Взаимопонимание

Фемслэш
NC-17
Завершён
94
автор
Размер:
9 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
94 Нравится 5 Отзывы 8 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      В этом мире всех приходится остерегаться.       По правде говоря, сначала Камилла решила, что их с дочерью держат в заложниках. Сёстры Клоторн, услышав об этом, усмехнулись и кивнули, одна из них — тёмненькая, кажется, Лилит — уже открыла рот, чтобы запугать женщину ещё больше, но в этот момент сверху спустилась Луз и, увидев на лице матери немой ужас, отчитала двух сильнейших ведьм за такие издевательства.       После этого Камилле стало полегче. Сёстры сначала долго смеялись, затем извинились. Тревога никуда не ушла, но осознание, что Луз с ними ладит, успокоило.       С этого, в принципе, всё и началось.              

***

      — Мы не собираемся тебя кусать, — показательно равнодушно заявляет Лилит, откупоривая бутылочку с подозрительно багровой жидкостью внутри. Получасом ранее Камилла еле нашла в себе силы, чтобы отпустить Луз наружу, тем более с такими же ведьмами, как сёстры Клоторн. Уговаривали её всей толпой, а успокоили аргументом «Ну она же здесь жила как-то три месяца».       «Ладно», — вздыхает про себя Камилла, пытаясь унять дрожь в руках. Есть ни её, ни Луз не собирались — и то слава Богу. В этот странный мир она попала самым дебильным образом: сидела дома, читала себе спокойно новости после работы, как прямо перед ней открылся портал, из которого вывалилась Луз и Лилит в придачу. Настолько сумбурно всё вышло, что Камилла до конца не помнит, что пытались поделить между собой её дочь и какая-то странная женщина, но отчётливо помнит, как Луз кричала и умоляла отпустить её обратно в портал.       Так они здесь вместе и оказались. А потом портал сожгли — так сказали Камилле. Она же, увидев то, к чему её глаза и психика не были готовы, отрубилась в ту же минуту, как шагнула в новый мир.       Её и сейчас стабильно отпаивают успокоительными по утрам. Как раз кружка с чем-то невероятно горячим стоит на столе — её ждёт.       — Да ладно, — игриво подмигивает Идалин, осушая полагающуюся ей бутылочку. — Разок можно и куснуть.       К сёстрам Камилла уже более-менее привыкла. К говорящему дому — с натяжкой, но тоже. К очаровательнейшему питомцу она привыкла в первую очередь: его ей посадили на колени и наказали гладить. Как ни странно, но помогло; правда, зверёныш всё норовил убежать и цапался, но стоило почесать пузико — и он мигом присмирел. Очаровательное создание. Антистресс своего рода.       Но сколько ни привыкай, а страх так просто не искоренить: от чудовищ за окном ведьм отличало лишь наличие разума и какой-никакой совести.       — Не слушай Идалин. Человеческая кровь, конечно, повкуснее будет, но не более.       — Что значит «не более»?! Ты пробовала вообще? Нет? Вот и не говори!       — Просто кто-то здесь обжора.       — Ага, конечно. Я всего один раз лизнула.       — Удивительно, что не осушила досуха. С твоими-то нравами.       — Тот пацан уже ноги уносил, догонять не стала.       Камилла молча хлебнула из кружки травяной настой. Она видела, что его готовили, отваривая какую-то рыбу, но вкус был травяной — об остальном она решила не думать. Они с Луз живы уже три дня, ну не чудо ли?       Сёстры удивительно одновременно поворачивают к ней головы и щурятся — у женщины по спине мурашки от такой синхронности бегут. Идалин отворачивается первой, подхватывает свой посох и уходит, кинув напоследок:       — Прогуляюсь. Может, принесу чего поесть.       Едва за ней закрывается дверь, как Лилит тяжело вздыхает:       — Как ты умудряешься волноваться даже под зельем? Сердце стучит так, что в ушах эхом отдаёт.       — Уж простите, — бормочет Камилла, глядя в окно. Спустя несколько секунд понимает, резко поворачивает голову:       — Погоди, поэтому Идалин?..       — Ей сложнее сдерживаться, — кивает Лилит. — Тем более, она уже пробовала. Вообще-то пить кровь людей запрещено.       Камилла тоже кивает, как будто всё понимает. Ни черта она не понимает, конечно же. Ей бы сейчас валяться дома, в тёплой постели, пить по утрам кофе вместо успокоительных, а перед сном горячее молоко вместо снотворных. Роскошь, которую она начала ценить только сейчас.       Лилит тоже исчезает с кухни так быстро, как только может. Камилла за это чувствует укол вины и благодарность одновременно.              

