Безопасное место

Они его доконали. Они так его доконали и ему было так всё равно на то, что они подумают, когда он вставал, чтобы покинуть комнату переговоров. Просто встал и ушёл, прямо посреди проповеди одного из партнёров, оборвав его на полуслове, заставив нелепо таращиться себе в след. Это не имело значения. Ничего не имело значения с тех пор, как отзвенели свадебные колокола. — Что ты делаешь, Харви? — прошипел себе под нос Луис, взывая к голосу разума. Харви даже не обернулся: не к чему было взывать, не осталось ни голоса, ни разума, ни смысла приходить в этот офис, разбираться с этими документами, смотреть на этих людей и решать их проблемы. Год. Со свадьбы Майка прошёл уже год. — Тебе нужно увидеть специалиста, — покачала головой Донна, душа сочувствием во взгляде, когда он, забрав свои вещи, вышел из кабинета. — Нам всем нелегко, возможно, ты мне не веришь, но его исчезновение — не конец света. Всё будет хорошо, Харви. Обещаю. Харви смерил её пустым взглядом. Его исчезновение — не конец света. Его свадьба — не конец света. Его желание бросить Харви — не конец света. А проницательность Донны тем временем сильно переоценена. Она заканчивается там, где начинается такой непроглядный мрак, что даже улыбка его лучшего друга — его погибели, его победы, его дамоклова меча — не способна его разогнать. Она заканчивается там, где начинается безумие отчаяния. С исчезновением Майка Нью-Йорк потерял свои краски. Перестал быть центром его жизни, потому что жизнь его почти окончена, и Харви нашёл спасение в шуме листвы и ряби на поверхности озера, в котором волнующе и зябко отражался спонтанно купленный им старенький коттедж. Вдали от суеты и траффика, вдали от бумаг, людей и их проблем, которые ему надо решать. Здесь всё исчезало. Здесь было тихо, здесь было безопасно и сквозило уютом, здесь было место, в которое он хотел возвращаться раз за разом. Майк исчез год назад и уродливый кровоточащий рубец оставленный его свадьбой-отъездом-предательством переставал ныть только здесь. Дорога занимала от четырёх до пяти часов, в зависимости от того, как быстро он мог прорваться сквозь Нью-Йоркские пробки. Иногда она занимала шесть просто потому что Харви сам оттягивал момент тишины и спокойствия, растягивал томительное ожидание, искусственно выкручивал предвкушение на максимум. Не сегодня. Сегодня это было ему нужно, жизненно необходимо, как воздух, как оазис в пустыне, как спасательный круг утопающему, как надежда смертельно больному, и он летел со скоростью восемьдесят миль в час. Ему нужно было туда, где всё принадлежит ему, туда, где всё под контролем, в дом, о котором никто не знает. Это было его безопасное место. Единственное в своём роде. Он заглушил мотор и забрал ключи зажигания, чтобы кинуть их в почтовый ящик, запираемый на кодовый замок. Код — шесть рандомных цифр, выбранных генератором случайных чисел, потому что Харви должен быть уверен, потому что он не доверял себе. Тихо плескалась вода в озере, поскрипывала старая, на коленке собранная пристань. Привязанная к ней лодка билась бортом, повинуясь ласковым толчкам волн, в ней скопилась вода и всякий мусор: Харви так ни разу ей и не воспользовался и вряд ли когда-нибудь воспользуется. Он здесь. Наконец-то. Харви вошёл в дом — ключ он держал на шее, никогда не снимал и держал в тайне ото всех. Если кто-то узнает про это место, его жизнь будет окончена и ничто, никто, не сможет больше его спасти. Только здесь он мог дышать полной грудью, только здесь всё исчезало и оставался только он. Поэтому он перестал проводить ночи с незнакомками — или знакомками — с кем-либо вообще: это потеряло свой вкус ещё до исчезновения Майка, а после — тем более. Он не спеша открыл дверь, окидывая взглядом пространство коттеджа, пряча ключ под рубашкой, стягивая удавку-галстук до конца, а пиджак и жилет