Рождество. Любимый праздник всех детей и некоторых взрослых. В этом году на рождественские каникулы в школе осталось совсем мало студентов — родители многих не были уверены, что Хогвартс остался безопасным местом. Но, конечно, полоумная пятёрка и несколько членов БЕЗУМИЕ остались в школе.
Вся школа была украшена к празднику. На стенах красовались венки омелы, в Большом зале было установлено двенадцать огромных елей, богато украшенных золотыми и серебристыми шарами, а также свечами и гирляндами, а с кухни уже доносилось запахи приготовляемых яств к рождественскому пиру. Даже рыцарские доспехи в коридорах школы были почищены и отполированы до блеска, а жители картин напялили рождественские колпаки и украсили свои жилища, кто чем мог. Вся школа погрузилась в благостную тишину в ожидании праздника…
В то знаменательное утро Амбридж проснулась и обнаружила, что у неё прекрасное рождественское настроение. Такого она не ожидала. В последнее время (точнее, с тех пор, как она начала преподавать в Хогвартсе) с утра пораньше она была способна лишь убивать взглядом да шипеть на всех вокруг, портя им жизнь. Она попыталась вычислить причину своего прекрасного расположения духа. Взглянув на календарь, она нашла её. Сегодня Рождество! Амбридж, как это ни странно, очень любила этот праздник. На неё нахлынули детские воспоминания об этом празднике. Празднование дома, вместе с родителями и младшим братом… Долорес никогда не любила свою семью. Отца презирала за отсутствие амбиций, мать — за магловскую родословную и неопрятность. Её брат так и вообще был сквибом. Да, она не любила свою семью, и никогда не призналась бы кому-либо, что она полукровка, однако Рождество было тем единственным праздником, который объединял её с семьёй. Всего один день в году Долорес могла чувствовать себя дома в кругу семьи. После поступления в Хогвартс она оставалась в замке на этот праздник лишь три раза, после того, как её семья распалась. И она никогда не забудет, что в Хогвартсе тогда ей было также хорошо, как и дома…
В Большой зал Амбридж пришла в максимально благодушном настроении. Столы факультетов почти пустовали — за каждым сидело не более десятка-двух студентов, собравшихся кучками. Ни на ком не было школьной формы — все надели простую, удобную и праздничную одежду. В другой раз Амбридж бы сняла за такое с каждого ученика баллов по 20, ибо она издала декрет, запрещающий носить любую одежду помимо школьной формы, но сегодня она неожиданно решила, что в честь праздника можно сделать исключение. Да и что плохого в том, что дети насладятся этим чудесным праздников в полной мере? Всё в том же настроении Амбридж подошла к учительскому столу и улыбнулась сидящим там. Искренне, а не как обычно.
— Доброе утро, коллеги!
Снейп вопросительно поднял бровь. Сегодня он был не в духе благодаря двум зарвавшимся второкурсникам, которые решили, что будет смешно подложить под дверь его кабинета корзину с гадюками.
— Что вы хотели этим сказать, профессор Амбридж? Просто пожелали нам доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нём думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?
Амбридж явно не заметила сарказма в голосе Снейпа.
— И то, и другое, и третье! — весело ответила она и села за стол. Сегодня, как ни странно, с ней ещё ничего не произошло. Это настораживало, поэтому прежде, чем приступить к завтраку, Амбридж досконально проверила содержимое своей тарелки и своего бокала. Оба не вызывали никаких подозрений, но Снейп следил за её действиями с презрительной усмешкой.
Амбридж не заметила этого, а привычная процедура нисколько не испортила ей настроение, поэтому она всё с той же искренней улыбкой принялась за еду. Выражение лица изменилось через минуту: у неё пошла кровь из носа. Опять эти проклятые изобретения Уизли!!! Ей пришлось очень быстро покинуть зал. Все проводили её равнодушными взглядами и продолжили есть и обсуждать пир, который был назначен на сегодняшний вечер. Амбридж же вышла в коридор и направилась в свой кабинет…
***
Ни за обедом, ни за праздничным ужином, ни между этими событиями с Амбридж ничего не случилось. Это не вызвало у неё ни капли тревоги или чего-либо подобного. А зря. Очень даже зря…
***
На следующее утро Амбридж нашла у себя в ногах кровати несколько коробок с подарками. Удивительно! Она встала, быстро оделась и поспешила открыть коробки. Первый подарок был, как ни странно, от Министра. Это было прекрасное перо, похожее на перо гиппогрифа. Там же лежало небольшое поздравление, адресованное «моей заместительнице и преданнейшей работнице, Долорес Амбридж». Амбридж этот подарок, понятное дело невероятно обрадовал. Второй подарок выглядел поскромней и был от её отца. Внутри оказался набор для вязания. Её отец почему-то до сих пор считал её маленькой девочкой. Была ещё пара подарков от коллег, с которыми Амбридж каким-то чудом установила дружеские отношения, но они абсолютно неинтересны, так что пропустим их описание. Остался один довольно большой картонный короб, украшенный разноцветной бумагой и ленточками. Амбридж очень удивилась. Кто ещё мог прислать ей подарок, да ещё и такой?..
Она задумчиво и осторожно открыла коробку. Зря. Очень и очень зря. Нужно было сначала думал, а потом делать… Из короба мгновенно вырвалась целая стая… Корнуэльских пикси. Они мгновенно начали разносить её спальню и выкидывать в окно её вещи, бить тарелочки с котятками и рвать вязаные платочки на кусочки. Амбридж закричала и позвала на помощь, но никто не пришёл — всем было лень, да и не хотелось мчаться на помощь к Амбридж, а тем более в Рождество, в силу чего Амбридж пришлось ещё долго выгонять пикси и расправляется с ними по одному, бормоча что-то про то, что «она ещё отомстит».
