Двое и мороженое

— Что ты хочешь? — Олег пялится на меню, висящее над кассой, и задумчиво трёт подбородок. — Я вообще не очень голодный, но ты обычно как волк все сметаешь. Так что… — Это наезд? — Сережа притворно хмурит брови и грозно надвигается на него. — Из нас двоих именно ты слопал весь торт в одно лицо и даже не поделился! И вообще, волком у нас только ты можешь быть!.. Сережин тонкий пальчик обвиняюще тыкается в плечо. Олег резко вскидывает руки в примирительном жесте и скалится, пока сонные кассиры скептически смотрят на них. Не то чтобы они были против двух смеющихся мужиков. Просто они и так видят таких, как эта парочка, каждый день, и им уже абсолютно плевать. Все-таки, нетипичное питерское кафе с говорящим названием «Радуга». — Все-все, твоя взяла! — Олег покорно голову опускает, но Сережа все равно видит улыбку. Едва заметную сквозь щетину, но слишком яркую, чтобы Сережа ее пропустил. Олег вдруг перехватывает палец, который убрать не успели, и подносит к лицу, мягко целуя. Сухие губы обжигают, и Сережа едва слышно выдыхает, краснея от смущения. — Так и в итоге что ты будешь? Сережа смотрит на свой палец, зажатый в мозолистых ладонях, и думает, что это, наверное, самое милое, что он видел сегодня утром. Потому что эта огрубевшая кожа Олега слишком сильно контрастирует с его мягкой душой. Открытой только для Сережи и этих случайных свидетелей у кассы. — Ты и сам прекрасно знаешь, — хмыкает Сережа и разворачивается, чтобы занять столик. Он буквально чувствует спиной этот взгляд Олега, который предназначен только для него. Которым только Олег смотреть и умеет. Оценивающий, но больше — влюбленный по уши. За окном проскальзывают редкие прохожие, а ещё не до конца вставшее солнце красиво освещает улочки старого города. Раннее утро Сережа любил сильнее всего — тишина и умиротворение переплетались между собой, создавая то самое спокойствие, которого в шумном мегаполисе жутко не хватает. Прохладный воздух успокаивал воспаленный мозг, а редкие вскрики птиц помогали отвлечься от вечной суеты. То, чего Сереже всегда не хватало. То, что у него появилось только год назад. Сережа смотрит на спину Олега, пока тот расплачивается на кассе. Смотрит на эти черные волосы и широкие плечи, которые не видел несколько лет. Думал, что уже не увидит. Но ошибся. И никогда так не радовался этому. Потому что бежал, расталкивая людей в аэропорту, чтобы Олега увидеть. Толкался, локтями всех отпихивал, а когда Олега вдалеке увидел, выходящего с паспортного контроля, — замер. Пошевелиться не мог, смотря в глаза, которые тоже его заметили. Так они и стояли — на разных концах коридора, далеко друг от друга. Но на самом деле — очень близко. — Держи свою химию, — раздается сбоку насмешливый голос, а перед Сережей с громким стуком приземляется стакан мороженого. — Клубничное взял. Помню, ты такое любил. — Была бы химия — ты бы себе не брал! — Сережа снова притворно хмурится, но долго это не длится. Олег плюхается рядом и будто обнимает его, перекидывая руку через плечо и чуть прижимая к себе. Сережа уже готов расслабиться, но… — Олег, хватит! Сережа громко визжит, заливаясь смехом, когда мозолистые пальцы осторожно щекочут его. На лице Олега — напускное осуждение, но в глазах — чертики играют. Его месть всегда холодная, но очень-очень приятная. И Сережа считает, что от такого — грех отказываться. Даже если слишком щекотно, а легкие сдавливает не то от смеха, не то от умиления. — Ну, все, Олег! Хватит! — задыхаясь, говорит Сережа, и его, наконец, отпускают. Олег чуть отодвигается в сторону, но руку не убирает, мягко перебирая рыжие пряди в пальцах и иногда задевая будто случайно шею. У Сережи бегут мурашки, но он пытается этого не показывать. Поэтому тянется к своему стаканчику. — Хочешь попробовать? Олег закатывает глаза, но кивает. Сережа подхватывает ложкой мороженое и подносит осторожно и медленно к его рту… Но Олег вдруг резко чихает, Сережина рука от неожиданности дергается, и мороженое падает на чёрную футболку Олега, оставляя белый некрасивый мазок, и скатывается на пол. Оба безмолвно замирают и смотрят на огромное белое пятно. Олег — с каким-то заторможенным непониманием, а Сережа — с сожалением и ужасом. — Если это месть, то ты меня переиграл, — у Олега голос серьезный. — Но можно было как-то иначе, знаешь. — Олеж, прости? — Сережа нервно хихикает. Сам свою реакцию не понимает. Но Олег со своим злобно-непонимающим лицом выглядит слишком мило. — Оно случайно… — Ах, случайно, значит, да? — голос все еще сердитый немного. Олег поднимает голову, и Сережа видит в глазах все тех же чертиков, какие несколько секунд назад там были. Веселые и даже какие-то детские. — Я тогда тоже случайно. И Олег накидывается на него. Обхватывает руками, прижимает к себе и начинает щекотать везде, где только может дотянуться. Рыжие волосы забиваются в рот и нос, закрывают Сережино лицо. Сережа громко, заливисто смеется, пытаясь отползти от Олега на другую сторону дивана. Но он настигает и там, проворно перебирая пальцами по коже и вжимая в самый угол. Сережа вдруг резко поворачивает к нему голову и целует в приоткрытые губы. Щетина покалывает кожу, но Сережа только сильнее вжимается, напирая. Олег такой реакции не ожидает — пальцы замирают на боках, переставая щекотать. И Сережа этим пользуется. Соскакивает с дивана и бежит от него на улицу, смеясь и изредка оборачиваясь. Олег выбегает за Сережей. Утренний ветерок треплет их взлохмаченные волосы. Сережа замедляется, будто давая догнать себя, и чуть поворачивает голову назад. Олег видит эту улыбку, которая всегда заставляет его верить. Верить в любовь. Верить в них. И Олег догоняет, осторожно обхватывает руками Сережу, обнимая со спины. Знает, что догнал лишь потому, что сам Сережа этого хотел. Но ему все равно. Главное — догнал. И всегда догонит. Сережа в шутку пытается снова вырваться, хихикая уже немного тише. А Олег только целует его в висок. — Не люблю, когда от меня сбегают, — шепчет он в ухо. Сережа еще шире улыбается. Но Олег к себе разворачивает, и Сережа вдруг понимает, что тонет. В этих зеленых глазах, в этом счастливом оскале. Тонет в самом Олеге и, кажется, не всплывет уже никогда. — Особенно вот так — забрав самое вкусное. И Олег накрывает Сережины губы своими. Где-то на столике тает их мороженое. Но обоим абсолютно плевать, потому что сейчас они сами тают — в объятиях друг друга.