скидывая на пороге. Только здесь он позволял себе расслабиться. Коттедж был маленький, от входной двери его можно было увидеть целиком: гостиная перетекала в крохотную кухню, в дальнем углу располагалась лестница на второй этаж, куда он не заходил с момента покупки. Харви открыл окно. В воздухе танцевала пыль, вокруг дивана валялись книги, немытая посуда лежала в раковине и вокруг неё уже летали мухи. Он поморщился и закатал рукава. С посудой было быстро покончено: её в принципе было не так много. Он её вытер, не торопясь разложил по полкам, слушая щебет птиц за окном и мягкие порывы ветра, залетающие в дом. Открыл холодильник, проверяя, сколько там оставалось еды — оказалось, вполне достаточно, и он сокрушенно выдохнул. Потом подошёл к дивану и аккуратно присел на край, стараясь не потревожить лежащего на нём человека. — Тебе стоит больше есть, Майк, — ласково сказал он и трепетно провёл по впалой щеке. Майк никак не отреагировал, продолжая слепо смотреть в пол сухим ничего не выражающим взглядом. Харви погладил его по голове, провёл большим пальцем по ушной раковине, отследил мерно бьющуюся венку на его бледной шее. — Я рад, что ты перестал себя травмировать, — тихо продолжил Харви, мягко улыбаясь, поглаживая край недавно зажившего шрама под кромкой стального кольца. Майк молча смотрел в пол. Харви осторожно перекинул цепь на спинку дивана и вытянулся вдоль его тонкого бледного тела, голова Майка расслабленно последовала за вдавившейся обивкой, и он со всей бережностью устроил её на своей груди, приобнимая его. — Не холодно? — заботливо поинтересовался он, заметив, что исцарапанная ещё первыми бесплодными попытками цепь лежит на обнажённом плече, чуть ниже края футболки. — Давай я подтяну её, — он пропустил толстые звенья через пальцы, цепь загрохотала по ту сторону дивана, скользя на пол, дёрнулось вверх стальное кольцо ошейника. — Не давит? Майк молчал, и Харви мягко положил его хрупкую руку на себя, продолжая поглаживать болезненно истончившееся предплечье. — Я скучал, — прошептал Харви ему в волосы, устраиваясь удобнее, удобнее устраивая его в своём полуобъятии. — На фирму столько проблем навалилось, я чувствую, что остался один против всего Нью-Йорка. Из Луиса дерьмовый управленец, я это знал давно, но сейчас увидел воочию: он постоянно смотрит вверх и ждёт одобрения, вместо того чтобы смотреть себе под ноги. Его язык простаивает без дела, зато задница вылизана до блеска, и по нему видно, как ему это нравится. Он презирает тех, кто тратит своё время на расшоркивания перед ним, но выживает тех, кто вместо этого работает. Закаляет, — фыркнул Харви, закатывая глаза. — В задницу его закалку. Мы взяли несколько новых практикантов, Луис основательно за них взялся, сказал среди них есть многообещающий. Я сказал, что они мне не нужны, пока он их не додрессирует до нормального уровня, — Харви вздохнул, зарываясь носом в жёсткие темные волосы. — Мне тебя не хватает, Майк, — задушенно признался он, провел подушечками пальцев по остро выступающей косточке его запястья, по сухожилиям на тыльной стороне ладони и ткнулся губами в макушку. — Никто тебя не заменит. Майк не реагировал. Майк не реагировал уже давно. — Завтра утром мне рано вставать: надо быть в офисе хотя бы к обеду. Я покормлю тебя и уеду. Ты не против вафель? Майк безучастно смотрел в сторону, Харви ласково поглаживал его костяшки и веки наливались свинцом. Только здесь он мог нормально спать. Только здесь было его безопасное место, место, где у него всё под контролем. Только здесь переставали ныть гниющие уродливые рубцы, оставленные решением Майка уехать. — Давай спать, Майк, — пробормотал он, целуя его волосы, прижимая его к себе чуть крепче. — Я так устал. За окном темнело, ветер становился прохладнее, и всё громче щебетали птицы. Со дня исчезновения Майка прошёл уже год.