***

      Вопрос, почему у сестёр один глаз серый, начал волновать Камиллу на пятый день. Луз каждый вечер заваливает её подробностями об этом мире, и женщина действительно старается, как может, запоминая целую прорву информации в максимально короткие сроки. Сначала берёт первые попавшиеся книги, но мало что может из них понять; затем, увидев её потуги, Лилит принесла книги полегче. Даже с картинками. Добавив при этом, что это обучающие энциклопедии для самых маленьких. Камилле было уже всё равно, главное, что было понятно.       Вопрос с цветом глаз, тем не менее, её волновал не на шутку. У школьных друзей Луз подобного не было, а серые глаза сестёр находились ровно с той же стороны, с которой у каждой из них виднелась белая прядь волос. Будь они близняшками, Камилла бы списала всё на генетику, но они слишком разные.       Жизнь научила Камиллу все вопросы решать разговорами. Спрашивать она бы предпочла Лилит: та спокойнее, терпеливее и более развёрнуто отвечает на вопросы — но весь день дома была только Идалин. Лилит утащила детей в лес тренировать полёт на метле.       Решив, что избегать младшую сестру как-то не честно, Камилла всё-таки собирается с духом:       — Почему у вас серые глаза?       — Потому что дуры, — с заминкой отвечает Ида, не отвлекаясь от чтения газеты. — Обе.       — Это… проклятье или что-то такое?       — Смотри-ка, сразу догадалась, — хохочет Идалин. Газету всё-таки складывает и бросает за диван, обращая свой взор на Камиллу.       — Ничего серьёзного, просто жажду усиливает. Я сначала немного брала у твоей дочери, но…       — Ты пила кровь моей дочери?! — практически кричит женщина.       — Совсем чуть-чуть, она меня заставляла!!! — спешит оправдаться Ида. — К-капала по капле мне в рот, когда совсем плохо было, я не хотела!.. Ты не представляешь, как человеческая кровь жажду утоляет! О-она об этом узнала, и…       — Д-да ты!.. — всё равно закипает Камилла, сжимая кулаки.       — Да что с ребёнка возьмёшь?! Б-блин, слушай… — Ида неловко потирает затылок. Стыдно всё-таки.       — Дети — это «нет», — говорит она, собравшись с мыслями. — Даже если бы я не заставляла её пить эликсиры, которые портят вкус крови, только отбитые пьют из детей.       — Что? А что… что мешает?       — Дети как незрелое вино! — вдруг озаряет Идалин. — Нет, даже как виноградный сок! Тут все хотят вкусить настоявшееся вино, а не жалкую его пародию… Хотя и перебродившее никому не нужно. Это очень тонкое дело…       — Вино?.. — Камилла хмурится, пытаясь осознать эту ассоциацию. Если дети ведьм не интересуют, потому что ещё не «настоялись», а слишком взрослые люди уже «перебродили»…       Отчего-то краснеет сначала вся шея, затем уши, а следом — щёки. Идалин почему-то краснеет вместе с ней, ещё более нервно чешет копну волос.       — И к-какой же возраст идеальный?       — Тридцать-сорок… — потерянно бормочет Идалин, подскакивая с дивана. — Дела вдруг нарисовались, совсем забыла… — привычным движением хватает посох и выбегает из дома. Вместо неё в дом забегает сначала радостная Луз, а следом — Лилит. Смотрит сначала вслед сестре, затем на Камиллу.       Делает глубокий вдох. Осматривает женщину с ног до головы и тоже уходит.              

