Коллеги, которые...

      Красная лампочка на камере задорно мигала, оповещая о продолжающейся съемке. Арсений заглатывал глубоко, так, что касался своим милым носиком яиц Шастуна. Стонал Антон вполне искренне. Что-что, а сосать Арс умел всегда, делал это не просто качественно, но и чертовски красиво — картинка на экране получалась потрясающая. Шастун был в восторге и мысленно переводил эту эстетику в рубли. Как доказательство зрительской симпатии, уведомление на ноутбуке оповестило парней о поступившем донате. Шаст старался не пялиться на монитор постоянно, но взгляд снова и снова возвращался к нему. Минет был обязательной частью — без него не обходилось ни одно порно. Антон бы соврал, сказав, что ему не по душе такая традиция. Он провел рукой по спине Арсения, спускаясь ниже, с силой сжал ягодицу, после чего шлепнул по ней. Арс вздрогнул, а на коже расцвел красный след. Надежды Антона оправдались — камера передала отпечаток его ладони на бледной коже. Язык выделывал странные финты, от которых сносило крышу, и все, чего хотелось Антону в тот момент — кончить Арсу на лицо, размазать сперму по губам и щекам, глядя как Арсений изо всех сил старался бы создать иллюзию удовольствия. Но Попов, словно предчувствовав, что партнер замыслил неладное, выпустил член изо рта. Напоследок он поцеловал головку, преданно глядя в зеленые глаза. Арсений сел верхом и наклонился, чтобы захватить чужие губы своими. Направил член рукой, и тот вошел очень легко. Они с Шастом изначально решили, что в целях сохранения эфирного времени подготовка должна оставаться за кадром. Раньше они могли бесконечно долго растягивать друг друга, делая этот процесс бесконечно интимным, принадлежащим только им двоим, но теперь каждый заботился о себе сам. Пробка в жопе за час до трансляции избавляла от лишних хлопот. Арсений от проникновения застонал слишком уж порнушно, — переигрывал, как казалось Шасту. Их невидимые зрители может и купились, но не он. Антон слишком хорошо знал, каким был Попов, когда по-настоящему находился в экстазе. Ритмичные движения вверх-вниз заставляли желать большего — так невозможно было набрать желанную скорость. Арсений раскачивался неспеша, закусив губу, играл с сосками, выгибался так, словно удовольствие распирало его изнутри. Хоть где-то ему пригодилось актерское образование — Шастун едва сдерживался, чтобы не похлопать такой прекрасной игре. И все же, Антону было мало. Схватив брюнета за талию, он перевернул его, меняясь местами. Теперь он нависал над Арсением и мог разгоняться настолько, насколько хотел. Ноги парня сомкнулись у него на ягодицах, то и дело надавливая, требуя брать его сильнее, глубже. Пот струями стекал по спине Шастуна, дыхание сбилось. Каждый раз во время секс-марафонов с Арсением он обещал себе бросить курить и каждый раз тянулся к сигаретам после. Все движения давно уже стали привычными. Несмотря на безграничную фантазию, постоянную смену поз, костюмов, они перепробовали почти все. В прошлый раз в эту самую кровать Арс втрахивал Антона, отчитывая за несделанное домашнее задание, а теперь у них даже не было сюжета, но все равно никакой разницы не ощущалось. Игнорируя собственные желания, они делали то, что от них требовали ненасытные зрители. Никто из них не смог бы вспомнить, когда они последний раз занимались сексом просто для себя. Это уже давно не было интимом — просто работой. На экране высветилось сообщение. «Придуши его». Шастун прекрасно помнил, что Арс считал асфиксию неприемлемой и опасной для любовных утех, но сжал руку на горле парня. Он готов был нарушить запрет, потому что ему за это платили. Он знал, что возражений от Арсения не последует, потому что ему за это платили. В тот момент, когда устанавливать границы допустимого в их постели стали деньги, между ребятами была прочерчена толстая линия незримая, но ощутимая. Она разделила