Конец?..
Часть 1
10 июня 2021 г., 17:04
Примечания:
[кто откапывает заметки полуторалетней давности? я]
[I'm cringe, but I'm free]
Это происходит, когда Чарльз остаётся на ночь у Грэма, утомлённый дневной суетой. Карпентер привычно целует Рида в уголок губ, прежде чем лечь спать - на что тот лукаво улыбается:
- Боже, неужели ты настолько сентиментален?
- Да, Чарльз, - мягко произносит Грэм, притягивая детектива ближе, - и не поминай без нужды всуе, это грех.
- Грэм, какой же ты...
- Зануда?
- Нет, - зелёные глаза сверкают изумрудами в неярком свете лампы, - ты... особенный. Словно непорочный ангел, сосланный за идеальность в самую неприглядную дыру Соединённых Штатов, чтобы грешники восхищались и подумывали о возвращении в лоно церкви...
Чарльз ухмыляется, целуя Карпентера в шею, и тот вздрагивает от ощущения горячего влажного языка на коже.
- ... Но лично у меня возникают только мысли о совращении.
- Чарльз.
- Грэм.
Рид приподнимается на локтях, и Карпентер невольно любуется изящной фигурой детектива, темнеющей на фоне неяркого янтарного света; впрочем, Чарльз не даёт себя рассмотреть, вовлекая в неспешный поцелуй.
- Я люблю тебя, - выдыхает Рид в чужой приоткрытый рот, - я люблю тебя, и к чёрту пророчество. Конца света не будет.
Грэм кладёт чуть дрожащие руки на узкие бёдра Чарльза; тот подаётся вперед, подставляется под нежные поцелуи - живое совершенство; буйство жизни на белом полотне постели.
- И я тебя люблю, - шепчет Карпентер на ухо изнемогающему от ласк Риду, - мне кажется, я так сильно тебя люблю, что это чувство переживет всё и всех.
Вместо ответа Чарльз только умоляюще стонет, зарываясь пальцами в чужие волосы.
... Спустя некоторый промежуток времени - очень приятный - Грэм осторожно перетягивается через мирно сопящего детектива и гасит лампу.
Спальня погружается во тьму.
- Спокойной ночи, любовь моя.
Утром их ждёт очередной мокрый день в самом уединенном городе Соединенных Штатов. А пока - можно расслабиться, провалившись во тьму без сновидений...
- Он восстал против своего предназначения.
- Как, когда он практически достиг цели!
- Это всё любовь. Проклятое человеческое чувство, которое слепит глаза своим сиянием.
- Мы не должны этого допустить. Ктулла уже заждалась...
- Пусть Дочь позовёт его.
- Бесполезно, он не услышит. Влюблённые глухи к нашему зову...
- А что ты предлагаешь?
- Если попробовать выполоть это чувство...
- Оно пустило в нем корни. Да, да, пусть забудет! Давайте нож. Вырежем любовь из его мозга. Пусть он забудет. Пусть он принесёт Печать ко входу. Ключ у него, осталось лишь открыть дверь...
- Готов?
- Всегда.
- Только не задень другие воспоминания...
- Спокойно. Это азы... Ну, вот. Даже не проснулся. Подождём рассвета.
Грэм всегда просыпается раньше: не то чтобы он делал это целенаправленно, вовсе нет, привычка. Чтобы успеть завершить все насущные дела, нужно вставать чуть ли не на рассвете... а с тех пор, как чужак-детектив нагло захватил постель, к привычке прибавилось желание сделать что-нибудь приятное. Принести кофе в постель, к примеру.
(На самом деле, Грэм был бы не против завтрака в постель, но по утрам детектив пил только дегтярно-черный кофе. Пришлось смириться. Впрочем, Чарльз никогда не отказывался от парочки тостов с маслом, так что это вполне можно было назвать компромиссом.)
Детектив всегда спал чуть ли не до полудня - ох, соня; впрочем, Грэму никогда не надоедало ласково будить его... с продолжением - поэтому Карпентер не ожидал никаких отклонений от привычного распорядка. Ну, разве что его возлюбленного опять разбудил бы кошмар. Да. Кошмары - это всегда мерзко.
