Don’t cry, my dear enemy

      Руки тряслись от злости. Который раз он пытался победить этого светловолосого ублюдка — все впустую.       А Второй лишь скалился в своей неизменной беззаботной улыбке, взмахивая острыми золотыми веерами и отрезая попадающиеся на пути куски плоти. На этот раз даже техники не использовал — словно забавлялся. Только Аказа рвался вперёд, применяя техники, пытаясь — в очередной раз безуспешно — занять место Второй Высшей Луны.       Через час Третий уже порядком вымотался. Не физически, нет, он ведь демон. А вот изнутри рвалась чистая ярость, прожигающая темное сердце раскалённым железом.       В какой-то момент, который Аказа явно прокараулил (хотя даже если заметил бы, то не отнёсся бы серьезно) улыбка сошла с вечно веселого лица Доумы. — Все, прекращай.       Второй отсек розововолосому голову, а пока она отрастала, повалил тело соперника (нет, не соперника, дорогого друга) на пол, усаживаясь на спину и выкручивая руки назад. — Пусти, ублюдок!       Третий пытался вырваться, но весьма заметно уступал по силе. — Аказа-доно, ну чего ты такой сердитый? — Доума снова улыбался во все тридцать два. — Не брыкайся, тебе же хуже будет. — Лучше умереть, чем сдаться! — Но в наших предыдущих схватках ты же сдался.       После пары секунд молчания Аказа продолжил вырываться с ещё большей силой. — Ну-ну, не перестарайся, пена изо рта пойдет.. — Да завались ты уже!       По комнатке разнесся хруст переламываемых костей – светловолосый резко поднял выкрученные руки вверх за запястья.       Их тут же обвили ледяные лозы, не давая восстановиться или хотя бы как-то пошевелиться.       К боли Аказа привык, но вот поражение признавать не хотелось. В очередной раз. Он никогда не мог одолеть Доуму, что с победоносной улыбкой продолжал восседать на спине поверженного о'ни.       Правда, теперь Третий пустил в ход ноги, которые, при всей гибкости демона, все же не могли переломить хребет Второй Луны. — Аказа-доно, прекрати же меня мучить, я совсем устал.       Светловолосый устало и разочарованно вздохнул и призвал очередные лозы, которые мгновенно обвились вокруг лодыжек Третьего. — Теперь у тебя точно нет шанса победить, вот уж жалость, — брови изогнулись, будто демон и впрямь сожалел.       Лед сковал шею Аказы так крепко, что из горла вырывались только неясные хрипы. Да и большая часть тела была уже обездвижена. — Что, прости? Я не расслышал.       Доума лишь шире улыбнулся, обнажая острые белые клыки.       Третий повел бедрами, не оставляя надежды сбросить с себя наглую Вторую Луну. — Ах, все с тобой ясно. Хочешь поиграть? Я удовлетворю твои потребности, не переживай.       Кровожадной ухмылки Аказа не видел, но точно представил. От ненависти затрясло еще сильней, изо рта потекла кровь — слишком сильно хрипел и вырывался. Больше всего бесило то, что регенерация не могла сработать — ей мешал лед и неестественное положение частей тела.       Тем временем холодная рука скользнула под одежду (и когда он только успел развязать чужой пояс?).       Острые голубые ногти — скорее когти — впились в кожу. — Ну ты чего? Разве не видишь, твоему телу нравится, просто не сопротивляйся.       На этих словах Аказа лишь сильнее сжался, понимая, что путей отступления фактически не осталось. А тело и впрямь сдавало позиции от таких прикосновений.       Палец вошел лишь на две фаланги, коготь царапал изнутри. — П..рек..рати… урод… — прошипела Третья Луна, горло которой перестал стискивать лед. — Помолчи. Мало ли кто сбежится на твои вопли, — ровным тоном сказал Доума.       После нескольких попыток проникнуть в Аказу светловолосый все же отступил. — Как с тобой скучно. Достал.       Он резко вогнал в задний проход один из своих острых вееров, тут же раскрывая его и вспарывая плоть.       Лицо Третьего исказилось в какой-то непонятной гримасе — то ли от шока, то ли от боли.       Второй веер постигла та же участь.       Острые, словно лезвия пластины разрезали мышцы и кишечник, только уже под другим углом.       Мучитель наконец слез со спины демона, встряхивая кистями рук несколько раз — алые капли полетели в разные стороны. — Подумай над своим поведением.       Прошло около двух часов. Орать Аказа не орал — не дай бог за ним придет кто-то кроме Доумы, это будет страшным унижением. Еще хлеще того, что было.       От неудобной позы сводило мышцы, а при попытках двигаться слышался неприятный хруст.       Он все же слегка раздвинул ноги, чтобы боль не была такой сильной. Но вееры.. В прямом смысле были занозой в одном месте.       Регенерация послала его к черту. Хотя черт был один единственный, и сейчас он свалил, оставляя розововолосого на произвол судьбы.       