Объятия теней

      Прикосновение. Такое аккуратное, нежное и осторожное, что я почти не чувствую его грубоватых пальцев на моей, наверняка, зардевшейся щеке. Это действие совсем не вяжется с образом всегда властного мужчины, устрашающие тени за которым следуют постоянно. Его восхищение, которое отчётливо отражается в тёмных глазах, доселе сохраняется, и я наслаждаюсь этим, прижимаюсь ближе, ловя краткие, разжигающие внутренний огонь поцелуи, а потом снова смотрю на него, возбуждаясь ещё сильнее.       Я чувствую, как по венам растекается тепло. Так было всегда, когда свет был готов выйти и заполнить всё своими яркими лучами. Но сейчас я буквально тону в нём, старательно сдерживаю ту мощь, с которой он рвется ослепить меня и Дарклинга. Он тяжело и горячо дышит мне в шею, покусывает кожу и приближается ближе, хотя вряд ли между нами ещё осталось расстояние.       — Ты уверена? — шепчет он хриплым голосом, от которого по спине проносятся толпы мурашек. У меня нет сил сказать хоть что-то, поэтому я киваю, предоставляя ему возможность продолжить начатое. Эту сладостную пытку, которую я так желаю и хочу остановить одновременно, потому что сил терпеть больше нет.       Он больше не старается сдерживать себя, а буквально озверевает, когда крепко вцепляется своими жилистыми ладонями в мои бедра, и я сквозь плотную ткань иссиня-черной кефты ощущаю отрезвительную боль, и, что странно, не хочу избавиться от неё. Кириган припадает поцелуями к шее, оставляя следы всюду, где открыт доступ к его губам. Дурманит, заставляет захлебываться в пучине неописуемых эмоций, возникающих во мне каждый раз, когда я находила взглядом его силуэт, передвигающийся по Малому дворцу.       — Александр… — еле слышно шепчу ему я, и ощущаю, как он вздрагивает, стоит мне коснуться ладонью его смолистых волос и произнести имя, данное ему при рождении. Имя, которое теперь знаю и я.       Это секундное замешательство позволяет мне нежно огладить его широкие плечи и приподнять мужчину за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Я вижу то безумие — тот шторм, что зарождается в них. И не теряя более времени, примыкаю к приоткрытым губам, вовлекая Дарклинга в сладкий поцелуй.       Он не дает мне шанса управлять даже этим, перехватив лидерство, и теперь поочередно цепляет мои уже опухшие и раскрасневшиеся губы зубами, терзая их до крови. Направляет язык прямо в мой приоткрывшийся рот, углубляя донельзя и без того страстный поцелуй. Жарко, хочется большего, например — вернуть гулять по телу руки, которые теперь упираются в стол из темного дерева по обе стороны от меня.       Я не выдерживаю первая, разрываю поцелуй и отталкиваю Заклинателя Теней от себя, сталкиваюсь с недоумением в его чёрных очах. Сама запрыгиваю на стол, раздвигая ноги в стороны. Та девочка из Керамзина, коей я была не так давно, покраснела бы в сию же секунду, если бы увидела такое распутное поведение какой-нибудь девицы. Но та девочка, что любит синие ирисы, осталась на задворках памяти, вместе с детской влюбленностью в Мальена Оретцева, образ которого смог стереться тенями за столь который срок.       Дарклинг ухмыляется, смотря на меня. Святые, как же мучительно долго мне придётся терпеть эти пытки? И словно прочитав мои мысли, он снова оказывается рядом, устраиваясь между моих ног, а я обвиваю ими его тело, максимально сильно стараясь прижать к себе. И когда его лицо вновь оказывается перед моим, я обхватываю его ладонями, потирая нежную, светлую кожу об жёсткую щетину. Брутальный, от него так и веет властью, хотя он ещё и не достиг всего, чего планировал. Но вместе мы сумеем достичь любых вершин быстрее.       Грубые пальцы обхватывают чёрные пуговицы кефты, медленно расстегивая одну за другой. Я терпеливо жду, перебирая тёмные пряди ранее уложенных волос, создавая на голове полнейший беспорядок. Такой Александр привлекает меня ещё больше: горящие от возбуждения глаза, слегка помятый вид. Будто это не он через пару часов снова будет отчитывать не справившихся со своей работой гришей. И от мысли, что я сейчас вижу его таким, каким не видят иные, хочется улыбаться, что я и делаю, чувствуя, как пуще прежнего алеют впалые щёки.       «Подобное притягивает подобное» — звучат в голове его слова. Как же чертовски он прав. Он так долго ждал меня, и я не смею более сопротивляться тому, что творится в моей душе, поэтому смело поддаюсь и позволяю теням укутать нас в свой кокон темноты.       