(Впрочем, кофе всегда помогает.)
Грэм заходит в комнату... и сразу понимает: что-то не так. Интуиция, поднявшая голову, кажется, впервые за несколько месяцев, нервно скулит - посмотри! посмотри!
... я был круглым дураком, если поверил, что наконец-то могу быть счастлив...
Потому что взъерошенный Чарльз глядит в ответ, как испуганный зверь.
И в его взгляде нет ни капли узнавания.
- ... Значит, вы прибыли в Окмонт?..
- По приглашению мистера Ван дер Берга.
- Он мой друг.
- ... О. Видимо, мне было нехорошо, - неловко бормочет Чарльз, - и вы... меня приютили?
- ... Да.
- Очень любезно с вашей стороны.
- Надеюсь, я вас не оскорбил своими расспросами...
- Нет, вовсе нет... мистер Карпентер, верно? - пожимает плечами Рид. - Вы ведь хотели прояснить ситуацию. И, в общем-то, имеете на это полное право... Наверное, всему виной видения. Клянусь, этого больше не повторится.
Нейтральное мистер Карпентер режет слух, вскрывает душу не хуже острого скальпеля; Грэму хочется выть от бессилия, от гложущего чувства потери - но он сдерживается, надевая привычную вежливую маску.
- Вы нисколько не помешали мне, мистер Рид. Мой долг - помогать ближнему своему.
- Вы очень добры, - Чарльз недоверчиво щурит глаза; с каждой секундой Карпентеру всё сложнее держать удар, - и ещё раз прошу прощения за сегодняшний... инцидент. Пожалуй, не буду вам мешать.
- ... Может быть, выпьете чаю?
- Нет, нет, мне нужно было заглянуть в Адвент...
Чарльз торопливо проскальзывает мимо удивлённо вскинувшего брови Бенджамина.
- Вы что, поссорились?
- Нет, Бенджамин, - Грэм устало трёт лицо, - Чарльз забыл меня.
- ... То есть, вчера он всё прекрасно помнил.
- Да. И ночью... тоже, - Грэм слегка краснеет, - а утром я проснулся, зашёл на кухню сварить кофе, потом вернулся в спальню - и...
- Он совсем ничего не помнит?
- Я бы так не сказал. На вопросы о своих делах он дал совершенно чёткие ответы - и был безмерно удивлён, что я в курсе. Пришлось сказать, что мне положено знать всё обо всех, как наследнику Великой Семьи.
- Какая-то избирательная забывчивость. Если это такой дурацкий способ разорвать отношения...
- Нет. В том-то и дело, что Чарльз не стал бы...
- Уверен?
- Ночью...
- Да?
- Ночью... он признался, что хочет остаться со мной. Признался в любви, - Грэм произносит это почти что шёпотом, стыдливо потупясь, - и утром, когда я видел этот испуг... так притворяться нельзя. Да и зачем?
- То есть, дело дрянь, - Бенджамин хмуро смотрит на свои руки, - кому выгодна его амнезия? Церкви Искупления?
- Возможно. Чтобы шантажировать меня. Кроме того, они всё ещё в обиде на Чарльза: он ведь... устроил там хаос.
- Значит, нужно расспросить ребят, не видели ли они кого-то подозрительного.
- И пригласить на разговор отца Кевина.
Тупик.
Тупик.
Снова тупик.
Караул клянётся, что не видел никого подозрительного - и Грэм склонен верить, но лишь отчасти: разве так уж сложно отвести людям глаза? Он отпускает дозорных, на всякий случай спрашивает слуг - не было ли ни у кого проблем с памятью? - со вздохом признавая, что вряд ли кто-то подмешал зелье в еду или питье.
Остаётся только глава Церкви - но в проповеди Кевина нет ни единого намёка на злорадство, скорее, нетерпеливое "так вы всё же передумали?" - так что Карпентер вынужден признать: снова мимо. Святой отец не упустил бы возможности поглумиться; кажется, тот сам не понимал, с какой стати Карпентер внезапно пригласил его к себе - видимо, и в самом деле не был в курсе, что...
- ... Мистер Карпентер?
- О, мистер Рид... Входите.