Вдруг послышались шаги. И они приближались.       Эти шаги Аказа давно научился отличать от прочих. Если Первая Луна увидит его в таком положении, то это будет катастрофа.       Дверь отъехала. Три пары глаз пристально уставились на живописную картину, кровавым месивом развернувшуюся на полу. Губы презрительно скривились. — Я сегодня слишком добрый.. Да и не то время, чтобы разбрасываться Лунами.       Кокушибо фыркнул, подходя к Аказе и опускаясь на одно колено. — Ноги пошире и не рыпайся.       Он сложил вееры и вытащил их, отбрасывая в сторону, после чего с брезгливым выражением лица вытер руки об чужую одежду. И только потом перерубил лозы.       Третий резко встал с пола, собираясь что-то сказать, но Первый словно испарился.       «Я убью этого блядского Доуму» — в очередной раз пронеслось в голове. — Надоели, как малые дети ведете себя, — фыркнул Кокушибо, обнаружив Доуму в одной из комнат. — Вам обоим страшно не повезло бы, если б твое «творение» обнаружил Он.       Светловолосый лишь закатил глаза на сказанное. Но лишь после того, как Первый ушел. От греха подальше. — Эх, и где же они… — вздыхал демон, вот уже полчаса пытавшийся найти ту комнату, в которой, возможно, могли остаться вееры.       Правда, был очень не велик шанс того, что они будут целыми, ведь золото — мягкий металл. И лишь при определенном направлении удара этот металл будет как надо вспарывать мясо. Впрочем, обычно демон пользовался веерами только для техник, а вот резал ими редко. И каждый раз приходилось затачивать и полировать столь любимое оружие.       Ох, как же больно будет смотреть на гнутые, даже скорее переломанные пластины.. Зато зрелище, вероятно, того стоило. В следующий раз не будет делать оружие расходным материалом. С техниками победить Аказу не стоило буквально ничего…       Откуда столько мыслей о демоне, низшем по рангу? Этот вопрос почему-то не давал покоя, врезая все глубже в память образ розововолосого. Впрочем, на это можно было и не обращать внимания — странные мысли голову посещали частенько.       «Легок как на помине» — подумал Доума, когда голову почти насквозь пронзил не особо умело кинутый веер. Хотя, фактически, цели он достиг. — Будь добр, отдай второй. Будь хорошим мальчиком, Аказа-доно.       Он улыбнулся самой дружелюбной из своих улыбок, всем своим видом говоря о том, что совсем не он несколько часов назад измывался над телом Третьего.       Второй веер не заставил себя ждать, пробивая голову на этот раз уже насквозь. Доума вытащил вееры. Раны мгновенно затянулись.       Аказа резко приблизился, но удар цели не достиг. Предыдущие попадания были лишь прихотью Второго.       Один из вееров раскрылся во рту у розововолосого, распарывая его в рваное подобие улыбки. Идейки сегодня у Доумы были просто отменные. — Что тебе во мне так не нравится? Никак не уступлю место Второй Высшей? Прости уж.       Он сложил и забрал веер, пока тот не оказался перекушенным пополам. — Да, а еще меня просто вымораживает… — Вымораживают здесь только мои лозы с лотосами, — о'ни беззаботно улыбнулся, раскидывая руки в стороны и словно собираясь применить технику крови, дабы подтвердить сказанное. — Прости-прости, я тебя слушаю.       Он склонил голову, чуть прищурившись и с интересом наблюдая за Аказой, который сейчас яростно оскалился и вот-вот был готов наброситься, словно злобный цепной пес. — Да пошел ты.       Слова, уже готовые сорваться, так и остались несказанными. Все, что он скажет, обернется против него.       За собственную честь хотелось убить, но сейчас Доума все равно продолжил бы издеваться, лишь забавляясь, и тогда только ты и проиграешь. — Растешь как личность, Аказа-доно.       Светловолосый улыбнулся уголком губ, склонив голову набок и наблюдая за удаляющейся фигурой. И все же крайне интересно было узнать, что же собиралась сказать Третья Луна. Впрочем, ответ на вопрос он не получит, а мучить себя догадками — пустая трата времени. Хотя этого самого времени было бесконечно много. В любом случае, тратить его на скучные размышления совсем не хотелось.       Солнце только-только закатилось за горизонт. Именно поэтому Доума просто-напросто решил выбраться из Бесконечной крепости и найти очередную порцию молоденьких девичьих тел.       Надо сказать, женские тела интересовали его только в качестве еды. А вот в постели никогда особо не нравились, хотя, конечно, последовательницы его культа в эту самую постель частенько забредали. А потом становились частью меню демона на какой-нибудь день.       Часу в третьем ночи светловолосый с чувством выполненного долга сидел на некоем подобие веранды, которое так любезно организовала ему Накиме.       