исчезнуть

But no one needs to know 'cept you and me

— Ты уверен, что это поможет? — скептично поинтересовался Итан, наблюдая, как Хайзенберг возится с гаечным ключом, подгоняя каркас под его разваливающуюся (буквально) левую ногу. — Ясное дело, — Карл поковырялся отверткой для надежности. — Это не просто железки, Уинтерс. Они держатся ещё и на моем приказе. — Ну спасибо, фокусник, — фыркнул Итан и попробовал пройтись. Конструкция была тяжеловата, передвижение заметно замедлилось. — Если не нравится, можешь вернуться к костылю, — великодушно заметил инженер. — Я не заставляю. — Что дальше? Ты выплавишь мне железный корсет? — Уинтерс опустился на стул, разглядывая протезы пальцев на левой руке. — А что, могу. Тебе пойдет, — осклабился Хайзенберг. — Придурок, — Итан поморщился и потянулся за фляжкой с ядреным самогоном, отдающим привкусом металла (как, впрочем, и все на фабрике). Алкоголь прокатился обжигающей волной по глотке, приводя в чувство. Нельзя было зацикливаться на… Проблемах со здоровьем, если так можно было назвать происходящее с ним. Главное, занять чем-нибудь руки. Точнее, то, что от них осталось. На самом деле, Хайзенберг немало облегчил жизнь, заменив утраченные части тела импровизированными копиями. Спасибо и на том, что к нему, Итану, относятся бережнее, чем к кадаврам-солдатам — примотанные проволокой сверла чего стоят. В целом, Карл спокойнее всех остальных отнесся к новому члену семьи. Подумаешь, поцапались немного — с кем не бывает. У Альсины вон все вазы в замке перебиты и дочки чудом из небытия вернулись (лучше бы не возвращались, по мнению Хайзенберга); Донна еле склеила разбитую Энджи, а Моро так вообще до сих пор свою мельницу чинит. Ситуация, конечно, образовалась престраннейшая. Словно от основного пути отделился побочный, и именно в этой реальности застрял Итан после взрыва посреди так называемой грибницы. Не очень-то весело провести вечность с теми, кого ты уже один раз убил. Но делать нечего. Одно утешение — Мия с Розой спаслись, и Редфилд пообещал гарантировать им безопасность. — Пойду прогуляюсь, — к горлу подкатила ставшая привычной тошнота, означавшая, что скоро нагрянет приступ. В такие моменты Уинтерс предпочитал оставаться один, дабы не доставлять никому удовольствие лицезреть его мучения. На ощупь пробравшись к выходу, он вдохнул полной грудью и оперся на кузов перевернутого грузовика, чтобы устоять на ногах. Перед глазами поплыло, забегали черные с красной каемкой пятна. Тряхнув головой, он постарался сосредоточиться на горизонте: закатное солнце еле пробивалось сквозь свинцовые тучи, еле заметной вспышкой мелькнула молния. Интересно, дойдет сюда или нет, — лениво подумал Итан, пробираясь между кучами хлама. Зачем вообще Хайзенбергу это барахло? Он нужные вещи среди него часами ищет, а уборке противится. Хотя, возможно, все эти болванки и обломки дают ему ощущение защищенности. Каждый ищет свой способ обороны от окружающего мира. Колено заныло, и Уинтерс потер сустав, пробравшись пальцами под каркас. Вот еще развлечение выдумал этот безумный изобретатель… Почему-то Итан был уверен, что даже если Хайзенберг вобьет в него тысячу гвоздей и склеит изолентой, толку не будет. Он понемногу разваливается на части, и разрушение никак не сдержать внешними приспособлениями. Оно сидит где-то внутри холодной змеей и пожирает все, до чего может дотянуться. — Блядский мегамицелий, — доковыляв до камня на обрыве посреди хлипких сосен, Итан сполз на землю и снова отпил из фляжки. Зря. Самогон едва не вернулся обратно, и понадобилось много сил, чтобы его удержать. Гром заворчал неожиданно близко. Прикрыв глаза и оперевшись затылком на камень, Уинтерс постарался расслабиться. Сердце продолжало колотиться как бешеное. Если бы провести сейчас медосмотр, врачи были бы в шоке от того, что творится с этой бедной оболочкой. Сэр, вы не должны быть живы с такими показателями — вот что ему сказали бы. В мире вообще много что не должно случаться, да поди ж ты — происходит. Молния сверкнула прямо над головой, и мелькнула на мгновение мысль — может быть, убьет? Но нет, мимо. И первые капли дождя упали на лицо. Вместе с ними и бессилие каменной плитой придавило тело. Как же он устал. Бороться, бежать, хранить последние крупицы здравого смысла. Надоело. Ответственность за решения, опять-таки. Пора бы уже передать кому-то полномочия главного решалы в этой Богом забытой деревне. И исчезнуть наконец. Раствориться в бесконечной ночи и обрести