***
Такое тяжелое чувство на душе было. Она помнила как до последнего боролась с этим мужиком в шляпе, обозвала его мудаком, и как же болезненно он ответил ей. Она только что и смотрела как вокруг ее сковывают всякие железки, словно одеяло. Не пуховое конечно, но поспать можно было? Только это остановило Беллу. Ну уж нет, спать нельзя, уснуть сейчас — уснуть навсегда. Она потрясла кандалами за которые ее тащил мужик, который до этого ранил, он только сказал, что скоро все закончится. Как закончится? Для кого закончится? Такие вопросы только пугали. Однако, если бы девушка была из пугливых она давно бы была съедена одним из упырей. Давно…***
Пляшущая перед глазами уродливая куколка — не самое приятное зрелище, особенно, когда потом к тебе подходит странный мужик, будто искупавшийся в жире, с горбом на спине и с волдырями по лицу. Страх от своей беспомощности укреплялся и страхом первобытного рода: неизвестность пугала. Двухметровая дама с шляпе и с сигаретой в руке никак не помогала всему этому. Только одно знакомое лицо можно сказать даже радовало во всем этом хаосе. Казалось, будто мужчина в шляпе хотел защитить ее, отобрать у всех остальных и оставить только себе. Еще по его хитрой роже вначале она поняла, что он совсем другой. Может не союзник, но точно другой. Суд подходил к концу и Матерь решила отдать Беллу Гейзенбергу. Ну как отдать. Гейзенберг расковал ее своим молотом и заставил бежать со всех ног от ебанутых творений данного места. — Посмотрим из какого теста ты, Белла Уинтерс***
Девушка бежала, бежала со всех ног. — Я, я из самого… Самого твердого теста, Гейзенберг, ничто, ни один урод, на свете не сломает меня и мою любовь к дочке тоже. Девушка бежала, отбиваясь чем было от упырей. В ее глазах уже танцевали звездочки от усталости, но вот в далеке через мост виднелся сарай, за забором и воротами, но сарай, и было тихо, до того тихо, что кровь, тарабанящая в ушах звучала громче чем собственный голос разума: «Не иди туда, слишком подозрительно, слишком хорошо, чтобы быть правдой» — А вот и ты, Белла Уинтерс…— Буква «С» была протянута, слово змей говорил с ней, однако, это было в манере немецкого говора, — Ты не бойся, проходи, через мост и дальше все будет хорошо. Голос из рупора умолк. Девушке не оставалось ничего кроме того как идти через мост. Тут уже можно было не бежать. Можно, наконец, поправить пряди челки, которые во время бега лезли в глаза и рот, наконец можно отдышаться. Силы теперь снова появились. — Да входи же ты, не стесняйся, чувствуй себя как дома, — говорил Карл Гейзенберг по рупору, когда она подошла к воротам его фабрики. Удивительно только, как Карл видел где она сейчас. Белла вошла, вокруг была высокая высушенная трава. Почти по грудь, но она не царапалась, а лишь приятно проминалась под ботинками. А в голове было всё меньше вопросов, и мало ответов было на те, что оставались в ее голове, но душевно она уже успокоилась, ее разум был трезв, он не был готов рассуждать, лишь действовать. Заходя в гостеприимно открывшийся сарай, девушка уже понимала кто ее ждет внутри, она перезарядила пистолет, приобретенный у Герцога, хотя понимала где-то на подкорке сознания, что стрелять в человека, управляющего металлом — бессмысленно. Помещение. Слабо освещенная мастерская, только на рабочем столе светила лампа, а рядом был рабочий верстак, занавешенный тряпками. Белла быстро сняла тряпки. На неё смотрело лицо высокой вампирши, куклы и того страшного мужика с горбом, а посередине красовалась Матерь Миранда. — Как тебе, м? Похоже на твоих врагов? Ты же их хочешь убить? — Гейзенберг подошел сзади из тьмы и положил руку ей на плечо. — Да, похоже, только там не хватает одного мудака в шляпе. — Тц, ты посмотри какая грубая, а ведь мы еще даже не поговорили. Ведь я мог бы тебе помочь, — Он развернул девушку к себе лицом за щеки и почувствовал как под ними ходят желваки, — Знаешь, мне самому вся эта компашка не нравится, а главное, что мне не нравится, так это то, что я всего-лишь дитя, и я всего лишь уродское творение Миранды. А потому, я хочу чтобы мы с тобой восстали против нее. Ты получишь Розу, а с помощью нее мы уже одолеем Миранду. — Да мне плевать что тебе там не нравится, и чего ты там хочешь, — Белла взялась за руку которая ее держала, и оттолкнула его, она отошла чуть-чуть назад, — Моя дочь не оружие! — Ооо, куколка видимо забыла где она, — на лице Гейзенберга появилась самодовольная улыбка, он снял очки и положил их на стол. После недолгой драматической паузы он продолжил, — Знаешь, Белла, я всегда, еще до того как стал членом этой семьи, получал то, что хотел. Но есть одно небольшое различие между тем, что было и сейчас. Раньше я добивался того, чего хотел. А сейчас… Я беру то, что я хочу и когда я хочу. Вокруг мужчины закружились железки, а Белла, которая до этого щемилась назад, понимая, что происходит, достала свой пистолет, но он, как и ожидалось, полетел в сторону, а отступать между тем было некуда. В этот-то момент Гейзенберг и поймал ее руки в кандалы, за которые приковал ее к стене над столом. Волей-неволей ей пришлось сесть на стол. Она нервно оглядывалась — Послушай, Белла, не мельтеши, твое оружие против меня все равно бесполезно, а если будешь драться… Сама