Послышался шорох. — Ночь сегодня так прекрасна, не правда ли? Столь прекрасна, что я даже прощу тебе проникновение в мою комнату без предупреждения, мой дорогой друг.       «Я же простил тебе проникновение в мою задницу без предупреждения» — подумал Аказа, пристально смотря на Доуму. — Одним своим взглядом ты можешь просверлить дыру в моем затылке. Будь добр, присаживайся.       Третий на удивление спокойно сел в полуметре от светловолосого. — И все же, зачем ты пришел? Повисла тишина. — Аказа.       Демон вскинул янтарные глаза на Вторую Высшую. Цветные глаза напротив смотрели на удивление спокойно. Без привычной усмешки, от которой в порыве бешенства кровь чуть ли не кипеть начинала. Спокойно и будто бы с пониманием. — Я не знаю.       Доума с удивлением выгнул брови, словно будучи в легком замешательстве, но тут же обнажил клыки, улыбаясь. — Ты просто захотел прийти? Или ты хотел поговорить? Может, вспомнил что-то из своего прошлого, и это так сильно.. — Заткнись. Я просто пришел. — Установить контакт?       Аказа хмыкнул, несколько нехотя переводя взгляд с чужих глаз на полную луну.       Острый ноготь коснулся полос на чужой щеке.       Третий недобро прищурился, скосив глаза в сторону руки Доумы. — Я тоже устанавливаю контакт, — светловолосый беззаботно улыбнулся.       Аказа фыркнул, но продолжал молча сидеть, крайне «заинтересованно» рассматривая небо. — Из тебя плохой актер, Аказа-доно, — простодушно сказал Второй. — Эй, ну не обижайся, — прибавил он, когда розововолосый встал с пола, закатывая глаза. — Приходи еще. Одному тут скучно.       Аказа остановился, словно обдумывая сказанное, но так и не обернулся и не сказал ничего. Просто ушел. — Высшие Луны не умирали сотнями лет. Тебе не страшно, когда вдруг начали? — в очередной раз Доума намекнул Третьему о том, что более слабым пора бы беспокоиться за свою шкуру. — Мое сердце замирает от ужаса, стоит только узнать о чьей-то смерти, — жалостливо продолжил он. — Театр плачет по тебе. — А по тебе плачет квартал Красных фонарей.       На удивление, Аказа промолчал. Он приходил сюда уже которую ночь подряд, каждый раз все дольше вынося подколы со стороны Доумы. — О, я просто тебя не узнаю, — сладким голосом пропел светловолосый ему в ухо. — Интересно, а твое тело все так же остро реагирует на все? Ты же только внутреннюю выдержку тренировал. Пора бы заняться и физической.       Если у Аказы не задергался сейчас глаз, помогло лишь чудо. Происхождение этого чуда было не особо понятно, но младший демон лишь нахмурился, продолжая смотреть куда-то вдаль. — С тем же успехом можно разговаривать со стеной, — вздохнул светловолосый, и с нажимом провел ногтем по чужой шее, оставляя кровавую полосу, которая, правда, тут же затянулась.       Аказа вздрогнул и скрипнул зубами, словно сдерживая какое-то высказывание, чуть не слетевшее с языка. Или же слишком многозначительный вздох.       Он собрался уйти, но когтистая рука схватила за хаори, резко опуская обратно на пол. — Сколько лет воздержания от плотских утех? — Какая тебе разница?.. — буквально прорычал Третий. — Если ты, будучи демоном, ни разу не с кем не спал.. Ох, как я тебе не завидую. Не хочешь исправить такое невероятное упущение? — А не шел бы ты куда подальше? — Это моя комната, сам иди.       Доума обиженно надулся. — Ты сам меня не отпустил. И прекрати вести себя, как ребенок. Тошнит. — Ты довольно смешно сморщил нос. Кто еще здесь ребенок…       На этот раз Аказа ушел вполне беспрепятственно. Продолжать этот бессмысленный разговор не хотелось ни одному, ни другому.       А вот на следующий раз вырваться из хватки чужих рук было затруднительно. — Погоди ты, не пинайся.       Светловолосый выкрутил чужую ногу, с хрустом отводя ее в сторону и прижимая к полу. Вторая рука мучителя держала вырывавшегося демона поперек груди, прижимая спиной к себе. — Просто привыкни к тому, что не все так любят прикосновения, как ты, блядь! — Это кто еще здесь блядь, — елейным голоском сказал Доума.       Аказа набрал в легкие побольше воздуха, явно намереваясь съязвить, но его вдруг перевернули, впечатывая спиной в деревянный пол, а рот заткнули несколько грубоватым поцелуем. На удивление, он даже ответил, правда, стараясь при этом укусить Второго за язык.       Чужая рука прошлась по торсу, чуть царапая ногтями, от чего из горла Аказы вырвался какой-то сдавленный стон. — Ох, столько лет воздержания и правда плачевно сказались на твоем теле! Так остро на все реагируешь! — восторженно прошептал Доума, отрываясь от чужих губ и одновременно с этим надавливая коленом между ног Третьего, с упоением слушая очередные стоны. — Пусти меня!.. — прошипел Аказа, глаза которого вдруг закатились, а рот раскрылся в немом крике — если их кто-то услышит, то приятного будет мало. А сейчас приятно было очень даже, только вот признавать это совсем не хотелось.       