До дна

1. Се Ван не услышал шаги, и даже с помощью ци не сразу уловил приближение другого человека. Где-то в густых зарослях зелени мелькнул темный край рукава ханьфу, и на тропу вышел высокий, широкоплечий мужчина, ступая с удивительной легкостью как для такого мощного, грузного тела. Прекрасная маскировка. В Усадьбе Четырех сезонов учили мастера, равных которым сейчас нет. Мужчина провел ладонью по лбу, будто вытирая пот – несмотря на то, что близился вечер, солнце еще ярко светило и жара не спадала - и черты лица поплыли, фигура вытянулась, становясь изящнее. Облик Дуань Пэнцзюя рассеялся… - Лю Цяньцяо, - Се Ван чуть склонил голову и сложил ладони в приветственном жесте. - Мой господин, - Призрак Красавицы поклонилась, грациозно выпрямилась, на кончиках ее пальцев мелькнули золотистые искорки. Только окружив себя и Се Вана заклятием, не дающим их подслушать, она заговорила: - Я выполнила ваш приказ. Глава Чжао не вспомнит о сегодняшнем разговоре, он проснется в полной уверенности, что пил вино с Дуань Пэнцзюем и обсуждал с ним женщин и новые весенние сборники. Се Ван кивнул. Настоящий Дуань Пэнцзюй действительно проводил сегодняшний день в обществе красавиц. Прелестницы-Скорпионы уж позаботятся о том, чтобы он проболтался им о действительно интересных и важных вещах, и ничего не помнил наутро. - Глава Чжао очень боится, что в Тяньчуан узнают о его связи со Скорпионами, - продолжила Лю Цяньцяо. – Он всеми силами пытался убедить меня… точнее, главу Тяньчуан, - она усмехнулась, - будто не практикует запретных техник. Говорил, что лишь использует вас в своих целях и исключительно на благо общества, и вовсе не намерен признавать вас своим сыном. Вы нужны ему лишь для того, чтобы получить кристальную пластину и ключ, а, добившись цели, он намерен вас отравить. Мне жаль пересказывать вам это, мой господин, но так и есть. Се Вану на миг показалось, что сочная, яркая листва на деревьях и густая трава посерели, небо из ярко-голубого стало мрачно-черным, а земля ушла из-под ног. То, что сказала Лю Цяньцяо, подтверждало его собственные догадки. Еще один элемент головоломки, вкладывающийся в стройную картину. Когда ифу был пьян – Се Вана и сейчас начинало мутить от воспоминания о том вечере – то сам признался, как бросил и довел до безумия Ло Фумэн, как погубил Ли Яо, чужими руками убил Жун Сюаня и обрек Гао Чуна на муки совести… Се Ван сам увидел коллекцию, о которой говорила Ло Фумэн – памятные вещи, которые ифу хранил как символы своих «побед»… (Торжества подлости!). Кулон – подарок от ифу – обжигал кожу, будто раскаленное железо. А еще Се Ван знал, что ифу до сих пор продолжает тайно содержать приемных сыновей у разных наставников. Самому младшему сейчас десять лет, мальчишка воспитывается в семье чиновника. (Чжао Цзин будто отдает капитал в рост под проценты, только в роли капитала выступают не деньги, а дети! Он нуждался в воине, убийце и мастере зелий – и отдал приемного ребенка главе Дома Скорпионов, в будущем ему понадобится помощник, знающий законы и умеющий приумножать деньги – вот и подрастает именно такой человек, которому тоже с детства будут внушать, что отец его любит, что нужно быть отцу поддержкой и опорой). Но Се Ван не мог показать свою слабость. Первое, что он выучил с самого детства – нужно уметь всегда держать лицо. - Когда ифу намерен меня устранить? – холодно спросил он. - На собрании глав кланов, - сказала Лю Цяньцяо. – Чужими руками, как всегда. Он спросил, от кого хотел бы избавиться Дуань Пэнцзюй. Хотел убить двух птиц одним камнем: устранить уже ненужного сына и заслужить благосклонность главы Тяньчуан. - А я еще и думал, отчего это он надумал вывести