долгая и холодная зима. Но сейчас только лишь начало сентября.…Сейчас все покрывается золотом, сейчас в глубине леса разлит пьянящий, прелый запах, сейчас догорает закат. Последний луч, так беспечно брошенный солнцем на произвол судьбы, увязнет в подступающей мгле. Небо сменит шёлк на темно-синий бархат, рассыплются звезды и только потом вольготно выплывет луна и прольет на нас свой холодный, безразличный свет.