***

      Сёстры слишком разные. Эта мысль посещает Камиллу уже на десятый день.       Идалин, например, нетерпелива. По ней сразу видно, когда она хочет, её выдают любые движения, всё поведение буквально кричит о жажде, и сбегает она каждый раз, когда Камилла идёт в ванну. Лилит явно спокойнее, но Камилла прекрасно помнит, что в тихом омуте черти водятся.       Дурацкая ассоциация с вином никак не желает вылезать из головы, как и осознание того, что она сейчас — самый желанный лакомый кусочек для каждой ведьмы в этом проклятом мире. Её не тронули только потому что она в этом доме под защитой двух сильнейших ведьм, у которых, в довесок ко всему, жажда от проклятья усиливается настолько, что крышу может снести.       Крышу действительно может снести, Камилла в этом уже убедилась: Идалин убегает всё чаще, Лилит сидит напряжённая — всё потому что Камилле теперь неловко на них смотреть. Она боится за себя. Она неожиданно волнуется за сестёр. Из-за этого сердце бьётся сильнее.       Они не могут просто взять и выбросить её на улицу, поэтому периодически выбрасываются сами, лишь бы не смотреть, не чуять, и чтобы выпустить пар, погулять на свежем воздухе. Хотя уже давно могли бы просто её укусить — что им стоит? Камилла уже наблюдала творимую ими магию: удержать такой человека на ровном месте, чтобы не сбежал, — раз плюнуть.       Всё общение сводится к приветствиям по утрам, к кружке успокоительного на столе и к «доброй ночи» по вечерам. Ах да, и к снотворному, которое перестало помогать. На них даже Луз начала подозрительно смотреть.       Долго так, конечно, продолжаться не могло; долго и не продолжалось: Идалин сорвалась.       Первый срыв Камиллу испугал, как бы она ни надеялась, что готова. Сёстры без устали повторяли, что их нужно просто оттолкнуть, если такое случится — но как они на самом деле воспримут отказ? На улице полным-полно плотоядных чудовищ, а в городе другие ведьмы её просто растерзают, поэтому Камилла быстро уяснила, что безопаснее всего в доме. Злить хозяек сего дома не очень-то и хотелось.       Идалин наседала слишком сильно, и её глаз опасно сверкнул в полутьме красным — Камилла оттолкнула её чисто из-за испуга, потом прикрыла рукой рот и ахнула. Цвет глаза прояснился. Ида сглотнула, попросила прощения и спешно покинула дом. Камилла долго сидела и пялилась в одну точку на полу, осмысливая происходящее.              

