Здесь теперь только ветер...

Здесь теперь только ветер гуляет в сыпучих песках, заблудившимся путникам грустную песню поёт о наложнице страстной, о любви молодого жреца, да меджаи* на страже в пустыне всю ночь напролёт. Не входи в Хамунаптру, о путник, здесь мгла без конца, коль вошёл ты сюда, то навек потеряешь покой, только ветер о прошлом поёт, и зовёт, и влечёт эта песнь в легендарную древность веков... Был властитель один, величайший из всех в Та-Кемет*, край расцвёл с ним, исполнившись дивных и странных чудес. Был владыка тот строг, справедлив и богат, высота* же его лазуритовой сини коснулась небес. Раз увидел он деву в пёстром мерцанье огней, и красавицу эту владыка вмиг возжелал, она стала как будто покорной на ложе в мелькании дней, да вот только сердца властителю не отдала, ибо лик его гордый прорезали нити морщин, ибо волосы Хора* на троне покрыла уже седина. Облекали её в злато-серебро, белоснежную матовость льна, чтобы пленяла своей красотой, наглядеться не смог властелин. И за глаз чернейшую бездну, за волос эбеновый шёлк был бы строго покаран любой, кто лишь мимо неё раз прошёл. Был властитель другой — неизведанных тайн молодой господин, притягательный и властно-гордый таинственный жрец. Одарил его щедро всемилостью царь-властелин, за ума остроту и познанья был вхож во дворец искуситель. И однажды взор гостя на грустную деву упал, что страдала, в наряд драгоценный хоть облечена. И тогда осознала та, что безвозвратно пропала она — он, взглянув только раз на неё, осознал, что пропал. И решили во имя любви раствориться в ночи, чтобы гнев властелина их никогда не настиг, чтоб вовеки не пал на них огненно-дерзкий карающий взор. Только рок был суров — царь-старик на пороге чертога внезапно возник, и тогда острый меч вырисовывал на его плоти багряный узор. Был повержен властитель во имя преступной любви, и во имя любви своей тайной сгинули и черноокая дева, и жрец, и овеян был призрачным мраком их скорый и страшный печальный конец. Здесь теперь только ветер гуляет в коварных песках, заблудившимся путникам грустную песню поёт о наложнице страстной, вероломной убийце царя, о жреце нечестивом, схороненном в этих песках. Не входи в Хамунаптру, о путник, здесь лишь мгла и страх, оказался коль здесь, то навек потеряешь покой. Не читай Чёрной Книги* и золота ты не бери, коль польстишься ты им, то останешься здесь на века. А прочтёшь Книгу Мёртвых — восстанет тот прОклятый жрец, и соткётся его гордо-сумрачный лик из песка, и тогда бренный мир не увидит уж больше зари. Пусть уж лучше и жрец, и любимая спят здесь век под покровом суровых и мрачных оков, пусть же ветер поёт колыбельную песнь, и влечёт пусть она в легендарную юность веков...