меня в свет, - горько усмехнулся Се Ван. – Таких, как я, проще оплакивать мертвых, чем любить живых. Показалось ли, или Лю Цяньцяо в самом деле посмотрела на него с сочувствием? Неужели ей правда больно за него? Он отбросил эту мысль как лишнюю и только мешающую. - Спасибо, Цяньцяо. Я учту. Свяжись с Вэнь Кэсином и дай ему знать, что я был бы не против объединить силы с ним. Нам выгоднее быть союзниками. Я не претендую на все техники и книги из сокровищницы, мне достаточно удержать в руках владения ифу. И… - Се Ван достал из рукава небольшой мешочек с пилюлями. – Вот твоя награда. Лекарство для Юй Цюфэна. Этого хватит, чтобы окончательно излечить его. Лю Цяньцяо снова низко склонилась. - Благодарю, мой господин. Я отошлю к Юй Цюфэну надежного человека. В этот миг Се Ван уже не смог скрыть удивления. - Неужели не хочешь сама с ним увидеться? Длинные, густые ресницы дрогнули. - Зачем? Того, что было, уже не вернуть. Он мне чужой… нет того огня, только пепел остался. - Цяньцяо… - тихо произнес Се Ван. «А со мной – ты осталась бы со мной? Кто я для тебя?». Он хотел спросить, но не решился. То, что Призрак Красавицы решила попрощаться с прежней любовью, может еще не значить стремления к новой. Лю Цяньцяо опустила голову. - Когда Юй Цюфэн был мне нужен, как вода и воздух, его не было рядом со мной, он от меня отвернулся. Теперь – я отпустила его. И не будем об этом, мой господин. Я знаю, я принесла вам дурную весть… - В этом нет твоей вины. Скажи Хозяину Долины, что я готов прийти на переговоры, естественно, там, где назначит он, и на его условиях, - Се Ван говорил спокойно, но незаметно сжал левую ладонь, прикрытую плащом, в кулак, до боли впиваясь ногтями в кожу. «Ифу хочет от меня избавиться. Я должен успеть первым и сыграть против него». - Да, мой господин. Мой господин… - Лю Цяньцяо посмотрела ему в глаза. – Мне остаться сегодня с вами? Се Ван хотел ответить – нет, не нужно, всё в порядке, я всё решу сам… но она подошла так близко, что он не удержался и притянул ее к себе. Лю Цяньцяо слегка коснулась губами его щеки, уголка губ… Всё тело пробрала дрожь. Мысль от гибели от рук ифу почему-то страшила больше, чем угроза гибели в бою или от руки предателя из числа подчиненных. Опасности жизни воина понятны, мысль о них привычна. Но оказаться ненужным человеку, служение которому казалось смыслом жизни, казалось… Се Ван хотел жить. Именно сейчас ему так хотелось жить, проводить ночи с кем-то другим, а не с Чжао Цзином. Когда-нибудь забыть о влажных ладонях на своей коже и о том, как тошно чувствовать на себе вес тяжелого, рыхлого тела. Лю Цяньцяо обняла его, склонила голову ему на плечо. И он едва слышно прошептал: - Останься, А-Цяо. 2. Она держалась в тени. Выполняла обещанное, удерживая хрупкое равновесие между верностью Вэнь Кэсину и необходимостью отдать долг чести за спасение госпожи Ло… помнила, что для нее главным должно быть благо Долины призраков, так же, как для Се Вана главное – благо его подчиненных. Но в глубине души ждала этой просьбы – останься со мной. Наверное, с тех дней, когда госпожа Ло металась в бреду, измученная воспоминаниями прошлого, а Се Ван, сев рядом с ней на постели, держал ее за руку, считал пульс и проверял течение энергии по меридианам. Его прикосновения были так аккуратны, он нажимал на акупунктурные точки бережно, чтобы снять боль и тревогу, но не погрузить в слишком глубокий сон. Лю Цяньцяо тогда наблюдала, как Се Ван готовил эликсиры, по чуть-чуть пробовал сам. Любовалась размеренными движениями обманчиво тонких и нежных пальцев, когда он растирал снадобья для курильницы. Ей становилось не так тревожно за госпожу… почему-то рядом с Се Ваном у