их, настроила друг против друга. Попов открыл рот, в попытке вдохнуть воздух, и только тогда Шаст ослабил хватку. Он накрыл губы Арса своими и поцеловал глубоко, словно желая пропихнуть язык парню в глотку. Арсений закатил глаза — не факт, что от удовольствия, — и Антон продолжил вбиваться в податливое тело. Внутри Арса было тесно и горячо, стенки прямой кишки плотно обхватывали пенис, приближая оргазм. Но Шастуну шоу недостаточно. Он вышел, поцеловал Арсения так нежно, как когда-то до безумия нравилось Попову, и полностью сменил позицию. Восседая на груди, Шаст все же решил воплотить свою недавнюю фантазию. Головка оказалась аккурат между влажных розовых губ, и он медленно начал вводить член. Трахать в такой позе рот Арсения было может не удобно, но очень эффектно. Красоту Арса мог не признать только слепой, а Антон им не был. Голубые глаза из-под опущенных ресниц смотрели с вызовом, но было в них и что-то еще, что-то, что совсем не нравилось Шасту. Арсений открыл рот и пошло высунул язык, готовый принять все, что Шаст собирался дать ему. Горячая сперма оросила нижнюю часть лица, но Антон на этом не остановился. Он продолжал водить членом по языку и губам, размазывая семя, медленно вводил головку, заставляя Арсения проглотить как можно больше «питательного белка». Шастун помогал себе рукой, пальцами собирая белесые капли, вынуждая Арса слизывать их. Наконец он слез с парня и поцеловал его, ощущая вкус собственной горькой от сигарет спермы. Антон остановил трансляцию. Теперь, избавившись от сотни глаз, можно было перестать притворяться. Он вытер остатки семени с члена и бросил салфетку на пол. — Какого хуя, Антон? — не выдержал Арсений. Он все еще тяжело дышал, член стоял, не получив разрядки, он требовал довести дело до конца, — почему ты вечно пытаешься превратить нашу квартиру в помойку? Настоящая претензия была далека от темы чистоты в доме, но озвучить ее Арс не решался. — Я устал. Потом уберу. Шастун обогнул Арсения, даже не взглянув на парня, и направился в ванную, не потрудившись одеться. Стеснению уже давно не было места в их отношениях. Попов смотрел вслед голому Антону, но не испытывал ни отголоска возбуждения. Ягодицы Шаста мерно покачивались при ходьбе, а вот нервная система Арса расшаталась уже давно. Он закрыл глаза, мысленно обращаясь ко вселенной за помощью, и попытался сделать дыхательную гимнастику. Но злость никуда не девалась. Обида тоже. С тех пор, как они с Антоном придумали интересный и очень неоднозначный способ заработка, все пошло по пизде. Сначала, естественно, было неловко. Секс на камеру — это не то, чем кто-либо из них планировал заниматься, но когда проблемы одна за другой обрушились на них, и перспективой стала жизнь на улице с бомжом Валерой, они приняли смелое решение. Это должно было стать разовой акцией — заработать немного денег, заплатить за квартиру и вернуться в привычное русло. Но жадность сыграла с ними злую шутку. Они каждый раз обещали себе, что этот стрим станет последним и каждый раз вновь возвращались в эфир. Когда стеснение отступило, парни стали по-настоящему наслаждаться процессом. Они занимались любовью и получали за это неплохие деньги. А безликие зрители оставались за завесой экрана. У них даже появились поклонники. Группа вуайеристов, впечатленные их искренними чувствами, которые просачивались даже через экран, готовы были платить, чтобы хотя бы виртуально прикоснуться к их любви. Грустные и одинокие, они заряжались той энергией, которую получали от чувств Антона и Арсения. Были и те, кто платил за выполнение своих требований. Так, например, в гардеробе Шастунов-Поповых появился халат врача, полицейская форма и даже ковбойские шляпы и сапоги (видимо фанату «Горбатой горы» не хватало горячих сцен в оригинальном фильме). И в какой-то момент их жизни им было действительно весело. Но когда секс превращается в работу, он