Радость тихая

Максим ненавидит своё имя. Длинное, неприятное на слух. М-а-к-с-и-м. Сложное, вычурное. Но в его исполнении оно превращается в лёгкое «Макс», спархивая с губ короткими приветливыми звуками. Он не ангел. Язвительный флегматик. Видит только себя. Или нет?.. Вроде бы обычный мальчишка, каких множество в любом городе огромной страны, куда ни ткни. Но чем-то таким — своим, особенным — цепляет. То ли умом, то ли невероятной харизмой, то ли глазами своими тёмными из-под длинной чёлки, то ли улыбкой искренней, открытой. Но чем-то он Макса зацепил. Да так незаметно… Максим сам не понимает, когда начал непроизвольно искать его в толпе, ловить взгляд, улыбаться, когда улыбается он. Максим не знает, когда на очередное язвительное замечание Яси в его сторону начинает отвечать резко, будто защищая. Егор. Е-г-о-р. Коротко. Просто и красиво. Имя красиво, как цветок — такой простой красотой, неяркой. Да и он сам красив. Глаза эти зелёные из-за вечной завесы встрепанных волос, губы тонкие, которых едва-едва чёлка касается, щёки, которые нет-нет да и покроются румянцем от слишком пристального иногда — подозрительно пристального — взгляда Макса. Макс сам не знает, когда начинает невольные попытки стать ближе — подсесть к нему, предложить конфет, которыми раньше он ни с кем не делился, здороваться с ним не словами — как раньше — а за руку, лишь бы ещё хоть раз тепло его кожи почувствовать. Яся уходит с площадки вслед за Кирой — они остаются одни. Егор натурал — конечно натурал, ему даже, кажется, Яся нравится, о чём и спрашивает Макс. Тот хмурится недоуменно, отвечает уклончиво, вновь краснея — неловко, как ему самому наверняка кажется, но мило — как кажется Максу. Максим садится рядом. Заговаривать о какой-то ерунде. Егор ему не отвечает. Макс поворачивает голову — и чуть сознание не теряет от того, насколько они близко, от этого непривычного взгляда на его собственные губы. Максим проводит языком по губам. Что стало точкой невозврата? Его — Максима — странные взгляды, постоянное молчание вместе ни о чём и обо всём? Егор не знает. Он срывается. Егор целует такие желанные губы — медленно, нежно, трепетно, касания невесомые, словно бабочка крылом взмахнула. Макс вдыхает шумно, почти удивлённо — Егор отстраняется резко, отворачивается — конечно же, он натурал. От обиды реветь хочется, но только губы кусать можно, стараясь не дать слезам волю. Руки Максима на его скулах. Егор поворачивает голову, тут же встречаясь с губами Макса. Ему ответили. Сердце молчит, молчит, а Егору страшно — что не так он свои порывы странные толковал, не того он любит, да только в глубине где-то, в самой чаще души что-то разлетается на куски, выпуская наружу радость — тихую, почти незаметную — но такую важную сейчас.