Короткие ногти оставляли на полу длинные полосы, демон до хруста в спине выгибался, словно нечистая сила вселялась в его тело прямо сейчас, а не сотни лет назад.       Единственное, что оставалось делать — не позволять стонам сорваться с уст, а ведь Доума лишь касался открытых участков тела, даже не забираясь своими когтистыми руками под одежду.       Щеки нещадно краснели, румянец вскоре достиг даже кончиков ушей и шеи. И именно в этом моменте светловолосый решил прекратить свою мучительно-прекрасную пытку.       Янтарные глаза непонимающе уставились на Второго. — На сегодня с тебя хватит, мой дорогой друг, — светловолосый демон как-то непривычно нежно улыбнулся. — Не стоит перенапрягать тело. Каждый раз понемногу. А ещё ты слишком сильно дергаешься и плохо себя контролируешь. В частности, я беспокоюсь за твой прекрасный голосок.       Аказа закатил глаза, и потянулся за очередным поцелуем, на который Доума все же ответил.       Потом Третья Луна покинула комнату.       Розововолосый уже без лишних телодвижений со стороны Доумы насаживался на его пальцы. Сейчас они были в одном из секретных местечек светловолосого, где другие демоны точно никак их не обнаружат.       По руке Второго стекала кровь — его ногти рвали упругие, но нежные стенки изнутри; от стонов Аказы у любого уже заложило бы уши. У любого, но не у Доумы.       Крови из розововолосого вылилось столько, что никаких сомнений в пристрастии к мазохизму не возникало. Боль преследовала его на протяжении всей жизни — человеческой, которую он практически не помнил, но был уверен, что боли этой было много, и жизни демона. Она стала привычной и приятной, раскаляя кровь и учащая дыхание, принося мучительное наслаждение.       Сейчас без боли все равно бы не обошлось — Доума свои когти состригать не захочет, а даже если и захочет.. То Аказа никогда не попросит, насаживаясь на пальцы прямо так, без лишних вопросов и в принципе слов.       Из уголка рта стекала слюна, а пушистые розовые ресницы слиплись от слез. Будь он человеком, давно бы сорвал голос. Сейчас же он просто «нагонял упущенное за столько лет», как говорил светловолосый. Впрочем, так оно и было.       Демона крупно затрясло, он излился на руку Доумы, сильно изогнувшись.       Если бы испачкал одежду Второго, то ему бы оторвали голову. Не то, чтобы он этого боялся, но приятного было мало. Выполнить настоятельную рекомендацию Второй Высшей было намного проще, чем отрастить новую часть тела. Впрочем, обговорено это было давно, а сейчас стало чем-то вроде рефлекса; всех этих ненужных мыслей в голове на данный момент не было.       Доума уложил его к себе на колени. Рука мягко коснулась щеки, опустилась на грудь, следуя демоническому рисунку на теле Третьего.       Сам Аказа прикрыл глаза, тяжело дыша и приобнимая старшего демона. — Почему ты не можешь нормально меня взять? Что-то не устраивает? — с вызовом спросил вдруг он, садясь напротив Доумы. — Что? — Второй чуть приподнял брови. — Нет-нет, Аказа-доно, все хорошо.       Светловолосый улыбнулся уголками губ.       Больше он не сказал ничего. Каждый раз Аказа слышал одно и то же. Его тело не готово, перенапрягаться нельзя и вообще он слишком громко стонет — как будто это не нравилось Доуме — и больше ничего не слышал.       Прошло несколько минут. Минут тишины, не абсолютной, но весьма приятной. На таких мелочах розововолосый обычно не зацикливался, но сейчас заметил: вдалеке ухала сова; где-то не так далеко, в траве, слышался стрекот сверчков.       Еще не скоро из-за деревьев покажутся первые лучи солнца, еще не скоро их затребуют обратно и не скоро, совсем не скоро они по доброй воле отправятся в Бесконечную Крепость. — А почему ты сам никогда не удовлетворяешь себя? Тебе с таким «воздержанием» нормально? — Лучше я перетерплю, чем ты в попытках удовлетворить меня откусишь мне член.       Третий хмыкнул. — Это ведь можно проверить. — А ты хорошо отсасываешь? — цветные глаза заинтересованно посмотрели на Аказу.       Тот сразу закатил глаза и фыркнул. — Никогда не пробовал. — Ох, ну все в жизни должно когда-то случиться впервые!       Доума радостно хлопнул в ладони, рассмеявшись. Ему определенно нравилось смотреть на Третью Луну, когда тот находился в таком замешательстве и, наверно, некотором смущении.       Звякнула пряжка ремня, и светловолосый потянул к себе Аказу. — Я мазохист, но все же, будь добр, убирай клыки.       