ночь

После ночных дежурств Игорь всегда возвращается уставший, как собака, до ужаса злой и раздраженный, с натянутыми до предела нервами и больной спиной. Дверью со злости не хлопает, хотя и хочется по старой привычке; в последнее время Гром в целом старался по возможности резких звуков не издавать: меньше всего хотелось стать источником очередных нервных подергиваний. Олег выползает из кухни сонный, в своих широких клетчатых штанах и стертой домашней футболке, опирается плечом о дверной косяк и какое-то время тупо всматривается в темноту прихожей, абсолютно точно мимо Игоря, часто моргая в попытках сфокусировать взгляд. — Уроды, блять, — Игорь стягивает ботинки, давя на задники, и сразу убирает на специально отведенную полочку — Волков любит порядок, и в мелочах приучил Игоря к нему тоже. Игорь научился убирать за собой обувь, класть грязные носки в корзину для белья, а не под кровать, мыть за собой тарелку сразу после обеда и много чего еще: Олег в быту оказался очаровательной чистюлей, и теперь в квартире не осталось ни единого пыльного (и уютного для Игоря) клочка. Гром вешает на крючок куртку и извечную кепку и, едва обернувшись, оказывается сразу в чужих руках. От Олега пахнет едой, гелем для душа «ледяная свежесть» и домом. Пониманием, заботой и любовью. Олег знает, как и что надо: обнимает за шею, одной рукой треплет темные завитки волос на игоревом затылке и нежно-нежно, почти невинно, едва касаясь, слепо целует куда-то в уголок губ. Игоря от щемящей нежности, от ощущения дома в легких плавит, в объятиях он наконец немного расслабляется до гудящих мышц и тычется благодарно носом Олегу в плечо. — Устал? — Волков накрывает чужую голову ладонью и мягко гладит, ближе к загривку мелко царапает короткими ногтями кожу. Игорь почти мурчит. Олег на низкое и чуть вибрирующее «угу» только прижимается к Игорю ближе. — Давай в душ, а потом спать. Утром расскажешь, кто уроды на этот раз. На лице Грома проскальзывает, кажется, тень слабой улыбки. Волков слушает об «уродах, блять» каждое утро, жаря яичницу и помешивая в алюминиевой резной турке кофе, и совсем не устает, в историю вникает внимательно и с интересом, хоть и рассказчик из Игоря отвратительно неумелый. Игорю приятно. Отпускать Олега не хочется совершенно, стирать жесткой мыльной мочалкой его драгоценные прикосновения тоже, но Олег отстраняется сам (очевидно, с большим трудом) и подталкивает в сторону ванной — «иди уже». Когда Игорь выходит из душа, спальня встречает его тихим и ровным дыханием, прохладными простынями, теплыми надежными объятиями и приятным крепким спокойным сном.