Beautiful Pain

Школьная столовая полна громких криков и хохота учеников, столпившихся в большом полупустом помещении. Они в очередной раз заскучали и решили как обычно воспользоваться своей безнаказанностью, не придумав ничего лучше, чем вновь пойти поиздеваться над более беспомощными и слабыми морально. В мире, где главным слоем стали омеги, это являлось абсолютной нормой, даже более-менее устоявшейся формой поведения. Если ты богат и влиятелен, то любой альфа встанет на колени стоит лишь поманить того пальцем и указать на его место. Все они давно лишились привилегий, и жизнь для «бесполезных спермобаков» стала каждодневной игрой на выживание с небольшим шансом добраться до дома в целости и сохранности. Многие взрослые совсем перестали выходить из домов, боясь нападок и побоев. Однако более младшим повезло ещё меньше: образование никто не отменял, поэтому приходилось пересиливать себя и возвращаться в ненавистную школу, чтобы там хамоватые и наглые омеги вновь мешали тебя с грязью на лакированных туфельках. Молодой парень-альфа упирается руками и коленями в пол, стоя в унизительной для себя позе в окружении целой толпы обезумевших омег, которых он не в праве остановить или что-то запретить. Они насмехаются, кидают обидные прозвища, откровенно провоцируют поддавшегося инстинктам альфу и громко смеются каждый раз, как тот бросается вперёд, но остатки контроля отчаянно останавливают его от ошибки. Он чувствует себя жалко, впрочем выглядит не лучше, но упорно не двигается с места, чтобы не сделать себе ещё хуже. Каждый знает: дай обидчикам повод, и они перейдут все границы. Альфа упрямо закрывает глаза, мешая слезам, предательски наворачивающимся на глаза от обиды, покатиться по щекам на пол. Задетая гордость рычит, беснуется в груди и ломает ребра, потому что знает, что сильнее и сможет легко дать отпор, вот только стоит ли это того? На всех разбирательствах работники органов не примут его сторону: ударив омегу, он рискует наложить на всю свою жизнь крест. Никто не захочет создать с ним семью, он не найдет нормальную работу и даже доучиться в школе станет проблемой. Именно поэтому он сдаётся и ложится на бок, признавая свое поражение и беспомощность, позволяя омегам вылить на себя пару стаканов воды и пнуть по спине ногой. Кто-то подходит ближе, чтобы оставить сжимающемуся от боли и стыда альфе подзатыльник и добавить хлестким ударом по лицу. Тэхён валяется мешком в центре толпы и терпит, закрываясь руками и пряча пару соленых дорожек в испорченной школьной форме. Однако не все омеги были настолько жестоки по отношению к таким же людям, как они сами, и с сомнением принимали свои очевидные привилегии, не пользуясь ими и не позволяя сделать это другим. Чонгук устало заходит в библиотеку и садится на свободное место, прикрывая глаза. Он только что прибежал со двора школы, где несколько охамевших омег гоняли альф и чуть ли не учебниками в бедняг кидали. А теперь чуткий слух Чона улавливает где-то сзади звук пощечины, заставляя оторвать от стола голову. Гук резко поворачивается в ту сторону и с грустью смотрит на группку альф, что жмутся к стене в библиотеке каждый раз, как проходящий омега с вызовом смотрит на них, будто намекая, что как только закончит с работой, обязательно развлечется с ними, если те не успеют убраться с глаз долой. Они прячут глаза в плитке на полу и максимально зажимаются, потому что знают: стоит только перейти высшему полу дорогу и им не избежать жестокой расправы за наглость. Парни тоскливо смотрят на выход в другом конце помещения, а потом на часы и поникают головой ещё сильнее. Видимо, куда-то опаздывают, но боятся без разрешения двигаться с места. Альфы выглядят такими запуганными и усталыми, что когда Чон подходит ближе, они инстинктивно прячут головы и отворачиваются, чуть ли не на колени падают перед ним. Чонгук снисходительно улыбается и отмахивается, прося подняться, а потом сам тянется рукой, чтобы отряхнуть пыльные колени одного из них и поправить челку. — Не стоит бояться, я не из таких, — он показывает в сторону пары омег, что недавно показательно заставляли альф вычищать свои ботинки до блеска в спортивном зале, снимая всего для сторис в инстаграмм аккаунтах. Видимо, альфы тоже вспоминают этот инцидент и одновременно вздрагивают. — Вам нужно куда-то пройти, но вы не можете, я прав? — и Чонгук искренне улыбается, когда альфы робко поднимают на него головы и смотрят с такой благодарностью в глазах, будто он спасает их от гибели, а не предлагает