Тот молча наклонился к паху Доумы, прикасаясь языком к возбужденной плоти.       Лизать, конечно, можно было долго, и некоторое удовольствие светловолосый от данного действа получал, но долго все же не выдержал, насаживая Аказу ртом на свой член.       Третий еле успел убрать клыки, все же царапнув слегка по коже. Щеки опять покраснели, особенно когда взгляд встретился со взглядом Доумы. Каким-то властным, но все же привычно мягким. И сейчас было совсем не время играть в гляделки.       Но прежде, чем Аказа успел опомниться, холодные пальцы зарылись в волосы, хватая розовые пряди на затылке и несколько раз насаживая. — Кажется, идея была твоя, — напомнил Доума, оскалившись.       Ему хотели было возразить, но занятый рот не позволил, поэтому младший демон начал уже самостоятельно двигать головой, чтобы его опять не начали дергать за волосы.       Получалось и правда не особо хорошо, но Аказа старался, определенно старался, чтобы хоть как-то сделать приятно светловолосому, ежедневно даровавшего ему все земные наслаждения. Почти все.       Второй наконец расслабился, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Он был уверен: Аказа-доно ещё научится, Аказа-доно станет мастером своего дела. С губ сорвался тихий стон. О да, розововолосый определенно быстро учился.       Третий отстранился ненадолго, но тут же наклонился снова, обсасывая головку, после проводя кончиком языка по каждой венке, снова взял в рот до самого основания — проблем с рвотным рефлексом не было.       Доума чуть выгнулся, сладко застонав и излившись в чужой горячий рот.       Аказа чуть приподнялся на руках и лёг на колени Второго, обнимая его за талию. На губах блестели белесые капли спермы, которые он тут же слизнул. — Очень даже хорошо для первого раза, мой дорогой друг. — Прекрати называть меня другом, — фыркнул Третий. — А ты все такой же упрямый, да?       Доума застегнул брюки и нежно погладил Аказу по голове. — Не трогай мои волосы.       Второй удивлённо посмотрел на него. — Ладно-ладно, — он поднял руки в примирительном жесте. — Тебе разве нравится, когда делают так?.. — Аказа ухватил Доуму за светлые вихры, чуть наклоняя к себе и слегка кусая за шею. — О да, мне определенно нравится. И я не против, когда мои волосы трогают.       Разноцветные глаза весело смотрели в янтарные, которые сейчас выражали лишь некоторое непонимание.       Аказа уселся на колени к Доуме, так и не отводя взгляд и чуть сведя к переносице тонкие брови. Он запустил пальцы в чужие волосы, чуть оттягивая светлые пряди, после просто перебирая их.       Доума щурился от удовольствия, чуть улыбаясь, и все это, вкупе с клыками, делало его схожим с довольным котом, лежащим на солнышке после обеда. Только вот этот кот мог без зазрения совести откусить конечность или даже убить на месте. — Надо бежать, — вдруг сказал Третий. — Всех Лун перебьют. Убьют Его. Этот конец близко.. — А сейчас умирать почему-то так не хочется, да? — усмехнулся светловолосый. — Я не боюсь смерти и не боюсь охотников. — Но ты хочешь остаться со мной, верно? — Этот разговор был бессмысленным с самого начала. Я знал, что ты не согласишься.       Аказа фыркнул раздраженно, поднимаясь и направляясь к выходу. — Погоди-погоди, я ведь ещё не успел отказаться!       Доума медленно поднялся, подходя к Третьему, который уже стоял на лестнице и собирался уйти с веранды. Лишь на ступеньку ниже, но Второй казался слишком высоким с такого ракурса.       Розововолосый поднялся обратно. Так он все равно смотрел на Доуму снизу вверх, но это хотя бы было привычней. — У меня есть связи. И сбежать можно. Сначала даже Он не поймет. А потом будет уже слишком поздно.       Светловолосый помолчал немного, обдумывая услышанное. — Ты хочешь остаться со мной? И явно не побежишь один, верно? — Не побегу.       Аказа прищурился, пытаясь понять, к чему клонит Вторая Высшая. — А ты, видимо, бежать со мной не хочешь. Интересует только мое тело, верно?       Третий зло усмехнулся, спускаясь все же с крыльца. — Можешь прямо сейчас пойти и сказать Ему, что я только что предлагал тебе. Какая разница, сейчас умру или в ближайшие дни, — сказал Аказа, даже не оборачиваясь, после чего скрылся среди темных деревьев. Рассветет все еще не скоро.       Доума еще долго стоял и смотрел в ту сторону, куда ушел его «дорогой друг». Конечно, он никому не скажет. Конечно, Третий все переиначил. Конечно, нужно будет объяснить ему, что и как, расставить все на свои места. Но сейчас он ушел. И встретятся они только в Крепости через несколько часов.       Хотя нет. Сейчас на счету каждый час. Даже каждая минута.       