Детектив заметно нервничает, бросая взгляд на кипы бумаг (внезапно здорово напоминающие Грэму траншеи) и неловко переступает с ноги на ногу.
- Прошу прощения, - Чарльз прочищает горло, глядя куда-то в сторону, - понимаю, что отвлекаю от дел...
- Никогда не бываю слишком занят для вас, мистер Рид, - срывается с губ Грэма.
Детектив приподнимает бровь, и Карпентер мысленно клянет себя: кто тянул за язык!
Это звучит совсем не странно для потерявшего память, не так ли? Я идиот.
- Ну, раз вы так говорите...
- Простите, я...
- Знаете, так даже лучше, - внезапно произносит Чарльз, сплетая пальцы в "замок", - чувствую себя чуть меньшим дураком. Хотя это всё равно прозвучит странно... Но я весь день думал о вас, и... скажем, если вам не с кем разделить вечер...
- Непременно воспользуюсь вашим предложением, - хриплым от волнения голосом отвечает Грэм, нервно вцепившись в край столешницы, - скажем, сегодня... Вы ведь не заняты?
- Нет, - Чарльз слабо улыбается, и в Карпентере вновь просыпается надежда, - думаю, я совершенно свободен.
- Посмотри, Провидец снова его целует.
- Невозможно! Я стёр все общие воспоминания.
- Все, да не все. Любовь пустила корни слишком глубоко...
- Мы будем выпалывать её нещадно, пока тот не выполнит своё предназначение!..
- Ты помнишь меня, Чарльз?..
Словно проклятие, наложенное неизвестным злодеем - только поцелуй не является панацеей. Жизнь Карпентера превращается в бесконечный цикл узнавания и забвения: календарь становится минным полем. Каждое утро начинается с одного и того же вопроса:
- Ты помнишь меня?
Чаще всего Рид отвечает положительно, и в эти дни Грэм может вздохнуть чуть-чуть свободнее. Но иногда глаза детектива отчаянно пусты, и в такие моменты Карпентер призывает всё своё мужество, чтобы не расплакаться.
- Ты помнишь меня, Чарльз?..
- Кажется, нет, - голос Рида тих и ломок; он потерянно обхватывает себя руками, - но я всё равно хочу поцеловать тебя. Можно?
- Конечно, можно, Чарльз, - Грэм осторожно приобнимает того за плечи, словно детектив - мейсенская фарфоровая пастушка, - как и всегда.
Детектив упорно пытается вспомнить.
Запомнить.
Это война с неизвестным, невидимым противником. Дар барахлит, с каждым разом всё хуже работая в особняке. Если первые недели Чарльз довольно быстро собирал себя по кускам, ориентируясь на видения, то вскоре те смазываются, сходят на нет, отдавая неясной тревогой в низу живота.
Когда истинное зрение перестаёт помогать, Рид переходит на записки.
- Что вы делаете, детектив? - спрашивает Бенджамин при виде Чарльза, прячущего очередной свернутый лист бумаги за зеркало.
- Оставляю хлебные крошки, - бормочет детектив, - может быть, хоть это сработает.
- ... А. Гензель и Гретель.
- Угу.
- Отдайте мне часть, - предлагает Бенджамин, - я тоже хочу принять участие. Вряд ли меня коснётся эта напасть с потерей памяти.
- ... Разумно.
- И Грэму скажите.
- Уже.
- Сколько раз я уже забыл тебя, Грэм? - тихо спрашивает Рид за обедом.
- Если честно, я перестал считать после шестнадцати, - Грэм устало прикрывает здоровый глаз, - но это не имеет значения. Больше не имеет. Что бы ни случилось - я буду помнить за нас обоих, Чарльз.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Чарльз целует Грэма в губы, и Карпентер чувствует восковую печать клятвы на своём языке.
Записки пропадают из тайников спустя пару часов.
- А он упрям.
- Разумеется. Семя бы не взошло на дурной почве.
- А мы не можем...
- Не можем. Он сын самой Матери. Представляешь Её гнев? Да она сожрёт нас всех в тот же миг. Нужно обойти это препятствие... иначе.
- Время на исходе...
- Есть ещё вариант.
- Ладно, что мы теряем, в конце концов? Пробуй.