помочь не наткнуться на ополоумевших от власти подростков. — Прошу вас, нам нужно до кабинета информатики на 4 этаж, но мы так боимся наткнуться на Ёндо и его компанию. Они нас живыми не оставят, после вчерашнего особенно, — самый старший тихо шепчет свою просьбу, но будто инстинктивно ожидает удара за свою излишнюю наглость. Чон понимающе кивает, искренне жалея вконец запуганных парней, и ведёт всю группу альф через школу, шипя диким котом, если кто-то пробует им помешать или остановить. Чонгук — сын одного из самых знаменитых омег в стране и располагает огромным, почти ничем не ограниченным влиянием на всех: от мала до велика. Его настолько все опасаются, что по одному его щелчку даже любой другой омега в школе встанет на колени, лишь бы не злить. Перед ним расступаются и склоняют в уважении голову, но Чонгук не обращает внимания, зорко следя за тем, чтобы никто не посмел протянуть к альфам за его спиной руку, оскорбить их или показательно кинуть чем-нибудь. Пока те под его защитой, они в безопасности, поэтому без проблем добираются до нужного кабинета. Альфы от чистого сердца благодарят его за помощь и по собственному желанию оказываются на коленях, кланяясь в знак уважения авторитета омеги. Чонгук лишь с легкой улыбкой кивает головой и поскорее отправляет в кабинет, пока их никто не поймал и не проучил за «хамство». Когда парни скрываются за дверями кабинета, Чон думает, что все уже в порядке, однако тут же замечает в коридоре своего друга Чимина, тоже омегу, который на всех парах несётся к нему, а как только оказывается достаточно близко, начинает невнятно тараторить. — Там, боже, в столовой… Тэхён и Ёндо со своими шестёрками. Этот идиот совсем себя не бережёт, они ж его прихлопнут, как муху, бежим! — и Чонгук в панике совершенно не понимает, как он так быстро оказывается в столовой и осознает окружающую ситуацию только тогда, когда распихивает толпу гогочущих подростков и встаёт перед Кимом, защищая его собой, а после с силой хватает стакан в руках одного из парней, который намеревался облить альфу ещё сильнее, и переворачивает его над самим омегой. Тот визжит и бросается к раковине, а остальные в панике отступают. Все, кроме Кан Ёндо. — Отошли от него живо или я за себя не ручаюсь. Вы прекрасно знаете, что не всесильны, когда дело заходит о личной обиде от меня, не будьте глупцами и свалите по хорошему, — однако самый дерзкий омега не дергается с места, а за ним смелеют и остальные. Теперь толпа плотно сомкнута вокруг альфы, лежащего на полу, и тяжело дышащего Чонгука, что метает во все стороны молнии и показательно щелкает пальцами. — Чонгук-и, — презрительно шепчет Кан, — ты мешаешь нам с ребятами творить правосудие. Это не честно, не думаешь? Мы долго терпели все твои выходки, но нас задрала твоя правильность. Этот кобель подумал, что раз пришёл сюда первым, то не обязан пропустить меня вперед, а я очень не люблю хамов. Отойди или мой папа придёт с визитом к твоему… А мы же не хотим беспокоить занятых омег, верно? — Чон дергается вперед, но чувствует, как его дергают за штанину. Обессилевший альфа одними губами шепчет: «Не надо» — и это заставляет Чонгука разозлиться сильнее. — Да что ты о себе возомнил, крашеный петушок? Думаешь, твой папочка подобрался в ноги к правительству, и теперь ты сможешь мне указывать, что делать? Щенок, не зазнавайся, не дорос ещё. Одного моего слова хватит, чтобы многоуважаемый Кан Кирён вылетел из палаты, но мы же не хотим беспокоить твоего занятого отца, верно? — Чонгук отзеркаливает его язвительную улыбку. — Забирай своих шавок по-хорошему, если не хочешь знать, как будет по-плохому, — и угроза оказывается весьма действенной: через пару минут от разъяренной толпы не остаётся и следа, а Чонгук успокаивается и падает на колени к Тэхёну, осматривая и ощупывая его с головы до ног. — О боже, ты в порядке? Пошли скорее тебе нужно смыть кровь и еду с одежды, а потом просушиться, вдруг что-то серьёзное, — и не дождавшись ответа альфы, Гук скорее помогает ему подняться на ноги и хромая дойти до ближайшего туалета, чтобы убедиться, что тот не сильно пострадал от рук наглых омег. Чонгук нисколько не морщится, когда помогает Тэхёну достать остатки лапши из волос и отмыть с щёк небольшие, немного размазанные капли крови. У альфы лопнула губа, а на лбу и щеке огромные синяки, и что-то подсказывает, что он так легко не отделался. Сам Ким не проронил ни слова, лишь постоянно шмыгал носом и периодически трясся, широко раскрытыми глазами поглядывая на