Светловолосый вздохнул, собираясь все же отыскать Аказу. Но для начала навестит ближайшую деревушку. А на утро там будут числиться в пропавших несколько молодых девушек.       Двадцать минут было потрачено впустую. Но Доума все же нашел Аказу по запаху в этих бесконечных лабиринтах. — Ого, сама Вторая Высшая Луна пожаловала. Чего желаете? — криво улыбнувшись, проговорил Аказа. — Не здесь нам об этом говорить. Но я, пожалуй, отвечу на твое предложение положительно. Видишь ли, — сказал Доума, приподнимая руку, тем самым прося Третьего помолчать немного, — я никогда ничего не чувствовал. Будучи даже человеком. Мне чужды любые эмоции.       Демон улыбнулся своей привычной беззаботно-мягкой улыбкой, которая сейчас, правда, отдавала легким безумием. — Я хочу, чтобы ты научил меня чувствовать. Ты же сможешь?       Он как-то умоляюще посмотрел на Аказу. Все то, что выражало его лицо, казалось настолько правдивым, а сказанное сейчас — чистейшей ложью. Но ложью были лишь эти мягкие улыбки, эти волнующие взгляды и прочее, что всем обитателям Бесконечной Крепости на данный момент приходилось наблюдать ежедневно. Эти маски, сменявшиеся постоянно, никогда бы не стали чем-то настоящим, но жить данный факт никогда не мешал. Сейчас же хотелось…чувствовать. Жить, просто жить. Видимо, загоревшись этой идеей, Аказа и говорил о побеге тогда, в полумраке на открытой веранде, там, где чувствовалась хоть какая-то безопасность, защищенность от неустанного наблюдения Мудзана.       Доума вздохнул, отгоняя от себя лишние мысли и лишь ожидая ответа Аказы. — Я… — тот словно застыл на несколько мучительно-долгих секунд, — я постараюсь.       Сейчас его лицо не искажала ухмылка, а во взгляде ясно читалась лишь какая-то, будто затаенная ранее, надежда.       Второй кивнул, улыбнувшись, и все же ушел. Здесь и сейчас обсуждать в деталях план «побега», как выразился розововолосый, было крайне опасно. — Завтра. Завтра все силы охотников стекутся в нужное место. Завтра крепость переместится.. Впрочем, тебе не нужны подробности, — сказал Кокушибо.       Информации мало, но хватит и того, что сказал сейчас Первый. От него вообще многословность была несколько неожиданной — демон редко опускался до разговоров с низшими по рангу Лунами.       Аказа чуть наклонил голову, как бы благодаря, и ушел.       Если это все будет только завтра, то времени вполне должно хватить.       На ветке дерева сидела девушка. Длинные черные волосы свисали практически до земли, из-под длинной косой челки был виден глаз, словно подернутый пеленой. Для демона слепота была редкостью, но регенерация у нее была развита крайне слабо, и именно это стало причиной того, что сейчас о'ни опиралась лишь на слух с обонянием.       Внезапно ее голова вывернулась под неестественным углом. Взглядом слепых глаз она приветствовала гостей. — Это Касуми, — представил девушку Аказа. — Я обратил ее несколько десятков лет назад. Моей крови было маловато, именно поэтому.. — Я получилась такой, — хрипло сказала девушка, обнажая в улыбке короткие клыки. Ее тело довернулось в ту же сторону, что и голова, и она спрыгнула с дерева, чуть поклонившись Лунам. — Она создаст наших двойников. Ровно на двадцать четыре часа. — Они не будут отличаться от вас ни коим образом. Даже физические данные будут те же. Правда, этот параметр зависит от того, сколько своей плоти вы предоставите.       Касуми кровожадно улыбнулась. — Ты съешь нашу плоть и создашь подобных нам демонов? — спросил Доума, вскидывая брови. — Абсолютно таких же, — чуть обиженно заметила девушка. — Мои творения будут идеальны, — заверила она Второго.       Светловолосый перевёл взгляд на Аказу. — Это так и есть. — Что ж, — задумчиво изрек Доума, — я могу отдать довольно большую часть тела. Что удобнее? — Быстро регенерируете?.. — несколько завистливо протянула о'ни. — Мне нужно что-то узнаваемое. Обычно дают руку, можно и голову… — Голову труднее съесть. Или ты поглощаешь, как я? — Доума с интересом взглянул на слепую. — По настроению.       Аказа стоял в стороне, даже не особо слушая разговор этих двоих. Касуми он буквально взрастил, поэтому тонкости техники — единственной техники этого демона — он знал прекрасно. — Думаю, можно отдать руки, — вдруг сказал Третий. — Прекрасно, — девушка хлопнула в ладони. Потом она протянула свою тонкую, костлявую руку к Аказе, выворачивая сустав чужой конечности и отрывая ее от тела. Она удивительно нежно прижала ее к себе, а когда отвела руки от своей груди, руки Третьего уже не было. Зато на ладони о'ни появился некий отросток, который, увеличиваясь с каждой секундой, становится все более похожим на Аказу. Миниатюрная версия была в одежде, которая росла прямо вместе с хозяином. Через минуту рядом с девушкой стояла точная копия Третьей Высшей Луны, пустым взглядом смотря куда-то сквозь пространство перед собой. — Ваша очередь.       