Sanguis Virgin

      Где-то в забытом уж ныне регионе мрачно возвышается старый готический замок. Устремлены к небу точёные шпили многочисленных башен, обрамлённые чугунными ставнями окна зияют своей чёрнотой － только в одном-двух можно заметить слабенький огонёк свечи одинокого обитателя замка или нерадивой служки. На стенах то тут, то там несут свой вечный пост каменные гаргульи, поражающие воображение своей кошмарной карикатурностью. Окружён он слишком уж мистически плодородными виноградниками, словно поймавшими величавое строение в ловушку. Ловушку вековых традиций, от которых побежит лишь последний глупец. В замке этом издревле делают изысканнейшее вино Sanguis Virgin, которое, однако, не дано попробовать никому. Кроме, разве что, загадочных посетителей-аристократов этого места, которые год за годом посещают его по одиночке, парами или же целыми семьями, дегустируют лучшие сорта, да скупают напиток бочками.       Многие бы сказали, что Агеро повезло: родился и вырос в богатейшей обстановке в окружении тысяч преданных, но практически «невидимых» слуг. Мог читать любые книги, приобретать какие только пожелает украшения, одежду, произведения искусства. Только вот сам Агнис так давно не считает. Да, разумеется, все эти блага были приятны, однако же нет ничего страшнее постигшего его слабое пока существо одиночество. Раз в несколько лет из закрытого крыла замка выходил новый брат или сестра в неизменном сопровождении матерей, кормилиц, нянь и служек. Тогда на пару дней в замке становилось шумно, зажигали люстры, играл орган. А потом все они уезжали, как говорили, к отцу. Только вот Агеро раз за разом оставался. И не просто оставался, а － за все его семнадцать лет жизни － не то, что ни разу не ездил в соседние города, так даже в деревню у подножия замка не спускался. Как следствие, ни о каких друзьях речь и не шла.       Сбежать никак － ключ от гигантских ворот, обрамлённых десятиметровой крепостной стеной, парень так найти и не смог, как ни пытался.       Разумеется, у всего этого была причина － Агнис был тем самым человеком, который встречал покупателей вина, которое, к слову, делалось будто само по себе, ведь парень ещё ни разу не видел, например, копошащихся в виноградниках рабочих. Гости приезжали нечасто, а потому Агеро развлекал себя, как только мог: перечитывал древние фолианты в не менее старинной библиотеке, протирал тысячи антикварных фужеров, статуэток, даже пробовал перерисовать по праву заслуживающие звание «забытых и утерянных шедевров» картины, однако в рисовании не преуспел. Зато с радостью посещал огромную залу с многотысячной, явно собиравшейся не одного столетие коллекцией всяческого холодного оружия － от карманных ножей до монгольских сабель. С особенно понравившимися парень устраивал своеобразные тренировки в зале, по сути, отведённом для балов или, когда то диктовало настроение, прямо на сцене в огромном зале-амфитеатре, служащим для прослушивания опер － чего, судя по состоянию кресел и закулисья, никогда здесь не происходило. Да, и ещё иногда к Агнису приходил облачённый в костюм чужого доктора человек и брал у него несколько флаконов крови, для каких-то анализов.       Сейчас же Агеро сидит в искусно расписанной древними мастерами-художниками эдакой приёмной гостиной на мягком оделанном бархатом кресле с деревянными подлокотниками с изображением то ли львов, то ли летучих мышей. В мраморном камине гуляет по поленьям, пляшет золотистое пламя, бросая лучи света в наполненные карминно-богряным вином бокалы, от чего напиток играет какими-то совсем уж немыслимыми красками и узорами. Как и глаза сидящего напротив довольно молодого － лет двадцати с небольшим －аристократа. Радужки в них жемчужно-белого цвета － такой у людей вообще почти никогда не встретишь － с