Лишиться головы можно лишь однажды

Учитывая, сколько времени Мерлин потратил на защиту своей головы от чьего-либо меча или гильотины, казалось нелогичным требовать этого сейчас. Если поразмыслить, можно сказать, что подавать и без того измученному Артуру завтрак прежде, чем объявить: «ты должен отрубить мне голову», возможно, было не лучшим способом, чтобы открыться. Артур долго смотрел на него, прежде чем, видимо, решил, что он ещё недостаточно проснулся, и позволил себе выпить ещё. — Мерлин, — произнёс он с обманчивым спокойствием, — не знаю, заметил ли ты, но сейчас нас осаждают мертвецы. Снова. — Я заметил, — заверил его Мерлин. — Гаюс не давал мне спать по ночам, чтобы я помог ему лечить заражённых рыцарей, — с помощью магии, а не медицины, но Артур этого ещё не знал. Артур двинулся вперёд. — Значит, моя способность справляться с твоей чепухой ещё хуже, чем обычно. Мерлин был немного обижен, услышав, что его попытка мученичества классифицируется как «обычная чепуха». — Меня укусили, когда я помогал Гаюсу прошлой ночью, — рана на запястье до сих пор ныла; боль медленно распространялась, хотя и не так быстро, как могла бы, благодаря магии, которая пыталась бороться с заражением. Очевидно, заклинание, которым была создана армия мертвецов Сенреда, навело Моргану на идею. За исключением того, что теперь она не просто превращала живых в мертвецов — она создала способ для армии распространять проклятие. Укус не был особенно элегантным способом, но он действовал. Артур застонал. — Конечно же, тебя укусили. Что ж, мы можем запереть тебя в подземелье так же, как и остальных. Не нужно драматизировать. Гаюс что-нибудь придумает, — костяшки его пальцев, сжимавших кубок, побелели, что слегка подорвало впечатление относительного спокойствия. — Он всегда так делает. Верно. Но в этом и заключалась проблема. — Подземелья меня не удержат. Артур нахмурился. — Не говори глупостей, Мерлин. Персиваля укусили, и клетки в подземелье удерживают его. Если это может сдержать его, то, конечно, сдержит и тебя. Вот оно. Момент, который он представлял себе годами. Вот только он никогда не представлял, что будет выступать за немедленную казнь. Он глубоко вздохнул. — Персиваль не может сделать так, — сказал он, указывая на дверь гардероба Артура. Его глаза вспыхнули золотом. Дверь с грохотом распахнулась. Кубок выпал из рук Артура. — Гаюс боится, что у меня даже в том состоянии, может остаться магия, — нервно говорит Мерлин, чтобы заполнить тишину. — Что было бы… плохо. Очень плохо. Я, вероятно, в конечном итоге перекусаю весь Камелот, потому что выяснится, что ты ошибаешься. И я не во всём идиот, в конце концов, на самом деле я довольно хорош в магии — то есть очень хорош. Друиды думают, что я Эмрис, что означает… — Мерлин сделал ещё один глубокий вдох и в процессе сдулся. — На самом деле не имеет значения, что это значит. Потому что через несколько часов я могу стать волшебным-Мерлином-зомби, а Камелоту и без того хватает забот. Он с надеждой посмотрел на Артура. Выражение лица блондина не было обнадёживающим. — У тебя есть магия. — …да. Всегда была, и, что тревожно, возможно, навсегда и останется. — Ты лгал мне. — Примерно четыре часа назад я пытался избежать того, чтобы мне отрубили голову. — И ты передумал, потому что не хочешь падения Камелота. — До сих пор я прилагал невероятные усилия, чтобы сохранить тебе жизнь. Не хочу, чтобы всё пошло насмарку. У Артура был тот самый взгляд, который появлялся, когда у него сильно болела голова. — Почему? Почему… что угодно из этого? Мерлин хорошо знал, что это за чувство, но ему не хотелось его объяснять. — Разве это имеет значение? — сменил он тему. — Я имею в виду, учитывая обстоятельства. Артур выглядел готовым яростно сказать, что да, это очень важно, но их прервал настойчивый стук в дверь. — Ваше высочество! — радостно позвал стражник. — Лекарь сказал, что нашёл лекарство! Артур улыбнулся. Мерлин сглотнул. Похоже, ему всё-таки придётся объясняться.