Чарльз судорожно хватает ртом воздух - но кругом только морская вода: в лёгких, на языке, давит на глаза нестерпимой зеленью, льётся в уши холодом...
Он отчаянно размахивает руками, пытаясь выплыть - и внезапно чувствует крепкую хватку на своём плече.
- Хвала Кэю, - несколько истерически всхлипывает Грэм, вытаскивая детектива на каменные ступени, - успели.
Чарльз сплевывает горькую слюну.
- Что это было? Как я здесь оказался?
- Приступ лунатизма, - хмурится Бенджамин, накидывая на обоих шерстяные одеяла, - мои ребята успели увидеть, как вы выходите из окна на улицу. Второй этаж, между прочим, а вам хоть бы хны.
- У тебя ноги в крови, - тихо говорит Грэм, - разве не больно?
- Да я как-то не заметил... ох! - Рид наконец-то чувствует, как в ступни остервенело вгрызается морская соль. Кости начинают неприятно ныть. - Знаешь, я думаю, стоит показаться врачу...
- Конечно.
- Только не к Гранту...
- Нет, Чарльз. Мы пойдём к другому врачу.
- Спасибо, - вяло отвечает Рид, чувствуя, как Грэм осторожно берет его на руки, - не тяжело?..
- Справлюсь.
- Ну, ладно...
- Это не мотив выгоды, - нервно произносит Бенджамин, пока они везут детектива на лодке в Салвейшн-Харбор, - или же это такая выгода, которой мы не понимаем. Те, о ком мы знаем наверняка, предпочтут шантажировать тебя живым детективом, а не умерщвлять его.
- Да, ты прав, - безжизненно произносит Грэм, - это выходит за рамки человеческих козней.
Больше никто не произносит ни слова до тех пор, пока маленькая делегация не переступает порог приёмной.
- Он чуть не умер!
- Мы бы успели оживить его, не будь их рядом...
- В сознании от него больше толку, чем в бессознательном состоянии.
- Время. Время!
- Может быть, уничтожить его и подождать нового Цикла?
- Сдаваться у самой цели - глупо.
- Есть другие предложения?
Так больше продолжаться не может.
Грэм устал. Смертельно устал. Он никогда не думал, что сделает это добровольно - но разве ему оставили выбор?
Сейчас - или никогда.
- Спокойной ночи, любовь моя.
- Спокойной ночи.
Чарльз крепко хватается за чужую ладонь. В глазах плещется страх - такой же, какой отражался в глазах сотен умирающих в лесах Мёз-Аргонна. Взгляд человека, который не знает, проснётся ли утром.
Грэм нежно целует тому руки.
- Я с тобой. Всегда.
- Я знаю. Иначе я бы не засыпал каждую ночь, верно? - хмыкает Чарльз. - Пожелай мне удачи.
- Непременно.
- Я вернусь, - шепчет Рид, закрывая глаза.
Грэм пристально смотрит на своего возлюбленного.
Да. На этот раз - точно. Клянусь.
... Пламя свечи нервно дрожит, когда Грэм достаёт статуэтку из потайного отсека в семейном алтаре. На чёрном камне не отражаются блики - Карпентер не знает, принадлежит ли тот вообще к земным минералам. Грэм аккуратно достаёт свободной рукой дощечку из того же материала, испещренную незнакомыми символами и знаками. Ставит на стол (предварительно очищенный от мелкого мусора вроде черновиков и сломанных перьев), устанавливает точно посередине фигурку.
Тяжело вздыхает.
На мгновение кажется, что та нетерпеливо бьёт раздвоенным копытом: ну же, не медли, раз хватило смелости достать меня!
Или это всего лишь игра усталого разума?
- Неважно, - шепчет Карпентер, отвечая неизвестно кому, - уже неважно.
Драгоценные камни сверкают в глазницах статуэтки, больше всего напоминающей козу - аморфную, тянущуюся вперёд сотнями непонятных отростков.
Время как будто остановило свой ход. Свеча гаснет. Но глаза фигурки горят вместо неё, смотрят с немым вопросом: назови себя.
Грэм берет в руки нож - как брали до него все Карпентеры, жившие по Её закону.
