Просто и Болезненно

      Гето часто преследуют головные боли: сверлящие, ноющие, тянущие. Будто кто-то клыками впивается в затылок, а острыми когтями зарывается в густые волосы, срывая скальп. Или же все съеденные им проклятия внезапно решили взбунтоваться, изнутри кроша ему мозги, издавая мерзкий скрежет, отдалённо напоминающий смех. Ему словно маленькие гвоздики в виски вбивают, раз за разом всё настойчивее. Ему больно даже сквозь сон, такой же тревожный и неприятный, в котором ему разбивают лоб об острый камень.       Он массирует виски, закусывает губу и сдавливает собственную голову. Хочется избавиться от неё: желательно засунуть в осиное гнездо, наблюдая, как тысячи насекомых медленно уничтожают эту часть тела. Гето слегка покачивается из стороны в сторону, пока в глазах предметы троятся и расплываются, несмотря на позднюю ночь за стенами его комнаты. Он болезненно простанывает, ногтями впиваясь в кожу головы. Он чувствует себя невозможно слабым и уязвимым, потому что хочется плакать от беспомощности и боли, прося вскрыть черепную коробку.       Его оголённых плеч, покрывающихся мелкой дрожь, касаются суетливые руки, и он, с трудом переводя взгляд, встречается с серьёзными глазами Годжо, которые в такие нередкие моменты кажутся ещё более глубокими и резкими. И этим взглядом он спрашивает: «Снова?»       Сугуру прикрывает глаза, делает рваные вдохи (они единственные у него получаются), которые стучащим бряканьем перекатываются влево-вправо. Годжо целует его холодными губами в виски, а затем в лоб, задерживаясь немного, и укладывая его голову на своём плече, подвигаясь ближе. Он медленными массирующими движениями проходится от затылка до основания шеи, целуя в её изгиб.       Это самое малое, что Годжо может предложить ему. Правда он хотел бы разделить с ним хотя бы половину его боли. Он тоже желает прекратить это, потому что никакие таблетки и лекари Сугуру не помогают, и он мучается один, не в силах уменьшить свою назойливую мигрень. Годжо давно перестал говорить Гето, что это скоро пройдёт и терпеть ему больше не придётся, знает — эти слова снова превратятся в пустой звук, пищащий где-то за ушами, доставляющий Сугуру больший дискомфорт. Им остаётся просто ждать. А пока он будет рядом, в особенности ночью.       Иной раз Сатору боится, что оставив Сугуру одного, утром найдёт тело со вскрытой головой, лежащее на этой кровати, всё ещё молящее о том, чтобы всё это кончилось. Он просит Сугуру постараться дышать ровнее и медленнее, разрешая исцарапать ему руки, если боль будет невыносимой.       Гето напрягается (Годжо чувствует спазменное подрагивание его мышц), приносит туманные извинения, обхватывая того в болезненных объятиях. Сатору оставляет ещё несколько прохладных поцелуев, уже медленно поглаживая Сугуру по спине.       Им нужно перетерпеть ещё одну тяжелую ночь, и Сатору надеется, что они справятся.