Мутные глаза посмотрели на Доуму, словно и правда видя его перед собой.       Второй откатал рукав и выдрал свою руку. Новая отросла почти мгновенно, Аказа же на эту процедуру потратил секунд сорок.       Скоро напротив своей создательницы стояли два демона. Точнее, клоны, которые и правда были в точности похожи на оригиналы. — Через двадцать четыре часа они исчезнут подобно о'ни, сгорающим на солнце, — повторила девушка. — Успейте. Я буду ждать вас в оговоренном месте.       На этих словах Доума несколько вопросительно посмотрел на Аказу. Тот самодовольно хмыкнул, всем своим видом говоря: «Думаешь, я не продумал все в деталях?»       Второй кивнул, снова улыбаясь. — То есть, нам останется просто привести их на нужное место и сказать, что и как делать? — спросил он. — Этого не потребуется, — ответила Касуми, — они прямо отсюда могут отправиться туда, куда надо. В них ваша кровь и плоть. Они все знают и понимают. Это точные ваши копии начиная от клеток, заканчивая разумом, даже образом мышления. — Интересно, почему же ты не примкнула к нам? — Второй задумчиво потер подбородок. — Он, вероятно, даже не знает о моем существовании. Потерял контроль, или же этого контроля и не было никогда — это неизвестно. Главное лишь то, что вашим планам я никак не помешаю. Вы остаетесь в плюсе.       Луны кивнули в знак благодарности, после чего скрылись в лесу. — И куда теперь? — спросил наконец светловолосый. — Просто доверься мне.       Аказа схватил чужую руку, рванув куда-то в самую чащу леса. — Небольшой домик на окраине деревушки. Хотя бы временно. Но там вполне неплохо. — Ох, там наверняка много еды, — восторженно воскликнул Доума, крепче сжимая чужую руку.       Третий посмотрел на него как-то странно, но промолчал все же, продолжая бежать.       Оставалось около получаса до рассвета, когда Луны наконец прибыли на место. На веранде их и правда ждала Касуми. Слепая держала что-то в руках, но быстро спрятала под одежду, когда услышала приближение демонов. — Вероятнее всего, мы все умрем с Его смертью.. — сказала она. — Здесь кровь о'ни, которая приняла противоядие. Если сработает, вы станете людьми.       Девушка достала из под одежды то, что она как раз и спрятала — два флакона, наполненных темной красной жидкостью. — Ты согласишься? — Аказа провернулся к Доуме, буквально сверля его взглядом. Сейчас должно было все решиться. — Если же Вы будете не согласны, — сказала Касуми, — он сгорит на солнце вместе со мной, предпочтя больше не видеть это мир. Мир, от которого мы все давно устали.       Светловолосый стоял в ступоре. Широко распахнутые цветные глаза смотрели то на Третьего, то на девушку.       Стать человеком? Годы, потраченные на то, чтобы пробиться к демонической верхушке, стать одной из Высших Лун, были потрачены в пустую? Хотя… Что толку думать сейчас об этом. Касуми была права. Мудзан умрет, как и все остальные демоны.       Доума уже более осмысленно посмотрел на Аказу, как бы выныривая из всех этих мыслей. Остаться… Нужно было попытаться остаться с ним, попытаться стать человеком.       Второй никогда не выполнял своих обещаний, если они были невыгодны. А сейчас он и не особо задумывался о выгоде. Он сказал, что хочет почувствовать. Хочет, чтобы Аказа-доно, его Аказа-доно помог ощущать эмоции, научил, если это было возможно. Это было интересно и куда более заманчиво, чем сейчас, незадолго до рассвета, ждать своей смерти. — Я согласен.       На лице появилась улыбка. И именно сейчас, в полумраке и тишине, в ожидании.. ожидании уже хотя бы чего-то эта улыбка больше не казалась лишь маской.       Он протянул руку к девушке, забирая у нее один флакон. Второй забрал Аказа. — Шприца нет. Выпейте. Думаю, это должно сработать. Но превращение вряд ли будет полным.       Луны откупорили флаконы, и, бросив друг на друга короткие взгляды, выпили чужую кровь.       Сначала ничего не происходило. Лишь через несколько секунд Аказа медленно осел на крыльцо, хватаясь за поручень.       Доума с беспокойством глянул на него, после чего и сам почувствовал в груди какое-то жжение, медленно распространявшееся по всему телу и словно сковывающее. Веер, схваченный по привычке, выпал из рук, звякнул, встретившись с деревянным полом веранды, и остался там лежать.       Перед глазами медленно темнело.       Тела Высших быстро реагировали на яд — именно так воспринимал организм сыворотку — чтобы побыстрее выработать иммунитет. У других демонов наверняка действие было бы медленнее. Но Второй с Третьим намеренно останавливали процессы в теле, чтобы все это не прошло даром.       