омегу. Чонгук настолько сильно беспокоился за здоровье бедного парня, что, не задумываясь, попросил подождать его пару минут здесь, а сам побежал за полотенцем и сменной одеждой, благо сегодня была физкультура, да и Чон прекрасно знал, который шкафчик принадлежит Тэхёну. Только когда альфа сидел на подоконнике, чистый и сухой, Чонгук смог спокойно выдохнуть, сам не понимая своей странной реакции. Обычно всю заботу о спасенных из лап Ёндо он перекладывал на других, но этого альфу не хотелось оставлять ни на секунду. Ким выглядел потрясающе в коротких спортивных шортах, большой футболке, полотенцем на плечах и с чуть мокрыми вьющимися волосами, однако он не переставал дрожать, отчего Гук не на шутку перепугался за его здоровье. — Все хорошо? Ты выглядишь неважно, но, судя по всему, тебе не успели причинить серьезного вреда… Я успел вовремя. Прости, что позволил им избить тебя, — Чонгук медленно подходит ближе, осторожничая и наблюдая за реакцией. Глаза расширяются, когда альфа начинает сжиматься сильнее и отползать от него в дальний конец подоконника. — О господи, я ничего с тобой не сделаю, ты можешь мне доверять. Давай же, альфа, что с тобой, расскажи? — Тэхён осторожно поднимает голову и заглядывает своими карими глазами в чужие — почти чёрные. Он видит на их дне что-то своё, после чего расслабляется, медленно кивает и обнимает себя руками. — Мой альфа, он… так бешено зарычал в тот момент, когда меня избивали… Я был уверен, что сорвусь и накричу на них в ответ за то, что они так поступают со мной, ведь я ничего им не сделал. И я так испугался, что потом пострадает кто-то из семьи… Я не мог дышать нормально, только хрипел и пытался сказать, что мне плохо, но им явно не было дела. Я был уверен, что начнётся приступ, поэтому: спасибо большое, Чонгук. Правда, я не знаю, что случилось бы, если бы ты не пришел туда… — он не выдерживает и потерянно всхлипывает, прикрывая лицо руками, чтобы омега перед ним не видел этот позор. Он ведь сильный и не должен реветь, как мальчишка, но от своей беспомощности опускаются руки, а организм, требующий восстановить справедливость и ответить на оскорбления, бунтует и ударяет по психике. Альфа воет так сильно, что голова раскалывается на части, а тело сводит жуткой судорогой и пронизывает острой болью. Ким спрыгивает с подоконника и поворачивается спиной, прячась, когда по запаху чувствует, что Чонгук осторожно подходит ближе. Инстинкт, выработавшийся за несколько лет жизни рядом с омегами, требует отстраниться и спрятаться, но Тэхён не двигается с места, проверяет: ударит или нет? И, когда телом чувствует приближающийся удар, уже хочет сжаться от неконтролируемой боли и отчаяния, он чувствует мягкие ладони, обвивающие его живот, а после — тёплое тело, которое грудью прижимается к его спине, мягко согревая и успокаивая. Тэ чуть стонет от блаженной эйфории, растекающейся по телу вслед за приятным чувством защищенности и нежности. В легкие забивается сладкий запах феромонов, а всего его медленно окутывает спокойствие. Чонгук наблюдает за реакцией на свою ласку и, убедившись, что альфа не против, подаётся ещё немного вперёд и прижимается к шее носиком, вдыхая яркий запах альфы и пота, которым пропиталась спортивная футболка. В груди омеги разливается тепло и желание приласкать робкого альфу, поэтому Чон начинает буквально урчать и ластиться, а потом быстро высовывает острый язычок и коротко лижет запаховую железу, чмокая кожу вокруг. Тэхён в панике резко пытается вырваться из рук, но оказывается прерван сердитым, почти рычащим: «Не рыпайся, альфа!» — и покорно замирает на месте. — Чонгук, прошу тебя, можно я тебя обниму? Мне так плохо, но твой запах успокаивает меня, — и кто такой омега, чтобы отказать такому нуждающемуся и потерянному Тэхёну. Он продолжает трястись, тихонько ронять слезы на кафель, но лишь почувствовав легкий тычок носом в щеку, а затем кивок, переворачивается в руках и с блаженным вздохом зарывается лицом в пепельных омежьих волосах, успокаиваясь. Чужие ладони гладят по спине, нежно и успокаивающе, будто даже любовно. Однако сам Тэ боится перейти допустимую черту и воспользоваться добротой Чонгука, поэтому ему приходится неудобно закинуть руки чуть ли не на плечи, чтобы не дать намека на лишнее и не быть хамом в чужих глазах. — Обними меня нормально, альфа, — и руки без лишних слов тянутся на законное место на узкой талии, обхватывая и крепко прижимая к себе. Чонгук поднимает голову и лижет место под ключицей в приступе нежности, а