нее возникало чувство, что всё будет хорошо, всё наладится, он найдет выход. Тогда-то она и задумалась, что даже в самые счастливые дни с Юй Цюфэном не была ни в чем уверена. Но в те далекие дни она бросалась в водоворот любви наивно, доверчиво, не задумываясь ни о чем. Сейчас – не решалась сделать первый шаг, зная, что и ей, и Се Вану ошибка обойдется слишком дорого. Се Ван притянул ее к себе, и Лю Цяньцяо обняла его, едва ощутимо коснулась губами его щеки. Он сейчас казался таким уязвимым. В черных глазах плескалась боль от предательства и отчаянная жажда, желание выжить. Его пальцы сминали ткань ее ханьфу. Лю Цяньцяо хотела обнять Се Вана сильнее, коснуться губами сжатых в тонкую линию губ… и не решалась, помнила, что он проговорился ей в вечер Праздника весны, когда пришел к ней от ифу. Чжао Цзин воспользовался преданностью сына, не просто заставил, а внушил мысль – «ты сам захотел, решение было за тобой, ты и в ответе». Она боялась даже нечаянно поспешить, принудить. - А-Цяо, - вновь едва слышно выдохнул Се Ван. Провел кончиками пальцев по старому следу от ожога на ее щеке, так нежно, ласково. Он видел ее без белил и румян, без иллюзий, и всё равно смотрел на нее, будто на самую красивую женщину в мире. Так, как никогда не смотрел на нее Юй Цюфэн, даже в лучшие дни, даже когда она была прекрасна, как вишневый цвет. Нет, она больше не будет вспоминать о Юй Цюфэне, всё прошло, выгорело. Се Ван неохотно отстранился. Не выпустил ее ладонь из своей, когда извилистыми тропами повел ее в небольшой дом, скрытый в глубине леса и защищенный иллюзией от чужаков. Снаружи убежище выглядело, как обыкновенное жилье лесника или охотника: серые камни, потемневшее от дождей дерево, выцветший традиционный узор над входом. Так же просто всё выглядело и внутри. Окна были прикрыты, и в комнате царил приятный полумрак. Чуть резковато пахло целебными травами и настойками. Се Ван снял плащ и темное ханьфу, сложил одежду в сундук и накинул легкий темно-синий халат. Тихо, отстраненно сказал: - Можешь отдохнуть здесь, если нужно, приляг поспать, постель там, за ширмой. Я пока ужин приготовлю и чай заварю. - Тебе помочь? – спросила Лю Цяньцяо. - Я сам. Мне так быстрее думается. Хотя… можешь просто посидеть рядом. Когда ты со мной, я… чувствую себя как-то по-другому. Се Ван отвел взгляд. Эти слова явно дались ему нелегко. Лю Цяньцяо пошла за ним на кухню, и, сидя за столом, смотрела, как Се Ван разводит огонь в очаге, промывает рис, чистит и нарезает овощи. Так же сосредоточенно, как готовит лекарство. Помешивая рис, он задумчиво сказал: - Ты точно сказала, А-Цяо, такое сильное чувство просто сгорает. У меня внутри будто остался только пепел. Мне ничего больше не нужно от этого человека. - Всему свой час, если он ушел, ничего уже не исправить, - Лю Цяньцяо кивнула. – Когда… когда госпожа Юй надо мной издевалась, тащила меня голой через весь город, вот тогда мне было необходимо, чтобы А-Фэн пришел, вмешался, остановил жену, защитил меня… а теперь я научилась жить без него. - Он просто трус. Если бы меня так любили… - начал Се Ван и осекся. Лю Цяньцяо хотела сказать: «я уже люблю тебя – так, нет, даже больше, чем А-Фэна когда-то». Но помнила: не заставлять – дать ему сделать первый шаг – никаких опрометчивых слов, никаких резких движений… Чем больше она сдерживала себя, тем больше ее тянуло к Се-эру. Но никогда еще она так не опасалась навредить. Они поужинали в тишине, но даже молчать вдвоем было хорошо и спокойно. Как тогда, в первый их вечер вдвоем. Было почти привычно… как будто так случалось уже не раз. Постель в домике была всего одна. - Ты ведь не против, Цяньцяо, если мы переночуем вместе? – спросил