***
Закончив трапезу маленький Юань и его папочка-кролик отправились в небольшой дворик. Они долго играли бегая и крича. Ванцзы убрал посуду и вышел во двор. Как же хорошо, что он тогда признался Вэй Ину. Они вместе разработали печать, сыгравшую главную роль в аннигиляции солнца. А малыша они нашли в дупле. Шли, шли и нашли. Вот так внезапно. И взяли. Не оставлять же, на съедение всяким тварям и злым духам. Мальчик был маленьким и ничего не помнил, но теперь у него есть имя, родители и орден. Хорошо. Один шаг вперед — и жизнь координально изменилась. А ведь он так боялся. Не что его осудят другие, а что его не примет Вэй Ин. Вдруг… Вдруг бы он промолчал? Если бы замкнулся в себе? Что было, если бы он не открылся возлюбленному? К чему бы это привело? Нет. Все хорошо. Зачем думать о том, чего просто не могло случиться? Они же любят друг друга. У них все прекрасно. Он, Вэй Ин и А-Юань. И сейчас двое самых ценных людей мирно играют во дворе, а вот он, совсем рядом. - Ванцзы! — Лань Ванзцы! Ханьгуан цзюнь! У меня заложник! Если ты не придешь спасать своего сыночка, то я превращю его в морковку и съем! — Усянь держал малыша в крепких объятиях, стоя в позе для отражения атак. — Папочка! Злой дух кролика поймал меня! Скорее помоги мне! — Лань Юань! Ты помнишь секретную технику против этого духа кролика которой я учил тебя? — Да! — Действуй! Я нападу следом! — Хорошо! — мальчик резко обернулся и, схватив своими маленькими ручками лицо злодея, поцеловал того в щеку. В этот момент, известный своими невероятными способностями в укращении злых духов, Лань Чжань обнял кролика со спины. — Теперь ты будешь добрым кроликом! — Ух ты! Спасибо, великие заклянатели! Вы спасли меня! Я вовсе не хотел есть тебя, малыш. Ты простишь меня? — Конечно! Ахахаха…***
Вечер. Яркие фонари манят зайти на праздник. Троица торопится скорее спуститься в город. Подлунный мир уже освещен ночным солнцем. Они идут к самой оживленной улице. Ванзцы не любит шум, но это же для Вэй Ина. — Подходите! Покупайте фонари! Есть как уже расписанные так и обычные! Лань Чжань не любит общаться с постороними, но это же для А-Юаня. — Дайте пожалуйста три без рисунков. — К-конечно, молодой господин, — все девушки всегда смущались если он с ними заговаривал. Но это ничего, ведь Вэй Ин начинает ревновать. Он подходит к Ванцзы сзади, льнет к его спине всем телом и, вставая на носочки шепчет на ухо, но так, чтобы вся улица слышала. — Муженеек. Я таааак устаааал после вчерашней ночи, я не могу больше. Неси теперь ты нашего сыночка. Как ты можешь так со мной обращаться, когда я вынашиваю этому малышу братика? Ты думаешь, мне легко ходить, после того как ты меня еженочно имеешь? — девушка поморщилась. Жаль, такой мужчина, а обрезанный рукав. Да еще и замужем за сумасшедшим. Эх… Как же не везет. Ну, может в другой раз. — Муженеек, ты купишь мне «Улыбку Императора»? Мы так долго сюда шли, не хорошо будет упустить шанс запастись хорошим алкоголем! — Мгм, — ответил Лань Чжань взяв в одну руку А-Юаня, а в другую фонарики.***