потом твёрдо ведет ладонями вверх, сжимает загривок, мечтая укусить и оставить метку, но лишь уютно, в любовном жесте, чешет нежное местечко на шее и за ушами. И этот абсолютно собственнический и интимный жест заставляет обоих растечься от нежности. Тёплая кожа мягко перекатывается под пальцами, чуть сырые волосы приятно проходят меж пальцев, когда Чон вплетается в них и двигает чужую голову к своей шее, тихо шепча: — Не бойся, альфа, я рядом и я тебя никогда не трону, тебе станет легче, — Тэхён мягко поддается и действительно чувствует, как Чонгук выпускает ещё больше феромонов, а Ким только и знает, что трётся носом по нежной коже шеи и осторожно вылизывает бархатные открытые её участки шершавым языком. Смакует сладкий вкус и порыкивает, если омега пытается отстраниться. Альфа Тэхёна расслабляется и принимает того как свою пару, уютно нежась в заботе и ласке. — Ты такой прекрасный омега, Чонгук, пожалуйста, можно я помечу тебя своим запахом? — и Чон ни секунды не думает, когда кивает. Альфа счастливо пищит, как щенок, и поднимает свой полный обожания взгляд на Гука, чтобы примкнуть ещё ближе и начать головой и шеей жадно тереться о всего омегу. Спустя всего пару минут тот уже стал пахнуть смесью их феромонов, что дали потрясающе вкусный коктейль. Тэхён, видя, что омега также млеет от этого абсолютно собственнического ритуала, наглеет и трется запаховой железой о чужую, чтобы его аромат сохранился на коже как можно дольше, буквально ревниво присваивает себе это сокровище. Чонгук не возмущается, лишь продолжает чесать затылок и позволять делать с собой всё, что угодно. Он не сомневается: оголи бы сейчас альфа клыки и зарычи бы на него, Чон тут же покорно откинул бы голову и для уверенности поскулил, чтобы получить метку, а собственные зубы чуть ли не чешутся в желании также украсить кожу укусом. — Поцелуй меня, — едва слышно шепчет Ким куда-то в грудь Чону, но тот разбирает слова. — Ты наглеешь, альфа. Я уже и так позволил обтереться об себя всего и пометить меня твоим запахом, — и Тэхён не напирает, покорно опускает в стеснении и разочаровании голову, но не перечит и уже думает отстраниться, чтобы больше не мешать, но Чонгук удивляет: он смотрит на него, такого невинного, смущенного и потерянного, и позволяет себе прижаться тёплыми мягкими губами к чужим, оставив на них мягкий чмок, а потом лижет языком, собирая всю сладость. Тэхён тут же реагирует, но не позволяет себе поцеловать ещё раз, ведь омега до сих пор не его, хотя судя по всему абсолютно не против. Подобные ласки считаются привилегией только для пар и слишком интимны даже для близких друзей, а они совершенно не знакомы. В последний момент Ким останавливает себя и жмётся щечкой, что без синяка, к нежной щеке омеги, и они любовно трутся друг о друга несколько раз, а потом замирают, ощущая себя до невозможного хорошо и правильно. — Мой альфа, никому тебя не отдам… Больше никто не посмеет смеяться над тобой, или я лично сверну крысам головы, — и Тэхён смотрит так благодарно и мягко, что Чонгук уверен, что обязательно защитит его ото всех нападок и не допустит ни одного панического срыва его альфы. Ещё стоит поспорить, кто из них кроха, нуждающийся в постоянных прикосновениях, заботе и внимании. Тэхён игриво кусает омегу в шею и ставит едва заметную метку, чтобы после поцеловать в уголок рта ещё раз и кивнуть. С таким омегой ему ничего не страшно. Чонгук улыбается и берет его за руку, чтобы вывести из туалета в шумный коридор и на глазах у изумленной толпы смело поцеловать Кима сначала в скулу, а потом легко прикоснуться своими губами к чужим. По школе проносится шепот, но Чонгук упрямо его игнорирует и смело идёт вперёд, заставляя всех расступиться и склонить в уважении голову, а Тэ робко следует за ним, постоянно озираясь по сторонам и шугаясь каждого встречного. Для него подобное уважение в новинку, ведь привычка прятать глаза, когда кто-то на тебя смотрит, и жаться, если кому-то взбредет в голову поиздеваться, так быстро не пропадёт. Омега замечает его волнение и подтягивает к себе ближе. — Со мной ты не мусор под ногами, а король школы. Такой же, как и я. И никто из альф не заслуживает оскорблений, понимаешь? — Тэхён заглядывает в чёрные глаза своего омеги и кивает, осознавая смысл его слов. Пусть он альфа, теперь его мнение учитывается, и это заставляет его чуть ли не расплакаться от счастья. Ким ловит Чонгука в объятья и с презрением смотрит на раздраженных Ёндо и его парней. Теперь Тэ прекрасно всё понимает.