Се Ван. – Обещаю, я тебя не трону. - Мы же не благородные господа, чтобы смущаться и спорить о том, кто уступит другому ложе, - усмехнулась она. – Наше ремесло учит ценить отдых. («Я тоже не трону тебя, пока ты не позволишь сам…»). Лю Цяньцяо легла, свернувшись клубочком, и почти сразу заснула. За годы в Долине Призраков у нее выработалась привычка чутко дремать, пользуясь возможностью, чтобы понемногу восстанавливать силы. А рядом с Се Ваном она могла позволить себе и отдохнуть чуть дольше. Но спустя время она почувствовала, что он не спит, беспокойно ворочается. Он случайно дотронулся до нее, и Лю Цяньцяо обернулась. - Не спишь? - Мгм, - пробормотал Се Ван. - Давай я тебя обниму, - тихо предложила она. – Я осторожно. Се Ван подвинулся к ней, устраиваясь в ее объятиях. Тихо сказал: - Твоя госпожа предупреждала, что ифу может избавиться от меня. Как от всех других людей, от которых он просто добился того, в чем нуждался, и выбросил их, как выжатые фрукты. А я не верил, думал, я особенный! Он мне так и говорил, будто я особенный для него… удобное оправдание для взрослого мужчины, чтобы затащить в постель восемнадцатилетнего парня, да? Лю Цяньцяо поглаживала его по плечам, чувствуя, как его пробирает мелкая дрожь. - Он над тобой издевался? - Не то чтобы… - через силу вымолвил Се Ван. – Он старался не сломать приятную и полезную игрушку прежде времени. Но как я мог его хотеть, если я считал его отцом?! Это же неправильно. Это… Он хватанул воздух ртом, раз, другой, будто всхлипывая, но не плакал. Только вцепился пальцами в плечо Лю Цяньцяо. - Се-эр, - она снова бережно погладила его. – Если хочешь выговориться, расскажи мне. Хочешь кричать, кричи. Я ничего никому не расскажу. Ты же сможешь отмерить дозу настойки забвения так, чтобы я забыла только эту ночь? Он горько засмеялся. - Не нужно настойки, я верю тебе. Ты сейчас сказала, как Бодхисаттва говорит, когда я ранен, и она меня перевязывает. Она тоже говорит, чтобы я не молчал. И… она же сто раз мне повторяла, что ифу продаст меня и всех наших первому же, кто предложит хорошую цену. А я посылал ее ко всем тварям. Ифу… это уже три года продолжается, а мне кажется иногда, что триста лет… но и раньше… он так поглядывал на меня… запрещал мне отвечать, если со мной кокетничали девушки… и к парням ревновал… спрашивал, не позволял ли себе никто… - он говорил прерывисто, хрипло. – В тот первый раз… это был первый день Праздника весны, я считал, это мой день рождения. Ифу пригласил меня в свои покои, налил мне вина, сладко рассказывал, как я вырос, какой я взрослый, как он мной гордится… и я даже не проверил напиток, представляешь, Цяньцяо, я – и не проверил! Сам виноват, не нужно было быть таким … … но это ведь ифу, как бы я посмел в чем-то подозревать отца? Мне было весело, мы сели играть в карты, ифу шутил, погладил меня по бедру… мне показалось, это шутка, и когда он меня поцеловал, я тоже подумал, что он просто шутит… или так меня любит… я его обнял… как родного человека, понимаешь, Цяньцяо?! У меня в мыслях ничего такого не было. А дальше, как в тумане. Но он всегда говорил, что я захотел, соблазнил. - Я его убью, - выдохнула Лю Цяньцяо. Да этот Чжао Цзин еще более мерзкий выродок, чем она думала, зная историю госпожи Ло. До такого даже Жун Чанцин не опускался. Хотя при его правлении в Долине Призраков произошло много вещей, о которых Лю Цяньцяо хотела бы забыть. - Я сам, - резко возразил Се Ван. – Я, в отличие от него, за спинами других не прячусь. - Чем я тогда могу тебе помочь? Скажи, Се-эр, - ласково прошептала она. - Ты уже помогаешь… тем, что ты рядом, - ответил он, спрятал лицо у нее на груди и всё-таки заплакал.