вкраплением тоненьких чёрных линий-змеек, которые совсем уж не могут списываються разумом на простые сосуды. Можно подумать, что человек этот слепой, но хитрые, порой восторженные, а ещё какие-то хищно-голодные искорки в глазах при разговоре ясно говорят об обратном. А ещё у этого покупателя － он, к слову, либо так и не удосужился представиться, либо Агеро попросту проигнорировал это － завораживающе лосняться серебром длинные-длинные прямые волосы, которые забираются у самого лица винтажно-витьеватым ободком. Писанный красавец, думает Агнис, будь он сам дамой, влюбился бы в него точно.       Только вот Агеро всё же ведёт вежливую беседу исключительно для проформы, на деле же направив свой взор на будущий снегопад за окном, колышащиеся голые ветки кажущихся чёрными деревьев, да одиноко стоящий в арке ворот резной экипаж цвета слоновой кости. Парень отвечает на все вопросы машинально, заранее уже зная следующий － как-никак, он здесь с самого своего бессмысленного рождения.       － В винах, как и в хорошей книге, всегда найдется непрочитанная страница… － нарочито медленно и на распев проговаривает незнакомец, － Ваше вино зовётся Sanguis Virgin, Девственная Кровь, верно?       － Я об этом уже битый час толкую, － недовольно бурчии себе под нос Агеро, однако от собственных мыслей отвлекается: как ему кажется, разговор заплывает в русло чего-то нового.       － Простите Наш каламбур, но не является ли настоящая кровь той самой «непрочитанной страницей» вашего вина, м?       Агнис даже мешкает － ни сколько от странности вопроса, столько от того, что и сам в действительности жаждет уже много лет узнать ответ. Конечно, учитывая озорные искорки в глазах покупателя, это высказывание можно принять за шутку, но слишком уж зловеще шевелятся тени сомнений в углу подсознания. Парень в раздумьях прикусывает губу, и та, сухая и обветренная, трескается, выпуская наружу карминную капельку крови.       － Вы совсем юны и одиноки, Мы полагаем? － не унимается аристократ.       Агеро кивает, словно в каком-то трансе не отводя взгляда от пришедших в движение － впрочем, эта иллюзия может быть не более чем обманом зрения в полумраке, － чёрных змеек в глазах говорящего.       － Чтож, тогда сейчас и проверим, хаха…       С нечеловеческой скоростью, больше похожей на порыв ветра, мужчина поднимается со своего кресла и вмиг оказывается подле Агниса, заглядывая в пронзительно-синие глаза последнего. Пауза. Агеро поначалу чувствует призрак прикосновения, а после － холод на губах. Тело пронзает мысль － вот так, абсолютно бессовестно какой-то аристократ забирает его первый поцелуй. Обидно, чёрт. Тот невпример аккуратно заправляет голубую прядь за ухо зажавшемуся Агнису. Легонько проводит языком, уже ощутимее оттягивает зубами нижнюю губу. Невозмутимо посасывает. Дьявол, как приятно. Агеро мог поклясться, что чувствует удлинённые клычки целовавшего. Нервные окончания поджимаются будто на каких-то хтонических инстинках. Боже, становится жутко. Но наваждение тут же проходит, стоит аристократу отстраниться и с видом довольного кота облизать губы.       － Хорошо, очень хорошо…       Мужчина как ни в чём не бывало отстраняется от застывшего в немом изумлении, возмущении и боги-знают-в-чём-ещё Агеро и распоряжается невидимым слугам приобрести всё существующее вино, сделанное за последние семнадцать лет. На прощание так и не назвавший своего имени аристократ разворачивается и, уже стоя в арке дверного проёма, произносит:       － Ещё свидимся с тобой, непрочитанная страница.       Дубовые створки захлапываются, оставляя Агниса одного в окружении тусклых свечей, золотых бликов, да с припухшей нижней губой и неясной пока суматохой в сердце.       На резном столике возле опустошённого винного бокала лежит кованный ключ от замковых ворот.