Они сели на небольшом холме по дороге к ордену. Звездное тихое небо поглощало звуки веселья еле доносящиеся из города. Двое мужчин, один с кувшином вина, другой с ребенком на коленях сидели под сандалом, наслаждаясь компанией друг друга. — Лань Чжань. — Вэй Ин. — Как ты решился? — Ты знаешь. — Да, но все же… Я бы не смог. Ты невероятный, Лань Чжань! — Мгм. Ты бы смог. Это же ты. — Хахаха, спасибо. Медленно прокрадывающийся в самое сердце размеренный запах сандала и «Улыбки Императора» делали атмосферу такой домашней и привычной. — Ванзцы! Посмотри на меня! — Ванзцы, посмотри на меня. Видишь? Это ты сделал меня таким. — Каким? Но вопрос остался без ответа. Кувшин опустошили. Посидев на холмике еще пол часа, семья собралась в обратный путь. Малыш уснул, повиснув на папе-кролике, на которого совершенно не подействовал выпитый алкоголь. Второй папа все же немного подвыпил и, немного поспав, собирался наводить суету по пути домой. — Лань Чжааань, тихо, ты не видишь? А-Юань спит. — Мгм, — но сильного эффекта упрек Усяня не произвел. Ванзцы полез к нему с поцелуями, а получив отказ, прикипел губами к шее. — Ханьгуан Цзюнь! Лань Чжань, послушай, если ты спокойно дойдешь до Цзиньши, неразбудив Юаня, то я подарю тебе кое-что очень интересное. -… Посягание на спокойный сон мальчика прекратилось, но Ванзцы убежал. Убежал в Облачные Глубины. Вэй Ин чуть не расхохотался после такого, но А-Юань на его руках тихо посапывал, а это было куда важнее.***
— Мх, Ханьгуан Цзюнь, спокойнее, спокойнее, куда ты так спешишь… — Пытался достучаться до пьяного в стельку Лань Ванзцы терзаемый ненасытными губами Вэй Усянь. — Мой, — Лань усадил мужа на колени крепко стиснув талию одной рукой, оставляя жаркими губами россыпь синих лепестков на тонкой шее, а пальцами другой руки уже сжимал любимые булочки под тканью нижних штанов. — Твой, твой. Только не торопись так. Ааах! — сразу два смазанных пальца вошли в еще тугую дырочку, через некоторое время задавая ту самую точку в теле Вэй Усяня и его пробила дрожь. — Лань Чжань, Лань Чжань! Поцелуй меня, скорее скорее! — страстный поцелуй, с добавлением третьего пальца. Ванзцы отстраняется, понимая что любимый супруг достаточно растянут и, перед тем как добавить еще масла, любуется представшей перед взором картиной. Запыхавшийся и раскрасневшийся Вэй Усянь сидит на его, Ванцзы, коленях. Взгляд затуманен, дыхание тяжелое, а в живот упирается вставший полностью член. — Ванзцы, Ванцзы, Ванзцы! Громкий детский плач невыносимо режет слух. — Ванцзы! Отпусти его, отпусти мальчика! Ну же, брат, посмотри на меня! Это я, Сичень, твой старший брат. Помнишь, ты попросил меня приглядеть за А-Юанем? Помнишь? Отпусти его. Лань Ванцзы сидел в темной комнате Цзиньши на коленях в углу и тихо покачивался, держа на руках маленького мальчика и кролика. Мальчик громко плакал, протягивая ручки к Сиченю, но хватка была слишком сильной для его крохотного тельца. Бичень плавно покачивался в воздухе рядом с шеей старшего брата, который не мог подойти ближе из опасений, что Лань Ванцзы попросту задушит мальчика в объятиях, испугавшись резких движений с его стороны. Тут, что-то щелкнуло в голове у человека в углу, и последние барьеры, окружавшие дом и его самого, те, которые Сичень так и не смог снять, испарились. Хватка рук ослабилась. Маленький мальчик, с наполненными ужасом и животным страхом глазами и полностью измазаный в чужой крови, рванул в сторону старшего. Его схватили на руки и, нервно поглаживая, отнесли дальше, как можно дальше от человека в углу. А тот продолжал сидеть в луже собственной крови теперь медленно текущей из порезов по всему телу, сжимая маленькое остывающее тельце черного кролика. — Вэй Ин.