Ты понимаешь, что это не правильно?

Антон резко проснулся и подскочил с кровати. Холодный пот медленно стекал по выпирающим скулам. Давно ему уже не снились кошмары. После переезда они вообще перестали тревожить мальчишку. Острая мигрень в районе висков, окончательно пробудила. Арсения (как и ожидалось) рядом не было. Зато на прикроватной тумбочке стоял стакан воды. Спасибо этому святому человеку. Кто,если не он, мог заранее позаботиться о состоянии парня. Он быстро выпил все. До последней капельки. После этого, боль как рукой сняло. Может, вода была заговоренная? Или мужчина туда что-то подмешал. Да и не важно. Главное, что теперь ему намного легче. Можно спокойно выдохнуть и попытаться осмыслить свой ужасающий сон. Который так и не выходил из его памяти. Это ужасающее прошлое никак не оставляло его. Даже когда он спит. Ему снился отец. Все происходило как наяву. Опять он в этой разваливающейся по швам квартирке. Они сидели за кухонным столом. Мужчина начала отчаянно извиняться за все. Просто за все подряд. Но вскоре это переросло в какую-то дикую агрессию. И, уже по старой схеме, он просто избил своего сына. Последнее, что смог запомнить Антон — это как отец берет тот самый нож и замахивается. На этом мучения прекратились и он смог проснуться. Хотя, на душе опять ютилось какое-то противное чувство. Словно что-то плохое должно случится. Или может уже. Ничего не оставалось, как списать это на послевкусие кошмара. Благополучно забив на всю эту ересь, он поплелся на кухню. Но кровать заправлять никто не собирался. Хорошо, хоть стакан с собой прихватил (а то совсем как свинка). На удивление, в комнате стоял стойкий аромат недавно приготовленной еды. И правда. На плите стояла сковорода с макарошками в каком-то соусе. В голове пронеслась единственная мысль: Во сколько он, черт побери, встал? Да и зачем? Я вполне в состоянии приготовить сам. Он мог и не утруждаться. Хотя, может это было сделано во благо спасения этой бедной кухоньки? Тогда все становится логичнее, но и обиднее. Я же как-то без него жил. И ничего страшного не происходило. Арсений Сергеевич… Да, как обычно в своем репертуаре. Такой Арсений Сергеевич. Ничего нового. Но раз еда уже есть, то можно и не париться. Конечно, повыделываться было неотъемлемой частью утреннего марафона. А что? Кто-то против? Ну точно не Антон, а настольное все равно. Как не удивительно, кушать вообще не хотелось. Поэтому было решено, оставить трапезу до обеда и пойти в ванну. Можно и привести себя в порядок. Хоть никуда и не нужно, пусть чем-то дельным позанимается. Преподаватель запретил ему заниматься всякой работой по дому. Но парень смог отбить права мыть посуду. А то совсем неуютно. Он же не нахлебник и лентяй. Ему и сломанный нос не помеха. В его ситуации, можно было просто пользоваться всеми данными благами, не думая не о чем. Но все это и правда заставляло мальчишку чувствовать себя отвратительно. Не смотря на то, что он тут чуть меньше двух дней. Все же уже успел обзавестись щеткой. Причем, даже не по его желанию. Но чистить зубы с громадной повязкой было нереально. Что же решил наш юный друг? Правильно. Снять её к чертям собачьим. Кто-то явно либо не дружит с головой, либо является ярым мазохистом. Антон наверно еще сам не определился. Было немного больно, нооо он это спокойно проигнорировал. На фоне опухших глаз, нос смотрелся просто великолепно. Немного ныл, но это было приемлемо. Трогать его Шастун так и не решился. Зато теперь мог спокойно умыться и не переживать об этой ужасной повязке. Она жутко мешала и постоянно давила на нос. Снять её было необычайным облегчением. Возле зеркала он так прокрутился ещё около получаса. «Налюбоваться» собой не мог. Даже с отеками, даже с усталым взглядом. Ему правда очень нравилось. Такой замученный. Похоже, и правда мазохист. Все же решив, что так он долго терпеть не сможет. Побрел обратно, но уже начал копался в районе с холодильником. Смог додуматься поискать лед. Вообще удивительно, что он его все-таки обнаружил. Уже осень, и этот ледочек никому не сдался. На улице холодно. И на вряд-ли и Арсений Сергеевич тут какие- нибудь коктейли мутит. Эта была чудесная картина. Антон сидит на полу и прикладывает лед. Он неприятно обжигал кожу, но ноющая боль заметно притихла. Хорошо, что хоть додумался завернуть его в салфеточку. От