перестает приносить удовольствие, когда трахаться приходится ради денег, а не потому что хочется, становится противно. Словно тело перестает принадлежать хозяину, становится товаром на витрине, на который изголодавшиеся пускали слюни. Теперь, глядя на Шастуна, Арсений не видел любимого человека. Он видел коллегу, с которым он заставлял себя заниматься сексом, и знал, что тот делает то же самое. Они больше не разговаривали. В свободное от «работы» время предпочитали избегать друг друга. Как бы они не старались в кадре, камера передавала их отношения. Некоторые фанаты перестали верить в красивую лавстори — им стало скучно, и они ушли. Это сказалось на донате. Теперь, чтобы заработать ту же сумму, что и раньше, им приходилось сниматься чаще, чаще заставлять себя, отдаляясь все дальше и дальше. Замкнутый круг, выбраться из которого не позволяла привычка красиво жить. Вспоминать период нищеты Арсению не хотелось — мысли о гречке на завтрак, обед и ужин вызывали приступы паники. Но даже тогда поцелуи не были с привкусом лжи, они не вызывали отвращение, от них не хотелось блевать. Он так хотел стереть с тела все следы секса, жесткой мочалкой растирая кожу до красноты. Но Шастун эгоистично занял ванную, оставив Арса перестилать грязные простыни. Никогда прежде он не видел столько сходств между собой и постельным бельем. Сперма, слюни, взгляды любителей дрочки — толстым слоем грязи прилипли к коже Арсения. И если естественные для человека жидкости еще можно было смыть, последние, казалось, въелись на всю оставшуюся жизнь. Шум от воды стих, послышались шаги — ванная освободилась. Арсений направился прямиком туда, в место, которое должно было привести его в чувство. Когда он вышел, стены квартиры содрагали биты отечественного хип-хопа, который так любил Шастун. Сам парень, по-прежнему голый, курил на балконе. Он словно оградился от всего мирского, задумчиво глядел в окно, не замечая абсолютно ничего вокруг. Арсений затруднялся сказать, сколько времени он отсутствовал, но явно достаточно, для того, чтобы успеть и покурить и одеться. Так называемая музыка оглушала, в то же время раззадоривая злость на Антона. Музыка стихла резко, и только это вырвало Шаста из транса. — Ты же знаешь, что у меня голова болит от твоего говнорэпа, — сказал Арсений, не пытаясь скрыть раздражение в голосе. — У тебя от всего башка болит, — ответил Шаст, не оборачиваясь. Попов пропустил мимо ушей этот комментарий и продолжил. — Ты за это время даже одеться не мог? Мало того, что ты ничего за собой не убираешь, так еще и на хуй твой вечно смотреть прикажешь? — А что это, позвольте спросить, Вас не устраивает в моем хуе? — наконец, Антон посмотрел на Арса. Говорил он с издевкой, еще больше провоцируя назревающий скандал. Его тоже не устраивало, что они ссорились слишком часто. У них накопилось друг к другу много претензий, которые они, вместо того, чтобы высказать и обсудить, превращали недомолвки в пассивную агрессию. Удивительно, что у них все еще вставало без «допинга». — Заебал, Шаст. Просто, блядь, оденься, — процедил Арсений сквозь зубы и уже собирался уйти, но голос Шастуна заставил его замереть. — Ой, вы гляньте на него - нежный пидорас, которому не нравятся члены. Прищурившись, Антон в упор смотрел на парня, ожидая от него какой-либо реакции. Попов повторил его жест, сложил руки на груди и ядовито произнес: — Мне конкретно твой не нравится. В тот момент внутри Шаста что-то разбилось. Сердце, ухнув, рухнуло на пол. Сам Антон не ожидал, что слова Арсения до сих пор могли развести его на эмоции. Возможно, те чувства, которые он давно похоронил, были живы и теперь активно царапали крышку гроба желая выбраться наружу. Но взгляд брюнета был по-обыкновению холоден. Если крохотный огонек надежды и загорелся, то Арс тут же заставил потушить его. — Ебать, хули ты завелся? Если ты от недотраха такой, то