***
В электронной медкарте значится – «депрессия средней тяжести». Лео сама поставила диагноз и наотрез отказалась от помощи коллег и двухнедельного отпуска, игнорируя ворчание Спока, что стал словно каменным изваянием теперь. Маккой знала: едва сойдет на Землю – непременно сорвется и поедет туда, к нему, в Айову. Только Кирка там больше нет. Нет даже камня могильного. Ни-че-го. Лео беззвучно воет в собственной запертой каюте, кусает пальцы, сжатые в кулак. Больно, больно, больно. «Джим, пожалуйста, ну хоть раз не будь таким непроходимым идиотом. Вернись!»***
Ночью, кажется, кто-то трясет ее за плечо. Лео знает, что открывать глаза нельзя – реальность ворвется в разум беспощадно, раскрошит хрупкую иллюзию близости утраченного. Она судорожно обнимает собственное одеяло и думает о том, что от него почему-то пахнет Кирком, хотя они даже никогда не спали вместе в ее постели. Утром в ее каюте – разумеется, никого. Лео Маккой неожиданно подает прошение об отставке и возвращается на Землю к дочери. Она не хочет сходить с ума из-за капитана, потому что капитан этого не хотел бы. Новую страницу будет трудно начать в сотый раз, но Лео Маккой знает: там, среди мертвых звезд, в сиянии дремотного космоса, в нее непоколебимо верят.