тепла рук ледочек начал таять. Бумажное полотенце заметно намокло. Холодная капля прокатилась по щеке. Со стороны она напоминала скупую слезу. Вскоре нос вовсе онемел, поэтому процедуру решено было отложить. Так что теперь можно было продолжить заниматься делами. Теперь, Шастун направился в душ. Зубы почистить на скорую руку он смог. Можно и голову помыть, хотя его любимого шампуня не было. По естественным причинам. Но Арсений навряд-ли расстроится, если Антон воспользуется его великолепным лосьоном. — Шампунь с женьшенем? Необычненько. А я то думаю, что это за специфический аромат. Раньше такого не встречал. Но ему хотя бы идет, — произнес парень вслух. Разговаривать с собой он любил. Да и кто запрещает? Никто. Так что, пускай. Хотя это и правда было странно. Он даже пытался отучиться, но вышло как-то не очень. Понежившись под теплой водичкой еще час (ну очень кайфово было), Антон все-таки смог выбраться, и уже с чистой головой, поплелся кушать. Как раз уже близилось время обеда, уже и есть хотелось. На удивление, у мужчины была микроволновка. Когда Шастун жил у родителей дома, она было сломана и её никто не мог починить. А в общежитие такую роскошь не завезли. Там общая кухня и только газовая плита. Такая старая. Словно советская. Не совсем безопасно, но не в его случае жаловаться. Как говорится "Бери от жизни что дают». Вот и берёт. Он быстро разобрался с прибором. И уже через несколько минут ожиданий, перед парнем стояла горячая тарелка. Порывшись в ящиках (которых было до невозможности много), смог все-таки найти заветные столовые приборы. Аккуратно выудив из всей этой кучи вилочку, уселся за стол. Макароны были приготовлены просто сногсшибательно. Казалось бы, учитель психологии, а так изумительно готовит. Такого мало кто мог ожидать. Он же не был настолько стар, что бы постичь дзен абсолютно во всем. Но, может он чего-то недоговаривает? В этот момент, Шастун шлепнул себя по лбу. Он же хотел спросить. О той самой девушке с фото. Кто это вообще? Да и какие у них были отношения? Все это очень настораживало парня. В таких размышления, он и не заметил, как уплел все, что было на тарелке. Очнулся только когда начал мыть посуду. Интересно, а как сейчас дела у Арсения Сергеевича. Глянув на настенные часы, стало ясно, что сейчас разгар пары. Коварный план, который очень хочется привести в исполнение. Он получит нагоняй. Но ведь это того стоит. Пакостливая натура брала свое. С минуту поискав телефон, парень уже набирал номер преподавателя. Короткие гудки… — Да, что такое? — из трубки раздался обеспокоенный голос мужчины. Он что-то быстро сказал аудитории. (просто Антон не смог разобрать ни слова). Послышались шаги. Громкий хлопок двери. — Тош, что-то случилось? — чуть грубоватый баритон, так и взывал быстрее ответить на его вопрос. Кому-то должно было стать неловко (как минимум), но только не нашему Антошке. — Нет, просто хотел спросить. Как у вас там дела? — в голосе не слышалось ни капли стыда. Не удивительно. На другом конце, некоторое время не раздавалось ни звука. Потом громкий и ужасно недовольный вздох. — Шастун… Ты ахуел? У тебя вообще совести нет? Прекрасно знаешь, что у меня пары. Ты у меня на коврике спать будешь… Понятно? — мужчина был в ярости. Он в буквальном смысле сдерживался, чтобы не заорать. Поэтому, каждое слово ему давалось с большим трудом. — Ну, мне нельзя. У меня носик сломан. А на коврике слишком неудобно, — с ехидством продолжал бубнить парень. Ему нравилось выводить мужчину из себя. А когда это получалось, Тоша радовался в двойне. — Ничего страшного, нос перебинтован. Так что переживаешь, — все еще с явным раздражением вымолвил Арс. Успокоиться на этот раз было сложнее. Этот дурачок, как есть, издевался над ним! И упивался тем, что все выходило. — Нууу, уже нет, — утвердительно сказал мальчишка. Он явно ничего не понимал. Ну он и вправду, все ещё маленький ребенок. После этих слов, что-то резко изменилось. Если до этого отчетливо ощущался гнев вперемешку с бешенством. То сейчас, совсем иное. — Тош… ты совсем идиот? — Произнес преподаватель. В голосе лишь было одно отрешение. Перед глазами так и застыл этот эпизод. Арсений Сергеевич стоит один в коридоре. Прямо перед дверьми своей аудитории. Его глаза полные отстраненности, смотрят куда-то в даль. Мысленно проклиная то себя, то Антона.