покой. — Хватит разлагаться, — голос Хайзенберга резко сдернул пелену наваждения. — Тьфу ты, нахуй, Уинтерс, все своим вулканическим пеплом усыпал. Пойдём домой. Итан хотел было возразить, что у него нет дома, но его подняли с земли, и железная хватка на плечах ясно дала понять, что так просто он не отделается. — Я, значит, его ищу, оборался уже, а он тут споры пускает, валяется, — проворчал Карл. — Чего трясешься? Замерз, естествоиспытатель? — Угу, — Уинтерс внезапно осознал, что, во-первых, продрог до костей, а во-вторых, больше не чувствует всеобъемлющей пустоты в груди. — На вот, накинь, — его закутали в плащ и отвесили пинок под зад для ускорения. — Выясним практическим путём, может ли плесень подхватить простуду. — Заткнись, — беззлобно отозвался Итан. — Ты сам-то заржавел, небось, при такой сырости. — Один-один, — Хайзенберг усмехнулся и впихнул его в свою комнату тире рабочий кабинет. — Сейчас чайник поставлю, не умирай только. — Уж постараюсь. Но не могу ничего обещать, — Уинтерс брезгливо стащил с себя вымокшие брюки и рубашку, порядком выматерившись, пока раскручивал экзопротез. — Я же говорил, что крепко держать будет, — гостю вручили железную кружку. — Это травы Моро, вроде не ядовитые. — Ключевое слово вроде, — хмыкнул Итан и сделал глоток. На вкус было весьма неплохо. Вероятно, в состав входил чабрец и что-то ещё, немного горьковатое. — Больше не уходи, когда накрывает. У меня тоже было подобное. Это лучше переживать в чьем-то присутствии, — Карл закурил неизменную сигару. — Однако ты не спешишь распадаться на запчасти, — невесело усмехнулся Уинтерс. — Особенности твоей заразы, — развел руками инженер. — Ах да, совсем забыл. Итана закутали в старый ватный спальник камуфляжной расцветки. Сразу стало теплее. — Хотел спросить, — Уинтерс прищурился. — Почему ты так со мной возишься? Тебе настолько скучно? — Не без того, — без очков и шляпы Хайзенберг казался вовсе не таким внушительным. — Но в основном потому, что мне надо о ком-то заботиться. Так я чувствую себя более живым. Да и, как я уже говорил, ты мне нравишься, Уинтерс. Хоть и дурень тот ещё. — Необычные у тебя вкусы, — Итан отставил опустевшую кружку. — Впрочем, альтернатива у тебя ещё похлеще. — Да вы друг друга стоите, — фыркнул Карл. — От тебя разве что польза какая-никакая есть. — И какая же? — Уинтерс подвинулся, освобождая место на матрасе. Хайзенберг сел рядом, взмахом руки погасив свет. — По пунктам перечислить? — он приподнял бровь. — Что ж, к примеру, ты умудряешься навести порядок в этом хаосе и не переусердствовать. Неплохо готовишь. Смешные анекдоты знаешь. Напоминаешь мне о человеческой сущности. — Ничего себе. Я и не знал, что настолько полезен, — Итан чуть заерзал под пристальным взглядом Хайзенберга. — Спасибо за заботу… Карл. Ты очень многое для меня сделал, несмотря на то, что в прошлый раз я тебя убил. — Упрямство не входит в число твоих достоинств, — хмыкнул инженер. — Проехали. Надеюсь, теперь у нас полное взаимопонимание. — Насколько это возможно, — Уинтерс поддался интуиции и прильнул к нему всем телом, жмурясь и подрагивая от озноба. Хайзенберг покосился и приобнял его за плечи, осторожно, словно прикасаясь к изделию из хрусталя. Как же сложно было получить это хрупкое доверие. Итан колючий, дикий, порывистый, всегда начеку. Видимо, вынужденное возвращение заставило его пересмотреть своё отношение к миру. Вдвоём противостоять невзгодам куда проще, чем в одиночку. Гроза нависла прямо над фабрикой, и даже в её глубине были слышны раскаты грома. Глаза Уинтерса блеснули серебром и погасли. Карл так до конца и не разобрался в его истинном облике. Что-то вязкое, с множеством щупалец маячило на периферии сознания одновременно с человеческой оболочкой. Жутко и притягательно. Сложно устоять. Совсем чуть-чуть до края: притянуть поближе, скользнув ладонью по волосам, выждать пару секунд и поцеловать, сжигая последние мосты. — Давно планировал? — Итан дышал тяжело, прерывисто. — Импровизировал. Ты против? — Глупый вопрос, — Уинтерс затащил Карла под спальник, и тот был готов поклясться, что конечностей у него было явно больше, чем две. Собрались как-то два хтонических существа грозу переждать, подумалось Хайзенбергу, а потом мысли куда-то уплыли, оставив место лишь ощущениям. Распаленный, непривычно податливый и послушный Итан казался наваждением, как и та ночь в целом. Однако утром он никуда не делся, что подтверждало правильность и реальность произошедшего.