Только глупостей не наделай.

Когда веки только-только прикрылись, а голова почувствовала мягкую подушку, ароматно пахнувшую стиральным порошком, зазвонил телефон. на экране высветилось имя коллеги «Нурик» с его фотографией, где он по-дружески обнимает Щербакова после съёмок «Что было дальше». Лёша так до конца и не понял, почему при виде этой фотографии он чувствует некое удовлетворение и толику счастья, но чтобы чувствовать это почаще, Щербаков поставил эту фотографию и на обои тоже. на часах было три ночи, перед глазами все плыло, словно он смотрел через аквариум. рыбок, конечно, пока что не наблюдалось. решив ответить завтра на свежую голову, он отправил сообщение «перезвоню позже» и наконец заснул, уже не слыша новое уведомление, пришедшее через минуту после двух пропущенных. звон колоколов, поставленных на мелодию будильника, разбудил блаженно спящего Щербакова, чьи волосы распластались по всей подушке в полном беспорядке, а одеяло надёжно окутывало его тело в кокон. рука нащупала на паркете брошенный ночью телефон, и смирившись с мыслью, что работу никто не отменял, он посмотрел на время (что показало 08:26), почистил уведомления одним движением указательного пальца, встал с кровати и начал рутинные приготовления: водные процедуры прохладной водой, поедание лёгкого завтрака, так заботливо оставленного женой перед уходом; гардеробные хлопоты, при которых Щербаков вновь и вновь стоял перед выбором: чёрная футболка с надписью в центре или чёрная футболка с надписью справа. -алло, Тамби? я чуть припоздаю сегодня на студию. пробки, все дела. и не знаешь, Нурлан тебе тоже звонил? у меня для него, кстати, хорошие новости. сегодня день видеоблога, получается. передай, если он рядом. шумно звякнув ключами от квартиры, он закрыл входную дверь, прислонив телефон к плечу. -Лёш, ты только не волнуйся, а? -вы съемки без меня начали?-попытался отшутиться Щербаков, услышав взволнованные, не обещающие ничего хорошего, нотки в голосе Тамби. -Лех, ты это... молчание. абсолютно полночью, до краёв, пропитанное неопрятной напряжённостью. -Тамби? -съёмок не будет сегодня. и завтра. и вообще. тяжелый вздох по ту сторону телефона. -Нурлан ночью в аварию попал. гололёд, пьяный водитель фуры. и всё. -что - всё? телефон чуть не выскользнул из похолодевших ладоней. кровь заглушала все звуки в подъезде, если которые вообще были, оставляя довольствоваться оглашающим звоном в ушах. -как это, всё? -Лех, ты... только глупостей не наделай.- нежный поучительный голос Тамби все ещё что-то твердил в трубку, но так и не был услышан абсолютно никем, кроме, разве что, притихшими в углах пауками, плетущими белые пыльные скатерти. дрожащими пальцами Лёша зашёл в сообщения. «Лёх прости». и два пропущенных. от Нурлана. -дурак, Нурик... какой же я дурак. рьяно бросив телефон на кафель, он вышел на темную улицу, освещаемую желтыми огоньками фонарей и лампочек у подъездов. город только просыпается. всякому взору видны редкие окна с горящими лампочками и танцующими тенями людей, снегопад закрывал горизонт, что дальше соседнего дома ничего не было видно, кроме снежной пелены. поддавшись мимолетному желанию, Лёша снял меховую куртку, бросив на никем досель не тронутый снег, и пошёл вперёд, обняв руками плечи. в голове всплыл пропущенный ночной звонок Нурлана, глупые слова о том, что завтра он обязательно перезвонит, глупая фотография, где Нурлан такой родной, такой светлый, несмотря на, казалось бы, тёмные волосы, и чёрную одежду. он был тогда так близко, что Лёша слышал его перерывистое дыхание в момент щелчка фотоаппарата Тамби. а сейчас ничего из этого нет. и удушающая пустота заполонила сознание Щербакова, заставляя остановиться перед проезжей частью, с ненавистью смотря на проезжающие мимо автомобили. -как же так, Нурик? какая глупая смерть. руки перестали греть плечи, полностью закостенев, что ими невозможно было пошевелить. -как глупо умереть вот так: ночью, в машине, без меня. а ведь я придумал идею для видеоблога. с тобой. несколько идей наперёд. тяжело сев на искристую тропинку из снега, и прижав дрожащие колени к груди, Щербаков бездумно наблюдал за бессмысленными гонками автомобилей, что неслись по гололёду, даже не задумываясь о том, что это может быть их последняя минута жизни. что, может быть, именно их кровь будет украшать дорогу, растекаясь все больше с каждой миллисекундой. почему он? почему не они, так небрежно относившиеся к своей ничтожной и абсолютно никому не нужной жизни? почему не я? на этой мысли Лёша вздрогнул, прикусив посиневшую губу. жизнь стала такой пустой без уверенности, что где-то какой-то Нурлан занимается чём-то интересным, бездельничает, присылает гневные сообщения, когда ты опаздываешь на очередные съемки. зачем же тогда жить, работать, стараться, зная, что где-то в земле навсегда зарыт твой друг Нурлан, которым ты так дорожил, без которого, как оказалось, смысл жизни потерялся где-то в ночи, в той самой минуте столкновения машин. которого, неожиданно для себя, так любил. -любил? уже еле передвигая губами повторил последнюю мысль Щербаков до того, как без сознания упал на снежные глыбы, покрываясь утреннем инеем и снегопадом, укрывшим за пять минут холодное замершее тело от посторонних глаз. «прости, Нур. ты бы, наверное, не хотел, чтобы я... вот так... наверное». а брошенный на кафель телефон уже как час разрывался от сообщений Тамби, Макара, Рустама, жены, Эмира и даже Белого, которые даже не догадывались о столь просто распрощавшемся со всеми Лёше, так любившим свою жизнь, в которой присутствовал Нурлан.