- Кровь, чтобы Ты услышала меня.
Красные капли с шипением падают на камень, исчезая без следа. Грэм не жалеет ладонь, щедро обмазывая фигурку собственной кровью; раны затягиваются поразительно быстро, и приходится снова и снова вонзать лезвие.
Наконец он чувствует: достаточно.
- Дух, чтобы Ты узнала меня.
Грэм осторожно целует статуэтку в голову. Тёплое дыхание, срывающее с губ, касается камня. Тени на стене сгущаются сильнее; чей-то громадный силуэт стремительно растёт и вытягивается, шевеля чёрными щупальцами.
- Я - Грэм Карпентер, и я зову Тебя, как сын зовёт мать. По праву, которое мне было дадено.
Дымное щупальце тянется от стены, принимая объёмную форму, и ласково гладит Карпентера по щеке.
Грэм судорожно сглатывает.
- Я так ждала.
- Я знаю.
- Ты расстроен. Кто посмел огорчить тебя?
- Я хотел спросить то же самое. Твоих ли это рук дело.
- Моя обязанность - сделать тебя счастливым. Ты мой возлюбленный сын. Нет, я бы не стала причинять тебе такую боль. Я чту договор, как и ты. Что случилось?
- Чарльз...
- Тот детектив?
- Да, я люблю его, и он... Постоянно забывает меня. Я знаю, что это кто-то из Древних. Не бывает такого, чтобы человек постоянно терял память настолько выборочно. Стоит ему вспомнить, как кто-то будто стирает мой образ из его разума. Мы оба перепробовали всё, чтобы хоть как-то избежать амнезии, но тщетно. А недавно... Недавно он чуть не умер, потому что в приступе лунатизма убежал в один из храмов, где, как выяснили, был подземный лабиринт, ведущий к морю. Я едва успел вытащить его из воды!
- В самом деле странно. Но это - не моя работа. Рядом с детективом ты счастлив, и я прощаю ему разгром храма. Я бы не стала мстить... вот так. Но есть и другие боги.
- Я не хочу знать. Я только хочу, чтобы всё прекратилось. Чтобы он наконец всё вспомнил...
- Это сделает тебя вновь счастливым?
- Счастливее всех.
- Хорошо. Не беспокойся. Я всё сделаю. Платы не нужно.
- Нет?
- Нет. Но я хотела бы говорить с тобой почаще.
- ... Я постараюсь.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Грэм знает - он сдержит слово, как бы ни было тяжело.
В конце концов, Кэю только и делать, что молиться.
- ВЫ! ВЫ ЧТО НАДЕЛАЛИ?!
- О, нет.
- А я предлагал дожда...
- ВЫ ПРИЧИНИЛИ БОЛЬ МОЕМУ СЫНУ!
- Послушай, Шуб-Ниггурат, мы всего лишь...
- НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ И УБИРАЙТЕСЬ ВОН!
- ... А вот я, к примеру, застрял в этом городе...
- Я МОГУ СЪЕСТЬ ТЕБЯ И РЕШИТЬ ПРОБЛЕМУ!
- Нет, спасибо, я против настолько радикального подхода. Разве что мне надоест планировать Конец Света, но до этого, по моим подсчётам, ещё далеко...
- Ты помнишь меня, Чарльз?
- Помню.
- ... Хвала Кэю.
- Уже полгода без рецидивов. Думаю, я наконец-то свободен от судьбы... И нет смысла переспрашивать.
- Я... Я привык.
- Это тебя успокаивает?
- ... Немного.
- Ладно. Спроси ещё раз.
- Ну... Ты уверен?..
- Абсолютно. Давай.
- Ты помнишь меня, Чарльз?
- Всегда.
- А я говорил, давайте дождёмся нового Цикла.
- Ты предлагал уничтожить Семя.
- Упс. Хорошо, что мы этого не сделали.
- Опять ждать сто лет?
- А разве ты, Левиафан, не говорил, что у тебя есть ещё один смертный на примете?
- Говорил, но там вероятность всего лишь двадцать пять процентов...
- Это хотя бы не нулевая вероятность.
- ... Ладно, всё лучше, чем ждать ещё столетие...
- По местам! Начинаем новое представление!