давай я тебе по-быстрому отсосу, и ты свалишь? — Антон не придумал ничего лучше ответной колкости. — Ага секунду, только стрим запущу, чтобы не зря старался. — Блять, как же ты меня заебал своим вечным недовольством, — сорвался Антон. — Ну так и не ебись со мной, хули ноешь? Словесные перепалки и перестрелки взглядами давно должны были убить их, но парни продолжали держаться. Их связывало так много, и в то же время не связывало ничего. Никто из них не знал, когда терпение закончится, каждый ждал от другого, когда тот, наконец, опустит занавес в том шоу, в которое они превратили свою жизнь. — А знаешь, — бычок полетел в окно, — больше и не буду. — Вот и славно, — Арсений почти не сожалел. Антон развернулся и направился в сторону шкафа. Ссоры стали постоянным атрибутом их совместного времяпровождения. Наверное поэтому они предпочитали прятаться в разных комнатах, чтобы не разрушить все окончательно. Когда уже полностью одетый, Шастун завязывал шнурки кроссовок, Арсений заметил, что именно задумал парень. — И куда ты? — зачем-то спросил он. — К Диме, — ответил Антон по инерции, но тут же постарался исправить показавшуюся ему скучной правду, — может быть. А может пойду искать того, кому мой член понравится. Глаза Попова закатились так далеко, что должны были увидеть мозг. Он бы никогда не смог сказать, было ли ему все равно на измены Шаста или он настолько сомневался, что Антон способен на это. — Ну и проваливай. Дверь за Шастом захлопнулась, оставляя Арсения одного в пустой квартире. Такая желанная тишина вдруг стала устрашающе давящей. Она сводила с ума, не давала нормально вздохнуть. Неужели это был конец? К счастью, у Арса был план.

***

Ночной ветер окутывал Арсения, заставляя сильнее закутаться в плед. Он пил мартини на балконе в полном одиночестве, потому что Шастун ушел, и из горла, потому что кому нужны бокалы? Попов смотрел в окно, как на единственное место, которое его еще не раздражало. Из-за городских огней небо казалось одиноко пустым — ни единой звездочки невозможно было разглядеть. А ведь когда-то они с Шастом выезжали на природу, где, лежа на траве, Арсений показывал Антону созвездия большой и малой медведицы, делился теми знаниями, которые так кстати оказались в закромах его памяти. Шастун слушал завороженно, словно все это время в тайне был фанатом астрономии. А потом они целовались. Медленно и чувственно, наслаждаясь каждой секундой, проведенной вместе, и даже гаденькие жуки в траве не могли испортить романтику ночи. Теперь же Антон и Арсений сами стали жуками, и уж они смогли испортить все. По желудку разливался мерзкий напиток, но Попову нравился этот вкус — он не давал забыть, что такой же мерзкой была и его жизнь. В двушке с шикарным ремонтом, о которой он раньше мог только мечтать, он мог позволить себе любой алкоголь в любых количествах. Но радостно от этого не становилось. В тишине послышался тихий скрип открывающейся двери. Арсений замер. Очевидно, пришел Шаст, поэтому Попов затаился, чтобы не выдать своего местонахождения. Брюнет внимательно слушал, как расстегнулась молния на куртке. В тишине раздались шаги, а после — грохот с доброй порцией мата, — точно Шастун врезался в стол. И когда все вроде бы затихло, и Арс успокоился, открылась дверь на балкон. Антон не удивился, увидев Попова на полу, будто он целенаправленно шел к нему. Он присел напротив и облокотился на стену, не нарушая молчания. Под пристальным взглядом, Арсений неспеша подвинул к нему наполовину полную бутылку. Шаст также отпил из горла, не брезгуя, что не удивительно. Это была первая за последнее время ночь, которую они провели вместе. Без звезд, но с поцелуями. Безмолвно распитая бутылка мартини начала новую главу их жизни. На их общую почту пришел не один десяток писем с вопросами, куда пропали самые лучшие вебкам-геи, но Арсений и Антон уже никогда об этом не узнают.