Вдруг взгляд прояснился. Доума поднял глаза на Аказу и заметил, что демонический рисунок на его теле начал будто бы растворяться. Через минуту остались лишь татуировки — клейма вора — которые были у того при жизни. Потом его глаза медленно открылись. Они все еще были янтарными, но вместо иероглифов были обычные человеческие зрачки, а склера стала белой. Совсем не поменялись лишь волосы, так и остались яркого розового цвета, как, впрочем, и ресницы. Парень — теперь уже человек — поднялся с крыльца, пристально рассматривая Доуму. — С твоих волос пропало это отвратительное красное пятно, — оскалилась вдруг Касуми в улыбке. — И номер пропал, так же, как и у него, — демон кивнула на Аказу.       Светловолосый провел большим пальцем по верхнему ряду зубов. Клыки уже не выпирали, как прежде. Он и впрямь стал человеком. Осталось лишь испытание солнцем, которое должно было взойти через пару минут. — Прощайте, — сказала вдруг слепая о'ни, чуть улыбнувшись.       В этот момент первый луч солнца показался из-за горизонта. Касуми протянула руки к свету, и они начали медленно-медленно рассыпаться.       Аказа нечитаемым взглядом смотрел на взрощенного им демона, от которого вот-вот должна была остаться лишь горстка пепла. — Прощайте, — повторила девушка, и ее остатки разлетелись по воздуху, направляясь к горизонту, гонимые ветром.       Розововолосый вдруг почувствовал, как чужие руки, теперь уже не ледяные, а живые и теплые, легли на плечи. Он тяжело вздохнул и повернулся к Доуме. — Видишь, мы не сгорели. Жалеешь? — сказал он светловолосому. — Нет. Совсем нет, — тот улыбнулся, вдруг обнимая Аказу и утыкаясь носом в чужую макушку.       Он довольно скоро отстранился, хватая розововолосого за руку и рассматривая полосы. — Ты воришка у нас, верно? — хмыкнул Доума. — Чужие сердца крал?       Щеки Аказы вмиг заалели, он несколько раз открывал и закрывал рот, словно собирался ответить что-то, но так и не сказал ничего. В этом ступоре он не сразу обратил внимание, что Доума потащил его в сторону двери.       Только зашли в дом, Аказа оказался прижатым к стенке. И, на удивление, даже не вырывался, первым впиваясь в чужие губы. Языком провел по зубам, подмечая, что клыков и впрямь нет, и не за что больше цепляться, ни что не мешает, хоть и было несколько непривычно.       Доума медленно спустился поцелуями к шее, прикусывал и засасывал кожу, с удовольствием наблюдая за тем, как увеличивается количество красных и лиловых пятен на шее розововолосого. Регенерация была теперь крайне низкой, а поэтому следы пройдут еще ох как нескоро.       Прямо здесь, в коридоре, одежда полетела на пол, тут же забытая. И Доуме было уже плевать, испачкается она или же нет. — И что?.. Достаточно готово мое тело?.. — выдохнул Аказа ему в ухо, прикусывая мочку. — Определенно, — лукаво улыбнулся светловолосый, впиваясь пальцами в чужое бедро и закидывая ногу себе на талию.       Укусы от шеи протянулись уже до груди, сопровождаемые привычными, но оттого не менее сладостными стонами розововолосого.       Пальцы, проникшие в рот, Аказа обсасывал старательно, прекрасно понимая — сейчас уже тело не восстановится, а задница после бурной ночки наверняка будет болеть.       И вот он насаживается на них, а Доума уже более мягко целует — решает оставить на теле хоть немного живого места.       Потом пальцы заменяет член, отчего Аказа чуть не кричит, сдерживаясь все же, шипя и впиваясь короткими ногтями в чужую спину. Он стонет не сильно громко, все же другие люди неподалеку, но еле сдерживается, когда Доума начинает двигаться, все сильнее и сильнее увеличивая темп.       На спине светловолосого появляются уже более глубокие царапины, а он удовлетворенно стонет как бы в ответ; и, боже, как же все-таки невероятно было по-нормальному брать этого демона. Да, именно демона, коим он все же и остался в постели.       Уже ближе к полудню Аказа проснулся, садясь на футоне и потягиваясь. Поясницу прошибло болью, от чего парень лишь слегка поморщился. — О, ты уже проснулся, Аказа-доно!       В комнату заглянул Доума. Через открытую дверь туда проник вкусный запах еды. Не сырого мяса или крови. Обычного завтрака. Той самой прелести, которой, как оказалось, не хватало целые сотни лет.       Светловолосый сел рядом с Аказой, обнимая его, а после заваливаясь рядом. Потянул за собой, целуя нежно. — Кажется, именно это люди зовут любовью, верно?       В разноцветных глазах было что-то и впрямь не видимое ранее. Они блестели счастьем и жизнью. На лице были эмоции, определенно больше не маски.       Аказа чуть оскалился по привычке. — Ты абсолютно прав.