***

      Конечно, в открытую предлагать себя она не собиралась. Резать себе палец или ладонь, или ещё чего — на такую глупость она тоже не пойдёт. У сестёр восхитительный самоконтроль, но с такой подачки они точно слетят с катушек. Камилле этого меньше всего хочется.       Она готовила себя к этой мысли долго — неделей непрерывных размышлений — и это казалось логичным: всего пара укусов, и ведьмам, которые действительно многое делали для них с Луз, будет чуточку легче. Оставалось только как-то намекнуть сёстрам, что она… не против. Смотреть на их мучения уже было выше всяких сил.       Как намекнуть — вопрос совершенно иной и требовал ещё неделю размышлений, а столько сёстры вряд ли продержатся. Они уже потихоньку сдают: Идалин так вообще подумывает о том, чтобы ночевать где-то ещё. Камилла с тихой мольбой в глазах смотрит на Лилит, надеясь, что та её остановит.       Лилит сидит с самым безразличным лицом на свете. Рука Идалин опять тянется к посоху. Если сейчас ничего не сделать, то всё станет только хуже. Ида снова сорвётся. А вслед за ней сорвётся Лилит. Они ведь просто отсрочивают неизбежное. Почему они вообще до сих пор не поняли, что она не против? Понимают же…       Едва приоткрывшись, дверь с хлопком закрывается.       Понимают же?       Камилла стоит, подперев дверь рукой, пытается отдышаться и боится смотреть на сестёр, любопытно разглядывающих её в ответ. Не слишком ли тонкий намёк? Может, придвинуться к Идалин поближе, чтобы уж наверняка? Нет, ей же срыв не нужен, надо что-то сказать…       — Камилла? — зовёт Ида, и, чёрт возьми, таким голосом, который одновременно и спрашивает, и угрожает. Камилла ловит себя на мысли, что это в принципе второй раз, когда Ида зовёт её по имени. Обычно они друг к другу никак не обращаются.       Женщина набирает воздуха в грудь, поднимает голову и смотрит на Иду. Все слова, которые она могла бы, возможно, сказать, сейчас застревают где-то в горле.       Глаза обеих сестёр напротив вовсю горят алым цветом, от которого у Камиллы сердце стучит, как бешеное. Она прекрасно знает, что сёстры это слышат, ей даже кажется, что это слышит каждая ведьма в радиусе километра. В голове бьётся мысль только о том, что первым делом её укусят и это обязательно будет неожиданно: Камилла помнит, как долго она динамила сестёр, помнит, как часто сбегала Идалин, лишь бы сдержаться и не сорваться, как тяжело дышала порой Лилит.       — Не выставляй нас какими-то извергами, — слышен шёпот на ухо, за ним следует поцелуй в шею. Камилла вздрагивает, видя перед собой только Идалин и спиной ощущая Лилит. Вмиг становится жарко, и кровь приливает к голове. К тому, что всё будет вот так она явно не была готова.       — Я-я не выставляю, — предательски дрожит голос, — но что вы…       — Должна же ты получить что-то взамен.       Их руки буквально повсюду, ласки слишком непохожи между собой: напористые и агрессивные против осторожных и медленных. Пока одна царапает бедро, вторая нежно выцеловывает шею; пока Лилит ненавязчиво гладит её сквозь одежду, Идалин шумно вдыхает запах её волос; и всё это уже выходило за рамки простого «дать ведьме себя укусить».       — Я не… не соглашалась… на это… — Камилла с трудом давит из себя слова. Ноги подкашиваются, но Идалин охотно подставляет свои плечи, закидывает её руки на шею, удерживает от падения.       Пока она отвлекается на Идалин, Лилит уже стягивает с неё юбку. Пока она дёргается от прикосновений Лилит, Идалин забирается под блузку, водит ноготками по коже, дразнит. Вернуться к мысли, что её нагло совращают, не получается: даже оттолкнуть хотя бы одну из ведьм не получается, какое уж там…       — Я чур первая, — самодовольно провозглашает Идалин, обхватывая подбородок Камиллы пальцами и приподнимая её лицо. Так и застывает, столкнувшись с женщиной взглядами.       — Тебе ничего нельзя доверить первой, — рычит Лилит, отпихивая Иду и меняясь с ней местами. Сама чуть не задыхается, увидев мутные глаза Камиллы, непослушными пальцами скользит от шеи к пуговицам блузки, расстёгивает их, слепо целует женщину в щёку.       У Камиллы голова идёт кругом. Её гладят в четыре руки, они, кажется, и миллиметра её кожи не пропускают, невозможно сосредоточиться на чём-то одном. Мгновение назад перед ней была Идалин, а теперь Лилит — Лилит мягче, сдержаннее, шикает и ругает сестру за нетерпеливость, отвлекает от мыслей о том, что будет дальше. Камилла мысленно поблагодарила бы её, если бы могла связно думать: от страха не так-то просто избавиться. Может быть, потом она привыкнет.       А может быть, вообще не стоит думать, что будет это самое «потом».       Идалин фыркает, безмолвно соглашается отдать первенство в поцелуе сестре, но кусать вознамеривается однозначно первой: стягивает вниз блузку, едва сдерживаясь от того, чтобы просто не порвать её, отбрасывает в сторону и припадает губами к шее. Нагоняй от Лилит следует мгновенно (в виде щелбана), что Иду сильно злит. Она слишком долго терпела, чтобы вот так вот… чтобы ещё дольше оттягивать… Клыки же чешутся!       Её нетерпение Лилит читает с лёгкостью и лишь глаза закатывает — как будто ей легче. Одной рукой держит Камиллу за талию, давая хоть какую-то поддержку, второй гладит по щеке, осторожно обхватывает подбородок, всматривается в глаза, чуть наклоняется и целует. Идалин радуется, как ребёнок, быстрым мазком лижет кожу на шее и вонзается в неё клыками.       Едва расслабившаяся Камилла вздрагивает всем телом и стонет в поцелуй. Странный контраст, да и ситуация в целом… ей резко захотелось выпить, желательно — напиться до беспамятства. Чтобы уж точно лишить себя возможности думать.       Поцелуй становится глубже, пошлее: Лилит, разозлённая тем, что Камилла не отвечает и вообще больше отвлечена укусом Иды, проникает языком в её рот, исследует нёбо, очерчивает зубы. В ответ Камилла стискивает её плечи и наконец-то отвлекается от вонзённых в кожу клыков. Это оказалось менее болезненно, чем она представляла. Особенно, когда Лилит… уж лучше действительно не думать.       Идалин мурлычет от удовольствия, отстраняется одновременно с сестрой — поцелуй обрывается с совершенно неприличным чмокающим звуком — и, неловко извиняясь, слизывает проступившие капельки крови языком.       — Луз дома, — продолжает урчать Идалин, явно взбодрённая своей порцией крови. — Лучше бы в комнате закрыться…       Камилла слышит её голос отдалённо, плохо воспринимает смысл сказанных слов, больше прикованная ко взгляду Лилит — чересчур вожделенному и голодному, чтобы его хозяйка сейчас кого-либо слушала.       — Ли-ли, — играючи произносит Идалин, влёгкую подхватывая Камиллу на руки, как принцессу. — Я ведь оставила тебе всё самое лучшее на десерт, — и идёт быстрым шагом к лестнице.       — Ты всегда все лучшее себе оставляла, — зло шипит Лилит, следуя за сестрой и готовая в любой момент отправить её в воздух или куда подальше. — Я позволила тебе первой, не обламывай мне!..       — И не подумаю, — усмехается Ида, усаживая Камиллу на сестринскую кровать — в её гнезде будет неудобно, что явный недостаток — и одним движением раздвигая её ноги. Камилла, отрезвлённая прогулкой по лестнице, соображает на этот счёт быстро — и так же быстро пытается отодвинуться назад, сгорая от стыда.       — Я же сказала, что не позволяла вам!..        Лилит удивлённо приподнимает брови, едва заметно сглатывает. Ладно, порой, её сестра действительно оставляет ей самое лучшее, но договариваться с Камиллой не умеет совершенно. Она слишком резкая и прямолинейная — а тут более тонкий подход нужен.       — Лилит! Давай ты просто укусишь и…       — Тш-ш…       Лилит, вопреки надеждам Камиллы, избавлять её от подобного стыда не собирается, даже напротив — способствует: оглаживает плечи, одной рукой находит застёжку лифчика, снова целует, отвлекает внимание на себя, валит спиной на кровать, когда разбирается с лифчиком и отбрасывает его в сторону.       — Мы же ничего плохого тебе не делаем? — льётся её успокаивающий шёпот в уши. Идалин, ругнувшись себе под нос, наколдовывает магический круг, разрезая трусы на кусочки и мысленно извиняясь за это перед Камиллой. Кого вообще в такой ситуации волнуют трусы? Пока она будет их снимать, Камилла ещё десять раз очухается и начнёт вырываться.       Лилит нежно массирует её грудь, сжимает ощутимо, но без дискомфорта, снимает очки, откладывая их в сторону, выцеловывает каждый сантиметр вокруг губ, целует сами губы, целует с языком и без — Камилла задыхается, сжимает покрывало до побелевших костяшек, слишком громко стонет, когда чувствует дыхание между ног, и без конца повторяет про себя слово «нет».       Нет, они не должны были к этому прийти. Нет, не так же…       — А-ах, Боже… — вскидывается она, когда Идалин на пробу толкается языком внутрь неё. Лилит в это время вылизывает ключицы, присматривается к желаемому месту укуса, но пока держит себя в руках. Для Камиллы ощущения слишком новые, даже в её-то возрасте, а Идалин мастерица в таких делах — не только тюремщиков облапошивала, тюремщицам тоже доставалось.       Попытка отползти назад с треском проваливается. Лилит нависает сверху, держит её руки за запястья, оглаживает их пальцами, наклоняется к шее и шумно вдыхает, пока её сестра так восхитительно подстраивается под желания Камиллы, что поджимаются пальцы ног.       Она всхлипывает, разводя ноги шире, умоляет Иду проникнуть чуть глубже, а та и рада стараться — ухмылка даже видна. Предоргазменный стон Лилит успевает поймать губами: Камилла дёргает руками, вырываясь из хватки, пытается царапнуть ногтями её спину сквозь одежду, а затем окончательно расслабляется и смотрит блаженными глазами в потолок.       Кусать столь расслабленную женщину одно удовольствие. Лилит хотела бы растянуть данное удовольствие, но она и так слишком долго терпела. Успокаивающе огладив щёки, она немного поворачивает голову Камиллы, открывает для себя шею с той стороны, куда не кусала Ида, сначала присасывается к коже и только потом вонзает клыки. Камилла на это никак не реагирует, а Идалин посмеивается, глядя на ненасытную сестру, лениво направляется в ванну за полотенцем: и себя нужно вытереть, в конце концов, и Камиллу.              