понимаешь, не маленькая. Он подошел к ней ближе, разводя в стороны ее ноги и крепко прижимая их к столу. Его лицо было совсем близко и девушка догадывалась что сейчас будет, но она не сопротивлялась ему, совсем. Впервые за долгое время она вспомнила как ранее ее привлекали мужчины, которые были намного старше ее. И как хорош был сейчас Гейзенберг. Возможно, от безвыходности ситуации мозг искал позитив в происходящем. Однако, Белла вовсе не противилась. Ее серые глаза прямо смотрели на небритое лицо Карла Гейзенберга, вызовом блестели ее радужки и она приподняла голову надменно глядя сверху вниз на Карла. — Так вот, дорогая, с самого первого момента нашей встречи. Я хотел заполучить именно тебя. Губы Гейзенберга соприкоснулись с губами Беллы. Он сразу указал на доминирующую позицию, когда не дал Белле управлять этим поцелуем. Он щекотал ее небо своим языком и кусал губы девушки. Рубашка, что была на девушке, расстегивалась ловкими руками мужчины. Прекрасное зрелище, которое он так давно не видел открылось ему сейчас. Женское тело, самое обычное, без прикрас, слегка спортивного телосложения, но все же такое желанное. На девушке был спортивный топ, который Гейзенберг тут же задрал кверху. Он взял Беллу за грудь и большим пальцем провел по ее соску. Девушка дрогнула, это было ее слабое место. Она тут же сжалась, выдавая свою слабину. Холодные руки мужчины гладили ее грудь и это зрелище все больше нравилось Белле. Она стонала в поцелуе и учащала свое дыхание. Чувствовала, что Гейзенберг сейчас очень доволен собой, а потому все ближе придвигалась к нему. В какой-то момент она отстранилась от мужчины. Между ними была ниточка из слюны и тяжелое дыхание двоих. Белла наклонилась к штанам Карла и провела маленькой ручкой по его паху. К ее удивлению никакого каменного стояка, как ожидалось, она не почувствовала, лишь вялое возбуждение. Она немного замешкалась. — Подожди, красотка, не всё сразу, — Гейзенбрег вёл себя так будто ничего и не было. Он положил одну руку под затылок девушки, а вторую на спину, — Ложись осторожно, — Белла лишь усмехнулась его заботе, словно отец укладывает своего ребенка, а она как назло без его помощи легла еще и самодовольно ухмыльнулась, — Пф, как хочешь, — Гейзенбергу, возможно и понравилось, что все шло не совсем по его плану. Он располагался между ног девушки, расстегивая ее ремень. Она гладила его по подбородку и любовалась его усердной физиономией. Такой серьезный мужчина, взрослый, по-своему состоятельный и безусловно властный. Это очень заводило ее, всегда, но сейчас особенно, наверное это все были гормоны. Покончив в джинсами Гейзенберг осторожно снял их с девушки и уже не так осторожно швырнул их в дальний угол. Перед ним открылась чудесная картина округлых бедер и мягких ляжек, он всегда более предпочитал девушек с фигурой «груша», они казались ему в то же время и сильными и такими мягкими, словно кошачья шерсть. Карл наклонился к женской промежности и Белла закинула ноги ему на плечи. Тогда лицо Карла вновь посетила эта гадкая улыбка. — Знаешь, мы же можем в любой момент прекратить и ты вновь будешь пытаться меня убить. Баланс во вселенной будет восстановлен. — К чему ты про это сейчас вспомнил? Тоже, нашел время. — А что не так, дорогая, тебя что-то смущает? — Он бросил взгляд из-подлобья, приподняв одну бровь, — Если чего-то очень хочешь, то мне кажется, что надо очень хорошо попросить. — Очень тебя прошу Гейзенберг, не останавливайся, — Белла говорила из-под палки — А правильно попросить? Девушка немного помолчала, смущаясь. — Блять, прошу тебя, возьми меня на этом ебанном столе. Гейзенберг улыбнулся и обнял руками бедра девушки, приближая их к себе. Он отодвинул ткань белья и начал ласкать клитор девушки. Белла не была уверена, что за то время пока он был человеком, он успел напрактиковаться, однако, получалось у него достаточно неплохо. Лучше чем у тех молодых парней. Хотя, ей возможно всегда так казалось по отношению к старшим. Вообще, девушка сама по себе не была особо громкой, а потому лишь сокращающиеся мышцы живота и учащенное дыхание. Гейзенберг шлёпнул ее по бедру и тогда с ее уст сорвался тихий и довольно милый стон. В тот момент Карл вообще поразился как такая милая девушка до сих пор тут жива. В момент, когда Лорд понял, что девушка близка к финалу, он остановился, поднялся, снял с себя брюки сразу же вместе с бельем. — Дорогая, открой рот, — Белла была уже послушнее обученной собачки и Гейзенберг свободно набрал необходимое количество слюны во рту девушки. Он смазал мокрой рукой член. Провел по влагалищу девушки, собирая остатки смазки и собственной слюны, после чего уже вошёл в нее, закинув ее ногу себе на плечо.***
— Знаешь, ты был худшим, что со мной случалось за всю жизнь, но помогу тебе с твоим идиотским планом, — Белла была вся красная, бедра горели и на них все еще оставались следы от болезненных шлепков и ударов. Иногда, даже наклоняться в поисках джинс было больновато из-за новых синяков на ягодицах — Я рад, что тебе понравилось, — Гейзенберг надел свою шляпу обратно и сел на стол, на котором только что совокуплялся с девушкой, зад которой он сейчас так бессовестно разглядывал, — Ну что ж, как оденешься, тогда и начнем разбираться с Матерью.