Представать обнаженной перед мужчиной мне приходится впервые, поэтому смущение и легкий страх вспыхивают во мне мгновенно, стоит Александру опустить глаза на мои острые ключицы, небольшую грудь, плоский живот. Опускаю веки и хочу укрыть своё тело руками, лишь бы только не чувствовать на себе этот прожигающий до костей взгляд.       Но Дарклинга моя нагота ничуть не смущает. Он, словно скульптор, любующийся шедевром мирового искусства, изучающий все скрытые простому человеку детали. Он проводит холодными руками по ногам, раздвигая шире подрагивающие бедра. Губами вырисовывает узоры на груди, захватывает розовые вздыбленные соски, поочередно терзая. Я как могу сдерживаю стоны, прикрываю ладонью рот, кусаю пальцы, чтобы не создавать шум, ведь знаю, что за дверью стоят как минимум двое гришей, ожидая указаний их генерала.       — Прошу, Александр. — Не сразу осознаю, что эти два слова сорвались с моих уст. Только тогда, когда мужчина начинает интенсивно избавлять себя от одежды, не прерывая ласк, обрушающихся на моё тело, понимаю это.       Его такая же черная кефта летит в груду остальных вещей, наспех сброшенных в порыве необузданной страсти, разбушевавшейся в нем после очередного произнесения мной его имени. И вот он вновь подхватывает меня на руки, заставляя обвить ногами корпус, и мягко, насколько это возможно, опускает на холодные простыни. Кожа покрывается мурашками от столь сильного контраста, но обращать на это внимание нет времени, ведь Дарклинг, не желая больше медлить, возвышается надо мной, гипнотизируя, убивая своим взглядом.       Не сводя с меня своих обсидиановых глаз, он медленно проникает в моё тело, наблюдая за моей реакцией. А я просто задыхаюсь от чертовой боли, заглушающей, кажется, всё. Я не слышу его слов, которые Александр шепчет, всматриваясь и ловя все эмоции, отраженные на моем лице. Вижу только, как сильно он переживает, не двигается, поглаживает трясущимися ладонями мои темные длинные волосы. И только тогда, когда я делаю глубокий вдох и слабо киваю головой, он делает первый толчок, вознося меня к небесам.       — Святые, Алина, ты даже не представляешь, насколько ты восхитительна. — шепчет Дарклинг мне на ухо, ощутимо сильно прикусывая мочку. Я больше не могу сдерживать стоны удовольствия, получаемого его действиями, поэтому, не найдя ничего, чем могла бы себя заглушить, просто притягиваю лицо мужчины к себе и спешно целую, выбивая воздух из легких.       Боль больше не чувствуется, а может, просто уходит на второй план. Александр постепенно ускоряет движения, не забывая параллельно рассыпать мокрые поцелуи по моему телу. Я же мертвой хваткой цепляюсь за простынь, чуть ли не разрывая плотную ткань.       Пряди его влажной челки спадают на глаза, и я нежно убираю её, заставляя мужчину посмотреть на меня. И он смотрит: раскрасневшаяся, со сбитым дыханием, как и у него самого, теперь стараюсь подмахивать бедрами, чем вызываю улыбку на его красивом лице.       Внезапно ощущаю, как наслаждение накрывает меня с головой, и вот я уже прикрываю глаза, содрогаясь в его сильных руках. Во мне будто взрываются тысячи фейерверков, и даже дышать становится невозможно. Сжимаюсь внутри так крепко, слышу со стороны еретика глухие стоны и чувствую, как он ускоряется, а через несколько фрикций изливается на мой плоский живот.       Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша. Он спешно меня целует, а потом стирает следы нашей страсти с моего тела и ложится рядом, укутывая в объятья. Я закрываю глаза и нежно обхватываю его ладонь своей, чувствуя, как свет снова наполняет меня и выходит наружу, собираясь в сплетенных руках. Александр внимательно смотрит на яркое свечение, а после переводит взгляд на меня и следит за тем, как медленно поднимается моя грудная клетка от уже пришедшего в норму дыхания.       — Засыпай, свет мой. — еле слышный шепот доходит до меня, когда веки уже тяжелеют, но я всё же разбираю сказанное и слабо улыбаюсь, утыкаясь носом в изгиб мужской шеи.       Возможно, это и есть моё предназначение — быть рядом с ним, помогать вершить правосудие. И пусть ранее я боялась его, пусть, даже если это решение и выводы, что сделала я, переступив порог его покоев, окажутся ошибочными, я постараюсь сделать всё для него, Равки и гришей, что ждут от нас действий.       Приняв себя, Заклинательница Солнца больше не будет бежать. Только в объятия теней, которые отныне с удовольствием будут принимать её яркие лучи.