***

      На следующее утро вид у Камиллы пристыженный и раздражённый одновременно. Забавное зрелище.       — Ч-что… — запинается она, но тут же продолжает, подогреваемая гневом: — Что это было?!       — А что было? — весело переспрашивает Идалин. — Мы все вчера так устали…       — Не делайте вид, что не понимаете!       — …что тут же спать отправились, — подхватывает Лилит мысль сестры.       — В-вы!..       У сестриц глаза шкодливые — у обеих — и оттого Камилла теряется. Она уже уяснила, что от них можно чего угодно ожидать.       — Мы чувствуем эмоции человека в момент, когда пьём его кровь, — проясняет, наконец, Лилит. — Представь, какое вчера было удовольствие…       — Не продолжай… — просит Камилла, прикрывая лицо ладонями.       — Никогда не думала, что мне понравится стыд на вкус, — легкомысленно произносит Идалин. — Казалось бы, правда? — обращается она уже к сестре. Та с лёгкой улыбкой кивает.       — Будет любопытно попробовать самые разные эмоции.       — О-о-о, не-е-ет, — нервно посмеивается Камилла, понимая, куда идёт разговор. — Даже не думайте. Я после всего… после этого с вами даже… — и прерывает фразу, снова ловит на себе взгляды алых глаз.       Кого она обманывает?       
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.